– Здесь сказано: «Если хотите, чтобы ваши люди подолгу орудовали лопатами, организуйте крестьянское хозяйство», – прочел он. – Ясно. Пожалуй, мы выдвинемся немедленно. Он не мог далеко уйти. И мы быстренько обернемся туда-обратно.

Из морской пены явился Дженкинс. Вид у него был вполне мирный. Этот человек нырнул в самое горнило гнева, вернулся оттуда и ныне пребывал в безмятежной заводи, лежащей за пределами мирских чувств. Дрожащим пальцем указав на поверженный корабль, он вымолвил:

– Ма-а?..

– Учитывая, через что ему пришлось пройти, корабль в весьма неплохой форме, – заметил Ваймс.

– Ма-а?

– Уверен, тебе и твоим морским волкам еще плавать на нем и плавать.

– Ма-а…

Дженкинс и остатки его команды молча проводили взглядами анк-морпоркских стражников, которые, оскальзываясь и чертыхаясь, вскоре скрылись за ближайшей дюной. Затем моряки сошлись в кучку, о чем-то посовещались, бросили жребий, после чего кок, которому никогда не везло в азартных играх, осторожненько приблизился к капитану.

– Ничего, хозяин, – начал он, – вон сколько тут древесины, разыщем балки покрепче, наладим блоки, починим снасти и…

– Ма-а.

– Разве что… начинать надо прямо сейчас, а то он сказал, они ненадолго уходят…

– Они вообще не вернутся! – вдруг заорал капитан. – Воды им не хватит и на день! И они ничего с собой не взяли! А как только они потеряют из виду море, то сразу заблудятся!

– Ура, нам можно не беспокоиться!

Чтобы взобраться на очередную дюну, потребовалось полчаса, и на ее гребне обнаружились следы, уже полузанесенные песком.

– Здесь прошли верблюды, – произнес Ваймс. – Но верблюды ведь не очень быстро ходят. Давайте-ка…

– Кажется, у Детрита серьезные неприятности, – сообщил Моркоу.

Тролль стоял упираясь в дюну костяшками пальцев. Охлаждающий механизм в его шлеме резко загудел, а потом и вовсе заглох – очевидно, в мотор попал песок.

– Чувствую себя совсем глупым, – проговорил тролль. – Голова болит.

– Кто-нибудь, быстро, закройте его от солнца щитом, – скомандовал Ваймс. – Ему нужна тень.

– Он не справится, сэр, – покачал головой Моркоу. – Лучше отошлем его обратно, к кораблю.

– Он нам нужен! Шелли, быстро, начинай обмахивать его топором!

В ту же секунду пески поднялись и взмахнули сотней мечей.

– Дзынь-дзынь-подзынь! – пискнул бодрый, хотя и несколько приглушенный голосок. – Одиннадцать ноль-ноль, подстричься и… э-э… по-моему… что-то не так?

Здание было небольшим, но, обрушившись внутрь, оно весьма удачно сложилось во что-то вроде цистерны из глыб, которую ливень наполнил водой.

Дубина Джексон одобрительно хлопнул сына по спине.

– Пресная вода! Наконец-то! – радостно крякнул он. – Молодец, сынок.

– Вообще-то я рассматривал эти штуки, которые навроде картин, а потом…

– Ну да, изображения осьминогов, интересные картинки, – подхватил Джексон. – Ха! Теперь праздник пришел и на нашу улицу! Эта вода наша, и она на нашей стороне острова, и пусть эти жирные сволочи только попробуют возразить. Велика важность, дрова у них есть, зато воду они высасывают из рыбы!

– Ага, пап, – согласился Лес. – А часть воды можно обменять на дрова и муку, правильно?

Отец ответил осторожно-неопределенным жестом.

– Может быть, – пробормотал он. – Хотя торопиться не стоит. Еще чуть-чуть – и мы найдем горючие водоросли. Надо думать не только о завтрашнем дне, но и о послезавтрашнем. Помнишь, сынок, каковы наши долгосрочные планы на будущее?

– Готовить еду и греться? – с надеждой в голосе спросил Лес.

– Сначала – да, – ответил Джексон. – Это само собой. Знаешь, сынок, есть одна народная мудрость, которая гласит: «Дай человеку огонь, и целый день он будет греться, но подожги его, и ему будет тепло до самой кончины». Понимаешь, к чему я?

– По-моему, пап, там было немножко по-другому…

– Суть в том, что на воде и сырой рыбе мы можем прожить… практически сколько угодно. А те без воды долго не протянут. И что это значит? Что очень скоро они приползут к нам на коленях. И тогда уже мы будем ставить условия.

Обхватив рукой плечи не успевшего увернуться сына, Дубина широким жестом указал на мир вокруг.

– Когда я начинал, сынок, у меня не было ничего, кроме старой лодки, наследства твоего дедушки, но я…

– …Работал не покладая рук… – утомленно продолжил Лес.

– …Работал не покладая рук…

– …И всегда держал голову над водой…

– …Верно, всегда держал голову над водой…

– …И всегда мечтал что-нибудь оставить мне… Ой!

– Прекрати насмехаться над отцом! – рявкнул Джексон. – Не то получишь по другому уху. Лучше посмотри – видишь эту землю?

– Вижу, пап.

– Так вот, это земля возможностей.

– Но здесь ведь нет пресной воды, а почва, пап, насквозь просолилась. И кругом такая вонь!

– Это не вонь, а запах свободы, вот что это такое.

– А пахнет так, будто кто-то как следует пернул… Ой!

– Иногда, сынок, одно очень похоже на другое. Но я думаю о твоем будущем, парень!

Лес бросил взгляд на разлагающиеся водоросли.

Он осваивал рыбацкие премудрости, чтобы стать впоследствии рыбаком, как отец, потому что так повелось испокон веков – все мужчины в их семье становились рыбаками, – и он был слишком покладист, чтобы воспротивиться традиции, хотя на самом деле всегда мечтал стать художником. Он отличался наблюдательностью, и иногда то, что он замечал, вызывало в нем смутную тревогу, причины которой он и сам не мог себе объяснить.

Все-таки в этих домах была какая-то неправильность. То тут, то там встречались вкрапления, гм, архитектуры – например, анк-морпоркские колонны или остатки клатчских арок, – но вид у них был какой-то искусственный, точно их уже позже добавили к грубым, построенным неуклюжими руками сооружениям из глыб. В других же местах, наоборот, глыбы навалили поверх древней кирпичной кладки и мозаичных полов. Оставалось только гадать, кто был творцом мозаики, ясно было лишь одно: этот творец просто с ума сходил по осьминогам.

И еще: закрадывалась мысль, что все споры между анкморпоркцами и клатчцами по поводу права собственности на эту землю абсолютно бессмысленны.

– Э-э… Я тоже думаю о своем будущем, пап, – сказал Лес. – И всерьез.

Существенно ниже уровня, на котором стояли ноги Дубины Джексона, на поверхность всплыла Лодка. Сержант Колон автоматически потянулся к болтам, удерживающим в закрытом состоянии люк.

– Не вздумай открывать, сержант! – прокричал, приподнимаясь на сиденье, Леонард.

– Но воздух слишком спертый и…

– Снаружи еще хуже.

– Хуже, чем здесь?

– Почти наверняка.

– Но мы ведь на поверхности!

– На неизвестной нам поверхности, сержант, – поправил лорд Витинари.

Шнобби рядом с ним откупорил наблюдательный прибор и уже обозревал окружающий ландшафт.

– Мы что, в каком-то гроте? – спросил Колон.

– Э-э… сержант… – отозвался Шнобби.

– Сто баллов! Прекрасное умозаключение, – одобрил лорд Витинари. – В гроте. Можно сказать и так.

– Э-э… сержант? – повторил Шнобби, подталкивая Колона локтем. – Это не грот, сержант! Это гораздо больше!

– Больше, чем грот? Стало быть, мы… в пещере?

– Бери больше!

– Больше пещеры? Тогда это… очень большая пещера?

– Угу, вроде того. – Шнобби оторвался от устройства. – Сам посмотри, сержант.

Сержант Колон приник к трубке.

Вместо мрака, который он почти ожидал увидеть, перед ним расстилалась поверхность моря. Вода булькала, как в кипящей кастрюле. Над ней плясали зеленые и синие молнии, озаряя далекую стену, чем-то смахивающую на горизонт…

Обзорная трубка, скрипя, покрутилась по сторонам. Если это и пещера, то не меньше двух миль в диаметре.

– Итак, сколько у нас времени? – спросил за спиной сержанта лорд Витинари.