Он говорил правду: жена была, возможно, единственным человеком на свете, в котором Симфорьен Деба никогда не сомневался. Она это понимала и знала также, что пользуется его глубоким уважением, хотя и не догадывалась о скрытых причинах такого отношения. Дело в том, что Симфорьен не забыл тот короткий период их супружеской жизни, те два-три месяца, о которых Матильда якобы не сохранила никаких воспоминаний. Старик не забыл своих позорных провалов и жалких завершений. Он был признателен жене за то, что она не держала на него зла, что всегда проявляла к нему внимание и давала разумные советы, кроме тех случаев, когда дело касалось интересов Андреса.
Отвечая ему, Матильда тщательно взвешивала каждое слово:
— Никакого такого заговора нет. Если бы он существовал и я бы о нем слышала, я бы тебя предупредила. Но не спеши меня благодарить, потому что я не сомневаюсь в существовании заговора против Андреса с твоей стороны.
— Ничего подобного, дорогая… Клянусь тебе… Да, конечно, я знал, что Катрин на него сердита… Но я до последней минуты думал, что она согласится за него выйти. Ты ведь не хуже меня понимаешь: она от него без ума… Ну конечно же! — настаивал он в ответ на удивление Матильды. — Иначе она бы так не злилась из-за его равнодушия к ней. Она мне часто говорила: «Если бы он, по крайней мере, притворился, сделал вид…» Она раньше вас всех узнала о связи Андреса… Поэтому у меня были основания полагать, что в конце концов она все-таки согласится выйти за него замуж, хотя она и уверяла меня в обратном… И, признаюсь, я этого боялся. При всей твоей любви к Андресу, ты сама подумай, дорогая, кто он такой. Иметь его зятем! Пусть он и неплохой парень, но ведь он сын… — Больной с опаской посмотрел на дверь и понизил голос. — Ты не знаешь всего, что знаю я. Ты и не представляешь, на что способен Градер и какой скандал может тут разразиться со дня на день. Да, у меня есть своя тайная полиция. Ты еще скажешь мне спасибо за то, что я не позволил этому типу стать свекром твоей дочери. Мы и без того натерпимся позора. — Деба тяжело дышал, его возбуждение пугало Матильду. — Если его арестуют у нас… Правда, он всего лишь муж твоей кузины… но из-за Андреса, вроде как и член семьи. Я не могу рассказать тебе больше. На моей стороне только Катрин…
Матильда придвинулась ближе.
— Можешь мне доверять, — шепнула она старику на ухо. — Ты знаешь: я могила. Я, собственно, и не стремлюсь женить Андреса на Катрин…
Такого она прежде никогда не говорила, более того, до сих пор вела себя так, будто от этого брака зависела вся жизнь Андреса. Симфорьен сжал руку жены, лицо его осветилось радостью. Выходит, он мог больше не таиться от нее!
— Катрин влюблена в Андреса, и доказательством тому — ее отказ от блестящей партии: сын Бербине… да, да, моего компаньона на заводе… Ты знаешь, какие у них владения. Цены на землю сейчас упали, но все равно это колоссальное состояние. И потом, помяни мое слово, угодья вырастут в цене, как только девальвируют франк. А это произойдет обязательно… Ах, Матильда, мы с тобой отдалились друг от друга в последние два-три года, и я, видишь, даже не решился поделиться с тобой своими планами!
— Ну, разумеется, — парировала она, — не мог же ты одновременно держать меня в курсе твоих планов с Бербине и уверять, что хочешь отдать Катрин Андресу… Зато теперь, забрав у него Сернес и Бализау…
— Ты сама посуди! Градер так и так заставил бы сына продать участки. Ты же знаешь, что он водит Андреса за нос. Сернес и Бализау не должны были уйти из семьи. Тут ты со мной согласна? Помилуй, это же очевидно! Получился бы анклав, имение утратило бы цельность. Я исполнял свой долг, — произнес он с обезоруживающей убежденностью в своей правоте. — Я тебя не обманывал, я действительно боялся до самой последней минуты, что девочка бросится в объятия Андреса. Несчастный юноша! Негодяй-отец ограбил его еще до того, как он получил деньги. Но я возмещу ему утраченное. Пока я жив, ему не придется думать о деньгах: он будет получать больше, чем доходы от Сернеса и Бализау, и земли не уйдут из семьи. А после моей смерти… если вы меня переживете — ведь никто не знает, когда умрет, — так вот, после моей смерти отдадите ему, что захотите… деньгами, само собой. Ни пяди земли, обещай! Да будет ли он тут жить к тому времени? Мне жаль его, он недурной малый, но ничего не поделаешь — дети расплачиваются за отцов, таков закон.
Матильда слушала его с чрезвычайным вниманием. К ней вернулось хладнокровие. Она обязана была выведать, что угрожает Габриэлю и предупредить его. Ее не устраивал закон, по которому дети расплачиваются за отцов, она не допустит, чтобы этот несправедливый закон применялся к Андресу. Градер сильнее их, думала она. Он подготовится и сумеет отвести нависшую над ним опасность.
— Я рада, Симфорьен, что мы с тобой объяснились. Я считаю, что по отношению к Андресу ты поступил некорректно, но не сомневаюсь, ты действовал из лучших побуждений.
Он сжал руку жены.
— Только не скрывай от меня ничего, — добавила она. — Ты знаешь, как я люблю Андреса… Мне необходимо понять, что угрожает его отцу… и уберечь мальчика, найти какой-то способ… отослать его… Например, мы бы могли отправить его в Норвегию. Там надо было посетить бумажные фабрики…
— Пододвинься ближе и слушай. — Старик заговорил еще тише. — Мне давно известно от самого Градера, что его шантажирует одна женщина. Нетрудно догадаться: если она в течение стольких лет умудряется обирать такого ловкача, как он, значит, у нее есть против него мощное оружие… Я стал искать адрес этой самой Алины и нашел; просто проследил за почтой Градера, когда он гостил у нас в последний раз… Матильда, он очень силен, он сам отсюда не уедет, пока со мной не разделается. Я чувствую себя беспомощным перед ним… из-за болезни. Клерак вдруг заявил, что мое состояние ухудшается, я такого прежде от него никогда не слышал, а сейчас — только смотри, никому ни слова — он почему-то забил тревогу. Откровенно говоря, я ему не верю, я же чувствую, что не так уж и плох… Но этот подлец должен отсюда убраться… Ты согласна? Во что бы то ни стало… Так вот, я написал этой Алине. Сегодня утром я получил ответ: она берется меня от него избавить. Она появится здесь, когда он меньше всего будет ее ждать. Понятно, мне придется раскошелиться, но я заплачу ей только тогда, когда и духу его здесь не останется. Она теперь готова его сдать, поскольку из него больше нечего вытянуть. За его голову ей предлагают целое состояние. Сама понимаешь кто — маркиз де Дорт… Я тебе рассказывал эту историю: Градер повсюду хвастал письмами его жены, а потом продал их мужу за сто тысяч. Жених мадемуазель де Дорт после этого от нее отказался… Девушка, говорят, сошла с ума… В общем, это все не важно. Главное, что маркиз жаждет мести и денег не пожалеет. Алина уже заключила с ним сделку. Арестуют ли Градера или только нервы ему пощекочут, лучше, чтобы это происходило не здесь. Даже и издалека на нас все равно грязь польется.
Матильде хотелось крикнуть: «Не надо… ради Андреса!» Но она сдержалась. Муж ни за что не изменит своего решения. Нет, нужно придерживаться уже избранной тактики: делать вид, что она полностью на его стороне, все выведать и предупредить Габриэля. Ради Андреса она вступит в сговор с бандитом… Ну да, с бандитом… Хотя давеча этот бандит одним словом пробудил в ней трепет, когда упомянул про «голубятник»… Она вспомнила, как тридцать лет назад целомудренно положила голову на его плечо и закрыла глаза, а вокруг шуршал в листьях дождь и громыхала гроза… Ничего другого не было в ее жизни… Ничего уже не будет… Неужели ничего? Эти смутные мысли роились у нее в голове, однако она продолжала внимательно слушать откровения старика:
— Как ты догадываешься, в письмах я себя не называл и не подписывал их. В отсутствии осторожности меня не обвинишь. От кого письма — неизвестно, откуда отправлены — тоже: вдруг бы ей вздумалось сохранить конверты. Я всегда передавал их Бербине, он по понедельникам ездит в Бордо. Из Льожа я ничего не отправляю, не доверяю девице на почте. Короче, через три дня, в понедельник вечером, Алина будет здесь. Катрин встретит ее на вокзале. Как только она приедет, мы ее запустим в комнату к Градеру и застанем его врасплох, спящим. Она мне написала: «Уверяю вас, он уедет со мной во вторник утром первым же поездом…» Ему мало не покажется, как говорит Андрес… Нет, не покажется… Но в действительности, — он с беспокойством наблюдал за Матильдой, — я оказываю Андресу большую услугу: один раз отрежем по живому, а дальше он все забудет, и останется жить здесь. Зачем его куда-то отсылать, деньги тратить? Будет продолжать заниматься имением, как если бы оно ему принадлежало, а Катрин со временем выйдет за Бербине… Ты уходишь? — спросил он, заметив, что Матильда встала.
