Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

125. Таков закон в устройстве моего состава. Но он непрестанно возмущается многочисленными переворотами здешней жизни, порываемый туда и сюда, окруженный предметами то зловредными, то благотворными, которыми он, бедный, разжигается и искушается, 130. как золото на очистительных углях. А плоды посеянного нами будут собраны впоследствии, на праведном суде Божием; там готовы точила – принять в себя плодоношение жизни.

И посему-то кто соблюдает закон, 135. чтит частицу Божества, какую имеет в себе, во всяком деле, слове и движении ума сколько можно более чист от всего попираемого и не оскверняется ничем преходящим, а напротив того, самую персть влечет с собой к небу, тот в награду за труды 140. (подлинно, самое великое и премудрое таинство!) станет богом, и хотя богом по усыновлению, однако же исполненным высшего света, начатки которого пожинал он в некоторой мере еще здесь.

А кто, преклонившись к худшему в своем союзе и сочетании, 145. оказавшись сообщником дольнего, рабом плоти и другом скоротечного, оскорбляет жизнью своей Божественное благородство, для того, сколько бы ни был он благоуспешен в непостоянном, гордясь ничтожными сновидениями и тенями, 150. обогащаясь, роскошествуя, превозносясь чинами, увы! для того тяжки тамошние бичи, где первое из бедствий – быть отринутым от Бога.

И ты, слыша это и уверившись в сказанном, шествуй правым путем, оставь же путь недобрый, 155. если только послушаешься искреннего советника (а я знаю, что лучше тебе послушаться) и примешь мое слово. Доброму советнику, как говорят древние, должно вооружиться тремя доспехами: опытностью, дружбой и смелостью; 160. а у меня, как найдешь, нет недостатка ни в чем этом. Опытность простер я до такой степени, какая прилична человеку, который долго трудился, немало времени беседовал с писаниями мудрых и с письменами Богодухновенных учений — 165. этим сладким источником, доступным только для целомудренных, в котором иное исчерпал я едва не до глубины. А что касается до сказанного мною во-вторых, то есть до благорасположения, в этом есть самое сильное удостоверение, ибо тебе, любезнейший, желаю того же, что прежде посоветовал себе, когда стеклись вместе и размышления, 170. и опасности бурного моря, соединившего меня с Богом, так как страх нередко бывает началом спасения. Опытов же смелости лучше не видеть тебе ни от меня, ни от людей, для тебя посторонних. Да ты и не увидишь их, 175. если послушаешься моих слов, потому что будешь достоин похвал, а не укоризн. А по всему этому предай себя мне, предай, говорю, а я передам тебя Богу, предавшийся Которому сам будет в приобретении, потому что Сам Бог делается достоянием предающегося Ему. 180. Достигнешь же истины, рассуждая так.

И у эллинов есть мудрецы, впрочем не мудрые. Ибо можно ли назвать мудрыми тех, которые не познали высочайшего естества – Бога, первой причины всех благ, 185. тогда как разумных приводят к Богу и природа, и порядок всего видимого и умосозерцаемого?

Можно ли назвать мудрыми тех, которые или вовсе изгнали из мысли Божество, или отринули Промысл, или положили Ему меру, чтобы Бог, спасая, не утрудился? 190. Одни из них, взяв в наставники зрение, вручили державу звездам, которые нам сослужебны, и такими вождями всего сами были водимы весьма худо. Другие, ниспав еще глубже, стали поклоняться гнусным животным. 195. Иные же в тенях демонов и в баснях нашли защитников своим страстям, воздвигли памятники, достойные своего безумия, и капища – произведения вещества и рук человеческих. Кто же будет столь не мудр, чтобы признать их мудрыми?

200. Впрочем, если угодно, они были и мудры. Найдешь, что они были несогласны и далеки один от другого в иных учениях, а именно: в понятиях об умосозерцаемом и видимом, о Божием промысле, об идеях, о судьбе, о бесконечном веществе, об устройстве тел, 205. о душе, об уме, об обманчивости чувств. От сего произошли стоики – эти надутые лица, Академии, хитросплетения пирронистов, недоумения и остановки над словами пустыми и произвольно составленными. Но, не согласные в этом, 210. все они равно и единодушно хвалят доброе и ничего не ставят выше добродетели, хотя приобретается она множеством усилий, бесчисленными трудами и продолжительным временем. Упомяну для примера о некоторых, 215. чтобы ты и отсюда мог научиться добродетели, и с терний, как говорят, собирая розы, и у неверных учась совершенству.

Кто не слыхал о синопском псе [54]? Он (не говорю о других его делах) 220. вел такую дешевую и умеренную жизнь (и в этом сам себе был законодателем, а не Божий хранил закон и не какими-нибудь водился надеждами), что имел у себя одну собственность – палку, и домом служила ему под открытым небом катающаяся среди города 225. бочка, укрывавшая его от нападения ветров, и ее предпочитал он златоверхим чертогам. Пищу же составляло для него то, что без труда можно было взять и не готовя. Подобно и Кратес, преодолев в себе привязанность к деньгам и все свои владения, 230. как способствующие пороку и плотоугодию, оставив в запустении, взошел на ступени жертвенника и, поелику служение любостяжательности признавал рабством, как бы среди Олимпии, громогласно произнес сии удивительные и всеми повторяемые слова: «Кратес дает свободу фивянину Кратесу». 235. О нем же (впрочем, некоторые приписывают сие другому философу [55] подобного образа мыслей) рассказывают, что во время плавания, когда свирепела буря, а корабль обременен был грузом, 240. охотно побросал он в глубину свое имущество, сказав притом сии достопамятные слова: «Благодарю тебя, случай, наставник мой в совершенстве: как удобно сокращаюсь я до плаща!» Один уступил имение свое родным, 245. а другой, превзойдя и это, как нечто человеческое, и в один кусок золота обратив все, что у него было, пускается в море и там отдает глубине это обольщение тщеславия, рассуждая, что других не должно одалживать тем, что не хорошо для себя. 250. Я хвалю и за сие. Один из старинных псов [56], пришедши к царю, просил у него пищи, или действительно имея в ней нужду, или желая испытать царя; и когда царь, или в знак чести, или тоже для испытания, охотно велел дать ему талант золота, он не отрекся взять, но получив, 255. тут же в глазах давшего на весь талант купил один хлеб и сказал: «Вот в чем имел я нужду, а не в гордости, которой не укусишь!» Это почти сходно и с моими законами, которые окрыляют меня подражать 260. жизни и природе птиц, довольствуясь однодневной и несеянной пищей, и вместе с лилиями, пышно облеченными красотой, обещают мне покров из безыскусственных тканей, если буду устремлять взор к единому великому Богу.

265. Но если мне должно точнее испытать дела сих мудрецов, чтобы рассказы мои не оказались напрасными, то скажу, что эти почитатели нестяжательности и жизни свободной, отрешенной от всех уз, во-первых, неверными путями стремились к совершенству. 270. В них больше было хвастовства, нежели любви к добру, а иначе для чего были бы нужны алтари и провозглашения? Во-вторых, они отказывались от чревоугодия, потому что избегали не пресыщения богатством, а забот и трудов приобретать его, 275. между тем иногда и скудость обращали в повод к сластолюбию. Это доказывают ячменные хлебы, брошенные ради пирога с кунжутом, и стихи из трагедии, особенно один, сказанный при сем весьма кстати: «Чужестранец, уступи место господам» [57]. 280. To же доказывает и цикорий – пища бедных, обильный дар земли, скрывающийся из среды сладостей. Ho y нас сделанное напоказ – даже и не в числе добродетелей; у нас первое правило, чтобы левая рука не знала ясно движений правой (Мф. 6:3).

вернуться

54

Диогене.

вернуться

55

Антисфену или Зенону.

вернуться

56

Философов-киников.

вернуться

57

Стих из Евринида, примененным Диогеном к ячменным хлебам и нирогам с кунжутом.

27
{"b":"222828","o":1}