Спустя четверть часа они оба, уйдя от небезопасного, по словам Сквозняка, лагеря, сидели в укромном месте на берегу реки и перекусывали. Не без пользы дела, разумеется. У обоих имелась друг к другу масса вопросов, прояснить которые было желательно чем скорее, тем лучше.

Кальтер не видел причин лгать Сквозняку, которого на самом деле звали Сергеем, или Серегой. И который был на шестнадцать лет младше своего бывшего палача. Почти на все его вопросы он ответил правдиво, разве что не вдавался в подробности там, где это не требовалось. В итоге Сквозняк узнал обо всех похождениях Кальтера после дубайской Игры, вплоть до того момента, как он схлестнулся с амазонками; финал этой схватки его новый напарник издали уже видел.

Лишь на один вопрос Серега получил лживый ответ. Спросив, не в курсе ли Кальтер, что стало с его подругой, австрийской наемницей-авантюристкой Зельмой Дорф, Сквозняк услышал, что тот ничего не знает о ее судьбе. Куда она направилась из Дубая, когда тамошняя Игра завершилась, он якобы у Ирода не спрашивал, но в Скважинске Зельмы в отряде Грязнова уже не было. Кальтер не мог не соврать, ведь на самом деле это он и его приемная дочь прикончили фройляйн Дорф, сбросив ее с балкона отеля «Атлантис». Но ее смерть тоже была заслуженной, так же как смерть самого Сереги. В Дубае они вели с Куприяновым непримиримую войну, и он не мог поступить со своими врагами как-то иначе.

Возможно, сегодня Сквозняк воспринял бы горькую правду о Зельме без горячности и не разорвал бы по этому поводу перемирие с Кальтером. Но Кальтер не знал, насколько в действительности была дорога Сквозняку его подруга. И предпочел не рисковать, ограничившись самой простой и потому самой правдоподобной ложью.

Напарник и впрямь не нашел, к чему в ней придраться, и просто принял информацию к сведению. Да, отсутствие новостей о Зельме его тоже разочаровало. Но явно не так, как разочаровала бы скрытая Куприяновым истина…

– …А как хочешь, так его и называй, – отмахнулся Сквозняк, когда Кальтер спросил, как называется место, где они теперь находятся. – Хоть Чистилищем, хоть Дуатом, хоть Валгаллой, хоть Геенной, хоть любым из кругов ада… Спроси любого из ублюдков, кто прожил здесь с месяц-другой, что он думает по этому поводу. И каждый из них выложит тебе свою теорию того, что он тут видит.

– Месяц? – Кальтер обратил внимание на деталь, показавшуюся ему любопытной. – Значит, у вас есть привычная смена дня и ночи, месяцев и времен года?

– Ну да, есть, – подтвердил Серега. – Мы где-то на матушке Земле, это очевидно. Я подслушал много разговоров – тех, разумеется, которые смог понять. Так вот, британцы с немцами утверждают, будто шотландские горцы, на которых можно здесь наткнуться, – единственные, кто твердо убежден, что это – их родина. Говорят, что здешние места кое-кому из них даже знакомы. Называют северное побережье Хайленда, и лично я склонен им поверить, пусть даже никогда там не бывал… С другой стороны, я ведь только британцев да немцев тут более-менее понимаю. Французов и испанцев – значительно хуже, а про остальных и говорить не приходится.

– Однако не все с этим Хайлендом так просто, раз даже горцы не могут отсюда выбраться, верно?

– Непросто – это еще мягко сказано. Да ты и сам в этом убедишься, когда увидишь, что за циклопическая хрень выросла вон там прямо из недр гор. – Сквозняк указал в сторону южного края долины. Туда, где на скрытых в туманной хмари горных склонах Кальтеру продолжали мерещиться странные геометрические линии. – Знаешь, что такое мегалиты? Ну, типа египетские пирамиды, Стоунхендж, языческие храмы, некрополи и прочие допотопные постройки из гигантских глыб?

Кальтер хмыкнул: кто же про них не знает! Особенно про пирамиды.

– Так вот, все доселе известные нам мегалиты – букашки по сравнению с тем, который вырос в здешних горах. Это не пирамида и не храм, это… можно сказать, замок величиной с целый город и высотой с те же горы. Кто его построил и как он вдруг вылупился из-под земли, никому неведомо, поэтому я его так и прозвал – Мегалит. И чтобы отсюда вырваться, надо через него пройти – по крайней мере, в этом здесь никто не сомневается. А чтобы через него пройти, надо сначала в него войти. Что очень и очень непросто, даже если у тебя есть ключи от его ворот.

– А что насчет моря? – спросил Куприянов, поглядев туда, куда текла река. – Зачем лезть в горы и в какой-то замок, если их можно обойти вдоль побережья?

– Гиблое дело, – помотал головой Серега. – Многие пытались, да все без толку. На западе и востоке горы начинаются прямо от линии моря. И берега там слишком отвесные, все равно что стены. Были умники, которые пытались соорудить плоты и уплыть. Но не проходило и часа – обломки тех плотов вместе с разодранными на части трупами выносило обратно на берег. Неизвестно, что их убило, но я сам слышал, как море иногда стонет – вдруг ни с того ни с сего из тумана раздается протяжный звук, от которого кровь леденеет в жилах. Он похож на судовую сирену, только гораздо ниже… Теперь ты понимаешь, почему я сразу поверил в твою историю про чудовище, что сожрало твою лодку.

Кальтер молча кивнул. Воспоминание о гигантской пасти, перекусившей пополам двенадцатиметровый катер, было еще слишком свежо. Отчего по коже едва не съеденного той пастью Кальтера пробежали мурашки, когда он вновь представил, что было бы, плыви он не на бронированной, а на обычной гражданской посудине.

– Ну ладно, будем считать, что пути назад у нас нет, – заключил он. – Хотя это и так очевидно… А что нам мешает войти в город-крепость?

– Не что, а кто, – поправил его Сквозняк. – Те двуногие твари, у которых нет ключей. И которые хотят въехать в рай на чужом горбу – то есть отобрать ключи у того, у кого они есть. И таких стервятников там – десятки. Войти в Мегалит в одиночку обычным путем нет ни единого шанса. Да и вдвоем маловероятно. Стоит лишь тебе ступить на ведущую к воротам лестницу, как на тебя накинется толпа отборных головорезов. Сначала они отнимут у тебя ключи, а затем начнут драться между собой за право ими владеть. Но ты этого не увидишь, потому что к тому моменту будешь уже лежать разрубленным на куски.

– Ключи – это пакали? – попросил уточнения Кальтер, хотя ответ на этот вопрос был и так очевиден.

– Да, верно. Чтобы открыть вход в Мегалит, необходимы три пакаля. Не имеет значения какие. Все, что нам надо, – это вставить их в специальные выемки, подобно ключ-картам, и ворота раздвигаются. Совсем ненадолго и нешироко – только чтобы ты успел войти. Но обычно внутрь проскакивают за раз несколько человек. Так случается, потому что, когда кому-то удается открыть проход, возле него всегда кипит бойня. И в ворота сразу же устремляется толпа мерзавцев. Поэтому нет никакой гарантии, что тот, кто их открыл, сам попадет в Мегалит. Его могут или прикончить на пороге, или просто затоптать, что фактически одно и то же.

– Ты сказал, что у тебя есть три пакаля, – напомнил Кальтер о том, о чем Серега уже обмолвился по дороге сюда. – Значит, теоретически ты можешь войти в Мегалит хоть сейчас. А ты не пробовал проделать это тем же способом, с помощью которого вы с Иродом в Дубае телепортировались с места на место? С двумя у меня недавно такой фокус не прошел, но с тремя, вероятно, он вполне может выгореть.

– Такая мысль приходила мне в голову, но я не стал рисковать. – Серега сунул руку в свой вещмешок, извлек на свет обернутые тряпицами артефакты и разложил их перед Куприяновым в порядке возрастания их ценности – золотой, черный и зеркальный. – Во-первых, с таким раскладом я в Дубае не экспериментировал и понятия не имею, чем это может обернуться. А во-вторых, «серые» наверняка готовы к тому, что кто-то может попытаться так сделать, и приготовили в Мегалите для таких хитрецов ловушку.

– «Каменный мост»! – Кальтер дотронулся пальцем до зеркального пакаля, на котором был изображен старинный арочный мост. – Откуда он у тебя?