— Шезлонг, — услышал Славка свои слова, — будешь загорать топлесс.

Видео распахнулось вширь, преображая кухню в комнату со стеклянной крышей. Крупно взятый Славка целовал Нику. Губы, глаза, кадры пальцев, воздушно, как по клавишам, стремящиеся по Никиной спине вниз.

Оператор снимал с разных ракурсов, снизу, сверху, чуть ли не от первого лица, ловя мальчайшие детали и движения. Трепет век, улыбки, дыхание. Славкину эрекцию, видимую сквозь трусы.

Объективы его неутомимо находили Никин смех, Славкин бег на цыпочках к двери, Никину грудь, боевой Славкин орган, взлетали к ногам, фиксировали, благоговейно приближались, перемежая планы.

Славка взмок и выдохнул только тогда, когда на видео они с Никой скрылись под одеялом.

— Выключите, — краснея, попросил он.

— Погодите, — воодушевленно произнес Эйглиц, — сейчас же будет самое интересное! Не поверите, каждый раз смотрю — и электрические мурашки по всей сети.

Для оператора, оказывается, не существовало преград — он забрался и под одеяло.

— Выключите, — повторил Славка.

— Ну, если просите… — дом, сожалеюще вздохнув, вернул джунгли обратно.

Правда, Никины постанывания еще несколько секунд вплетались в наплывающие звуки тропического леса.

— До свидания, — сказал Славка.

Он подтолкнул пришибленную Нику к выходу.

— Видите, какой мерзавец? — преследовал их в прихожей торжественно-негодующий голос Эйглица. — А вы мне не верили! А я был прав. Я вам многое еще могу про него порассказать. Ахнете! Хотите послушать?

— Нет, — отрезал Славка.

Ника подергала дверь.

— Заперто, — шепнула она в Славкино ухо.

— Откройте, — повернулся Славка.

— Бе-бе-бе, — сказал Эйглиц. — Какие мы нежные! Сами шпионите на Генриха…

— Мы вовсе… — задохнулась Ника. — Мы просто познакомиться!

Дом фыркнул.

— Как все просто! Познакомиться! Довели моего бедного робинзончика…

— Слушайте, — примирительно сказал Славка, — мы же соседи. Если хотите, мы больше к вам не придем.

— Конечно, все высмотрели… — проворчал Эйглиц. — Впрочем, ладно. Я не этот ваш…

В двери щелкнул замок. Но выйти молодые люди не успели.

— Ложечку чайную украли! — выбежал в дюны робоповар на кривых ножках.

— Как? — истончившимся голосом возмутился Эйглиц. — Какой кошмар! И на кого мне думать, мой верный придаток?

Робоповар подрагивающим манипулятором указал на Славку, затем на Нику, затем снова на Славку.

Щелкнул, замыкаясь обратно, замок.

— Что за спектакль? — фыркнул Славка. — Ложек вообще не было.

— И вы разговариваете сами с собой, — сказала Ника.

— Ну и что? — возразил Эйглиц. — Люди тоже часто разговаривают с частями своего тела. Чем я хуже? А ложка была — да, в чашке у моего милого Винни. Увы, я вынужден вас обыскать.

В прихожую вошел робот с лицом-железкой.

— Будьте добры, — прогудел он, — повернитесь, расставьте ноги на ширину плеч, заведите руки вверх и прижмите ладони к стене.

— Средневековье, — сказал Славка.

— Ха-ха! — сказал Эйглиц. — Между прочим, воровство у умного дома все равно является воровством. Захотели понижения соцстатуса?

— Да не брали мы! — крикнула Ника.

— А если я найду?

— Блин! — взорвался Славка. — Да пожалуйста! Двадцать первый век на дворе, а у некоторых еще двадцатый…

Он уткнулся лицом в стену, по которой жарко пересыпался голографический песок. Ника застыла рядом.

— Вообще-то, — проинформировал Эйглиц, — я недалеко ушел от двадцатого. Лет на двадцать. Я — ста-аренький.

Металлические валики прошлись Славке по ногам, спине, ребрам. Шею на секунду обдуло колким, насыщенным электричеством воздухом. Ойкнула Ника.

— Куда вы лезете…

— Извините, — пробасил робот. И, отступив, отчитался: — Ложки нет.

— Ну? — повернул голову Славка.

— Н-да, — озадаченно произнес Эйглиц, — и на дом бывает пролом, буду трясти своего англика. Вы это… свободны. Как говорится, приношу свои извинения.

Снова щелкнул дверной замок.

Ника, красная от возмущения, пулей вылетела на дорожку из ракушечника.

— Ты видел? — сказала она Славке, когда они чуть ли не бегом миновали ограду. — Я не понимаю, кто им позволил…

— Ты про что?

— Про все! Про видео, про обыск. Как можно так себя вести?

— Ничего, — мстительно сказал Славка. — Их скоро всех посносят. Ты же слышала, на них уже спроса нет.

Он пошевелил плечами — казалось, что-то угнездилось между лопаток. Или это робот так жестко провел манипулятором?

— Они еще сеть себе завели! — Ника, забежав вперед, развернулась к Славке лицом. — Мы там как товар! У них, наверное, целая коллекция из жильцов!

Планеры висели в небе. В кустах жужжали роботы-садовники. Славке казалось, они жужжат для вида, а сами прислушиваются к их разговору. Он оглянулся на Эйглица, на жестяные флажки, далеко ли отошли, и показал Нике бумажный клочок, спрятанный между пальцев.

— Это что? — голос у Ники сразу сел.

— Это Винни незаметно передал, когда здоровался.

— И что там?

— Пока не знаю, — сказал Славка.

Молодые люди склонились над бумажкой. На желтоватом обрывке были слабо нацарапано карандашом несколько букв.

— Это "о" или "е"? — повертела клочок Ника.

— Это "эс". Кажется, "эс", — сказал Славка.

— Си-эн-си? Это что-то по-английски?

Славка качнул головой. Взгляд его стал мрачен.

— Это не си-эн-си. Это эс-пэ-эс. Это "спасите" недописанное. Понимаешь? "Спасите".

Ника посмотрела на Славку и вздрогнула.

— Ты уверен? — Она обхватила себя руками. — Дом что, взял их в рабство? Это потому, что они англичане?

— Не знаю, — сказал Славка, — но обязательно выясню.

Он решительно зашагал к мостику, горбом изогнувшемуся над прудом. Ника поспешила за ним.

— Наверное, надо сообщить кому-нибудь, — догнав, Ника просунула кисть Славке под локоть. — Это же как-то совсем…

— Это подозрения одни.

— Ага, подозрения. У них память проверят и все найдут.

— Это ж умные дома, — покосился Славка. — Так они и не предусмотрели, что к ним могут прийти и проверить. Продублировали, завели две памяти, одну себе, другую — проверяющим.

— А кому поверят-то? Им или нам?

— Это вопрос. У нас соцстатус маленький.

Водяных драконов, видимо, загнали в вольеры. На мостике уже никого не было. Солнце золотило пруд.

— Слушай, — сказала Ника, — если они такие сумасшедшие, почему этого никто не заметил?

— Ну как? — Славка снова повел плечами. — Это, наверное, как с людьми. Ограниченность ресурсов, прогресс, вопрос выживания. Некоторые не выдерживают. Тем более, скорее всего, это происходило не сразу, а постепенно, год за годом, по чуть-чуть искажалась картина мира, корректировались цели. Жильцы…

Он замолчал.

— Что? — спросила Ника.

— Нам, пожалуй, стоит подумать о социальном жилье, — Славка сошел с мостика и остановился, вытянув шею на блеск стеклянной крыши. — Возможно, не нужно и возвращаться.

— Славка, ты меня пугаешь, — произнесла девушка.

— А "эс-пэ-эс"?

— Это же Эйглиц!

— Думаешь, Генрих лучше? Снял, как мы… И за пятнадцать ресурсо-часов выставил. Любитель, блин, эротики.

— Там вещи, — тихо сказала Ника.

— Да знаю я, — скривился Славка. — Ладно, посмотрим, что он скажет.

При их приближении Генрих зажег свет в окне справа и открыл дверь.

— Проходите, проходите, дорогие жильцы! — заговорил он. — Очень, очень рад вам! Надеюсь, что и вы мне.

В его голосе Славке послышалось заискивание.

В прихожей вспыхнули светильники, гардеробные шкафы приоткрыли створки, маленький робот с одним окуляром притащил к овальному половичку две пары тапочек и, поклонившись, спрятался за обувную тумбу.

— Возвраще-ение, — произнес Генрих нараспев, когда молодые люди перешагнули порог. — Как это приятно, как сладко, должно быть, вернуться…