Сдержав очередную улыбку, я отругала себя за то, что не надела свитер, и принялась пританцовывать на месте. Этот бодрый ритуальный танец можно было смело посвятить Климу Шелаеву и всем его помощникам-чертям.

– Замерзла? – спросил Тим, когда я юркнула в машину Коры.

– Совсем чуть-чуть.

– Пожалуй, я теперь буду проверять, в чем ты выходишь из дома. У тебя же есть теплая куртка.

Забота Тима приятной щекоткой отозвалась в груди, я виновато заерзала в кресле, выдала глубокомысленное «э-э» и вновь расплылась в улыбке.

– У меня нет слов, чтобы объяснить тебе, как я счастлива!

– Ты сейчас умело ушла от моего праведного гнева, – Тим тоже улыбнулся, притянул меня к себе и поцеловал. Мир начал стремительно уменьшаться, пока не свернулся до размеров машины Коры. Мир с этой секунды принадлежал только нам… – Куда поедем, замороженная принцесса? – спросил Тим, убирая с моего лица прядь волос.

– Все равно. Абсолютно все равно. Но я не хочу в кино и кафе. Может, просто покатаемся по улицам, а потом где-нибудь притормозим и поболтаем?

– Слушаюсь и повинуюсь.

Но кататься по городу мы быстро передумали, уже около парка я попросила остановиться, и Тим притормозил возле высокой кованой ограды и утопающих в свете фонаря деревьев. Он сбегал в кофейню, принес два больших стаканчика с кофе и два золотистых круассана, накормил меня, напоил, сказал тысячу ласковых слов, а потом опять отправился в кофейню и принес мороженое (я уже согрелась и, как капризная принцесса, попросила чего-нибудь ванильного и клубничного). Мы устроились на заднем сиденье и разговаривали о всякой ерунде, без сомнения, это было одно из лучших наших свиданий. Впрочем, я так думала после каждой встречи.

– Невозможно скучаю по тебе. Всегда, – сказал Тим и поцеловал меня в висок.

Он обнимал меня, гладил по плечу, то прижимал, то отпускал… Вот оно – счастье! Рядом.

– Ты бессовестно украл мои слова.

– Вообще-то хорошо, что под ветровку ты надела только футболку, так добраться до тебя гораздо проще. – Его рука забралась под мою футболку, и я засмеялась, прижимаясь к нему еще теснее.

Коснувшись щеки Тима, я мысленно попросила судьбу дать нам побольше времени, чтобы накопить сил и чувств, а уж потом… Да, мы остро нуждались во времени, в мире, сжатом лишь до «ты и я», и во многом-многом другом. Большом и светлом. Тихом и нежном. Уверенном и постоянном. Да!

Мои щеки порозовели, и я закрыла глаза, вспоминая наши редкие часы близости – все подряд. В жизни всегда есть место чему-то прекрасному и волшебному, даже если кругом натянуты красные ленты «запрещено, запрещено, запрещено…», даже если над головой висит огромная лупа, следящая за каждым движением и взглядом, даже если «нельзя» в миллион раз больше, чем «можно»…

– Я приду к тебе ночью, – уткнувшись мне в шею, сказал Тим.

– Нет! – воскликнула я, немедленно возвращаясь с небес на землю. – Мы же договаривались…

– Обещаю быть самым осторожным привидением на свете и не обращать внимания на твои трясущиеся заячьи уши. На самые лучшие заячьи уши на свете.

– Очень смешно, – нарочно фыркнула я и надулась.

– Тогда приходи ты ко мне в гости. – Тим улыбнулся и добавил: – Почитаем книги, посмотрим телевизор, обсудим последние политические события… Если хочешь, польем цветы на подоконнике. Я еще успею их купить и расставить.

Через секунду мы уже смеялись вдвоем. Я вовсе не собиралась трусить, искренне желая подняться по ступенькам на третий этаж и открыть дверь комнаты Тима… Но мне так нравилось, когда он звал меня, шутил, делал все, чтобы я успокоилась и расслабилась, и я с удовольствием тянула время до своего непременного «да».

– Ладно. Завтра, – решительно пообещала я, когда мы перестали хохотать.

Симка смотрела на меня иронично и пытливо. Она, видимо, уже устала задавать вопросы и теперь с удовольствием наблюдала за моим смятением. С одной стороны, я бы еще поговорила о Тиме, с другой – душа требовала томительной тишины и нескольких протяжных вздохов.

– Я бы тоже хотела влюбиться, – наконец сказала Симка. – Но, думаю, серьезного чувства в моей жизни не будет. Я слишком разборчивая и независимая.

– Будет, никуда ты не денешься, – весело пообещала я.

Мы опять застряли около библиотеки, но на этот раз не из-за книг – просто за выходные соскучились по болтовне и теперь наверстывали упущенное. В узких джинсах, широком «мужском» свитере, с зачесанными назад короткими волосами и с легким макияжем Симка выглядела очень стильно, мне казалось, что каждый мужчина, пройдя мимо, должен обязательно обернуться, а затем либо споткнуться, потерять равновесие и грохнуться на пол, либо врезаться в какую-нибудь колонну или дверь.

Мобильный телефон запел, и я торопливо вынула его из сумки – звонил Максим Матвеев.

– Добрый день, Анастасия.

– Здравствуйте.

– Эдита Павловна попросила меня забрать вас из университета, как вы на это смотрите?

Мы оба понимали, куда ветер дует, но с некоторых пор это не мешало нам дружески общаться (условия игры для нашего удобства были оговорены и приняты). Мне нравилось, что я обхитрила бабушку и заодно получила отличную гарантию: пока Максим Матвеев рядом, мне не станут подбирать и подсовывать других мужчин.

– Весьма положительно, – ответила я с улыбкой. – Лекции закончились, но я подзадержалась здесь немного…

– Я могу приехать через двадцать минут.

– Договорились.

Взяв куртки в гардеробе, мы с Симкой вышли на улицу и устроились на зеленой скамейке неподалеку от проезжей части. За спиной тянулись кусты, наполовину потерявшие листву, слева возвышался университет, а сразу перед нами располагался небольшой фонтан, выключенный в связи с похолоданием. Матвеев действительно приехал довольно быстро, припарковался и вышел из машины, не надев куртку, которая, наверное, осталась лежать на пассажирском сиденье. Его вид был, как всегда, безупречен, и я задержала на Максиме взгляд, любуясь его голливудской красотой. Мне нравились и его спокойная, уверенная походка, и идеальный костюм цвета маренго, и белая рубашка, и длинный серый шарф, смягчающий официальность. Русые волосы, ямочка на подбородке, голубые глаза… «По крайней мере, Эдита Павловна выбрала для меня очень красивого мужчину», – развеселилась я, поднимаясь со скамейки.

– Вы же меня подбросите? – Симка вынула руки из карманов. – Зря я, что ли, тут мерзла? – Она широко улыбнулась, встала и подхватила свою любимую пузатую сумку из джинсы.

– Конечно.

– Да, он не старый, – немного тише, наклонив голову набок, произнесла Симка. – Ты говорила, ему тридцать семь или тридцать восемь? Хорошо выглядит, наши девчонки влюбились бы в него по уши.

Я поняла, что Симка вспомнила момент знакомства с Матвеевым, тогда его возраст показался ей древним, она даже говорила, что он мне в отцы годится.

Максим подошел и сдержанно поздоровался. Несмотря на ноябрьскую прохладу он вовсе не торопился к машине.

– Вы подвезете Симу? – спросила я, ловя ощущение неловкости, не имеющей какого-либо объяснения. Память отбросила меня назад, и я вспомнила разговор Эдиты Павловны с Матвеевым. Огромный украшенный цветами зал, столы, накрытые скатертями, высокие бокалы с шампанским, официанты с подносами, тонкие белые свечи, плавная музыка…

«– Лера увлечена Павлом Акимовым, боюсь, скоро внучки покинут меня. Они молоды и красивы.

– Надеюсь, я никого не обижу, но восемнадцать лет – не лучший возраст для замужества. Если бы у меня была дочь, я бы посоветовал ей не торопиться и получше разобраться и в жизни, и в собственных чувствах. Да, у меня вполне уже могла бы быть взрослая дочь, которой я бы дал такой совет».

– Непременно, – ответил Матвеев и кивнул.

– А потом меня.

– Это тоже – непременно, – он коротко улыбнулся.

– Я живу далеко, и вы потратите целую кучу бензина, – весело сообщила Симка. – Не жалко?