— Мне кажется, сэр, что имеет место некая несправедливость по отношению к вам. Клянусь…

— Зубами акулы и хвостом сатаны.

— На ваш выбор. Мне кажется, вы достойны более уютной каюты.

Кидд невидимо усмехнулся:

— Пожалуй.

Боцман принял это слово за полное согласие.

— Одно ваше слово — и вы поменяетесь местами с этим индюком, губернатором Нью-Йорка.

— Да-а?!

— Нет ничего проще. Я лучше всех знаю настроения в команде. Две трети твердо на вашей стороне и готовы идти за вами куда угодно, хоть в глотку к самому черту.

— Вот как?

— Да. Я прощупал настроение нескольких офицеров, они не так верны присяге и короне, как может показаться. У штурмана, я это знаю точно, громадные долги…

— Что же он так?

— Карты, сэр.

— А я, представьте себе, в карты совсем не умею играть. Ну, совсем.

— Позвольте заметить, сэр, весьма ценная черта в капитане — отсутствие глупого азарта. Особенно когда идешь на серьезное дело.

— Что вы имеете в виду?

— Я думал, что вы и так все поняли. Но если угодно, могу сказать прямо. Мы готовы отдать вам корабль, а вы отведете нас к сокровищам Леруа. Не волнуйтесь, вы получите свою капитанскую долю.

— А какова она, капитанская доля?

— Две пятых, сэр. Я слыхал, что в Береговом братстве именно такие правила.

Кидду уже успел надоесть этот бесполезный разговор, но при всей своей бесполезности он сумел зайти довольно далеко.

— Вы знаете…

— Игл, сэр.

— Да, Игл. Так вот, я бы с охотой сделал то, что вы от меня просите, и даже не взял бы свои две пятых, когда бы золото лежало там, где его оставил капитан Леруа.

— Он его перепрятал?

— Нет. Я отдал его Каллифорду в качестве выкупа за друга. Я ведь уже рассказывал эту историю.

— Сто тысяч фунтов за друга?!

— Ну, пусть будет сто тысяч, если хотите. Только их все равно нет.

Долгое и недовольное молчание было ему ответом.

— Вы поняли меня, Игл?

— Да. Вы, видимо, не доверяете мне. Почему?

— Почему бы мне вам не доверять? Я совершенно вас не знаю, значит, я не знаю о вас ничего плохого.

Опять тишина. Опять темнота, дышащая табачным перегаром.

— Что мне нужно сделать, чтобы вы мне поверили? Что было ответить на такой вопрос?

Капитан ответил правду:

— Не знаю.

— Понятно.

Капитан испугался:

— Что — понятно?

Ответ боцмана его слегка успокоил:

— Мне нужно подумать.

Хотя, если разобраться, успокаиваться оснований не было. Ведь можно себе представить, к каким результатам мог привести мыслительный процесс в голове боцмана, склонного к авантюрам и беспочвенным мечтаниям.

Господи, размышлял Кидд, почему они не хотят оставить меня в покое? Я не желаю больше шляться по морям, не хочу захватывать корабли и делить добычу.

Для чего мне все это, если я не выполню обещание, данное Камилле?

Такие мысли появились у капитана после третьего визита боцмана Игла.

Каждый раз Кидд однозначно и определенно заявлял, что никаких денег там, где они раньше были, там, куда их спрятал капитан Леруа, больше нет. Они в карманах Каллифорда, а еще вернее, рассыпаны в портовых кабаках и борделях по всему побережью Индийского океана.

Иногда золото собирается в громадные сундуки, иногда оно расползается по маленьким кошелькам.

Эта почти экклезиастовская мысль ничуть не убедила боцмана и его единомышленников.

Они остались в убеждении, что деньги есть. Что их там намного больше, чем сто тысяч. И капитан Кидд приберегает все их для себя.

Были среди желающих обогатиться и совсем горячие головы, они предлагали прежде захватить корабль, а потом уж вести переговоры с капитаном. И вести их соответствующим способом, то есть воткнув горящие фитили между пальцев.

— А вдруг он все равно откажется говорить?

— Чем большие муки он будет терпеть, тем больше золота в том сундуке.

Мысль эту все сочли верной, но вместе с тем и бесполезной. Она носила слишком теоретический характер.

— А вдруг золота и в самом деле нет? — раздался очень осторожный вопрос.

Спрашивающего подняли на смех.

— Но ведь Кидд сам говорит, что это так. Его много раз спрашивали, и он много раз говорил, что золото отдал капитану Каллифорду.

Смех сделался громче.

— Когда дело касается золота, — наставительно пояснил бывалый боцман, — никто не говорит правды.

Таким образом, капитан Кидд отказался от вполне реальной возможности захватить корабль и тем самым избавиться от неприятной обязанности представать перед королевским судом. А лорд Белломонт так никогда и не узнал, как близок он был к бесславной гибели.

«Одинокое сердце» вошло в лондонский порт ночью. Ночь была дождливая, небо затянуло низкими серыми тучами. На небе не осталось ни одной горящей точки. Так что, когда Кидд поднялся на палубу, его неприятному удивлению не было предела. Оказывается, темнота правила не только в его крохотной сырой каморке, она хозяйничала во всем мире.

Далее была черная карета с часто зарешеченными окнами. Долгая, тряская поездка неизвестно куда.

Капитану вспомнился невольно его прошлый приезд в столицу. Странно, но тогда он чувствовал себя хуже, хотя ему не предстояло никакого суда.

Сейчас же, будучи заключен под замок в мрачной повозке, которая в свою очередь заключена в непроходимой черноте ночи, он, ничего не знающий определенного о своем ближайшем будущем, был уверен, что движется в правильном направлении

Кидд спросил себя, чего он ждет от будущего. Он ничего не смог ответить себе, но почему-то не расстроился от этого.

Карета привезла капитана в тюрьму.

Четыре дюжих охранника в зеленых мундирах и желтых нашивках (он рассмотрел эти детали на следующий день) вышли его встречать.

Старший охранник сообщил ему, что, если он станет сопротивляться, они сломают ему шею.

Почему именно шею? Этим вопросом задался капитан после того, как сообщил, что сопротивления оказывать не намерен,

Далее последовало путешествие по каменному коридору с заплесневевшими стенами. Пламя факела гоняло по ним рваные суматошные тени.

За каждым поворотом стояла массивная фигура со связкой ключей.

С лязгом открывается замок. Со скрипом отворяется железная дверь.