Нашим глазам открылось приземистое квадратное цементное здание. Оно было окружено красивыми наклоненными деревьями, контрастирующими с черным заводским дымом, поднимающимся из трубы. В воздухе воняло серой. Дорога изгибалась каплей перед входом.

- Нам в ту дверь, - показала Далила. Я помогла ей вкатить тяжелую тележку под тканевый навес около бокового входа. Она позвонила и, не дожидаясь ответа, пошла прочь.

- Мы просто оставим его - это - здесь? - спросила я.

Она кивнула.

- Крематорий.

У меня забурлило в животе.

Мою маму забрали в какое-то похожее место. На меня накатил такой ужас, что я едва не споткнулась.

Тошнота чуть отпустила, и я нашла в себе силы проследовать за Далилой на вершину холма. Там она помедлила. Я проследила за ее взглядом и в первый раз с того времени, как мы вошли в третью комнату, почувствовала, что стою на ногах тверже.

Перед нами простиралась база ФБР. Одинаковые, тусклые, серые здания, некоторые с пристройками, некоторые одиночные. Все та же роковая тематика. Между постройками виднелись небольшие подстриженные лужайки, а белые дорожки вели от одного входа к другому. База протянулась на несколько миль и была окружена высоким стальным забором, сквозь ворота которого мы прошли внизу. Вдалеке я видела реку и госпиталь, у которого мы оставили машину. В том же районе должна была быть и площадь, и гостиница "Веланд", где разрабатывало свои планы сопротивление.

Да, эту информацию я могла бы предложить Уоллису. Планировку изолятора предварительного содержания. Количество патрулирующих коридоры охранников. Географическую структуру базы. До сих пор я сомневалась, что смогла бы принести пользу сопротивлению. Теперь эти сомнения исчезли.

Я почувствовала, как внутри меня всколыхнулся огонек. Я едва узнала это ощущение.

Надежда.

Что, если я найду способ сообщить Уоллису? Даже если мне суждено умереть, эта информация может спасти других. Невинных людей, как мама. Мне было физически больно думать, что доступные мне сейчас сведения могли бы помочь кому-нибудь спасти ее.

Я обернулась и увидела останки покинутого города. Возможно, это был один из жилых пригородов Ноксвилла. Петляющие заасфальтированные улицы были обрамлены теснящимися двухэтажными домами и многоквартирными сооружениями. Издалека их крошечные дворики не казались неухоженными или поглощенными сорняками. Меченные дома и разбитые окна были слишком далеко, чтобы их можно было рассмотреть.

Мое внимание привлек прерывающий линию горизонта старый знак с ценами на топливо. Слева от линии моего взгляда проходила главная улица. Прямая дорога вела от нас вдаль.

- Это все тоже часть базы? - спросила я.

- Нет. База только там. Эта часть города была эвакуирована. Красная зона.

Мои брови сошлись на переносице.

- Вы хотите сказать, что сейчас мы не на территории базы?

- А ты сообразительная, - с издевкой произнесла женщина.

Меня охватило волнение.

- Как часто вы сюда выходите? - спросила я.

- Каждый раз, когда мне нужно вывозить отходы.

Я сморщилась от этого сравнения.

- И вам никогда не хотелось просто продолжить идти?

- Мне всегда этого хочется.

- Тогда почему вы все еще здесь?

Она повернула ко мне свое усталое лицо.

- Если бы там меня что-то ждало, я бы уже давно ушла.

Она задумчиво на меня посмотрела, оценивая мои намерения. Очевидно, мои мысли были так же прозрачны, как ее глаза.

Дома есть Бет. А Ребекка в опасности. Я могла бы пригодиться Уоллису и сопротивлению, и как я могу не помочь им после убийства мамы? Существовало слишком много людей вроде меня, людей, которые не знали, сколько смерти несет МН. И слишком много мертвых людей, чьи любимые все еще надеялись на воссоединение.

Мне нужно было сделать что-то, что угодно, каким бы незначительным это ни было. Ради мамы.

Если я побегу сейчас, Далиле нужно будет пройти менее десяти футов, чтобы поднять тревогу в пропускной будке. Но Такер сказал, что до моего суда было еще три дня. Если я заслужу достаточно доверия, чтобы меня выпустили сюда одну, то, возможно, смогу убежать.

- Хочешь пулю в спину, а? - Она не ждала ответа.

Далила потащилась вниз с холма. А я последовала за ней, строя планы.

* Город в штате Северная Каролина.

Остаток дня Далила не заговаривала со мной. Когда дневная смена подошла к концу, она поручила мне сложить полотенца в кладовой, даже не потрудившись скрыть свое раздражение от того, что меня не вернули в камеру.

Сирена возвестила комендантский час, и электропитание переключилось на резервный генератор. Однако это мало кто слышал: за исключением охранника на лестнице, коридор был уже пуст.

Такер заканчивал работать с какими-то документами, когда я наконец дотащилась до его кабинета.

- Чего тебе надо? - спросила я.

Он вытащил из кобуры пистолет, и я подумала: "Вот и все. Он собирается меня убить". Я приготовилась к боли, которая неизбежно должна была последовать. Но вместо этого он положил оружие в сейф в дальнем углу комнаты, запер его и опустил ключ в ящик стола. Я глубоко вздохнула, вновь наполнив легкие воздухом. Он подождал мгновение, разглядывая меня с непонятным выражением.

- Ты же не замужем, верно? - Он сказал это так, как ребенок десяти лет говорил бы о брокколи.

Я почувствовала, как по коже пополз легкий румянец - напоминание о том, что я все еще была живым человеком.

- Нет.

- Тогда к чему кольцо?

Я почти удивилась, увидев, что оно все еще у меня на пальце.

- Ни к чему. Просто нашла.

Это было кольцо, которое Чейз украл для меня у Лофтонов. Когда мы притворялись, что женаты. Между нами было много притворства.

Из-за того что Такер за мной наблюдал, я не стала снимать кольцо, но неожиданно оно показалось мне слишком тугим. На лицо Такера вернулось обычное высокомерие.

- Я говорил с начальством. До суда ты спишь в своей камере.

Это было мне давно понятно, но все равно меня пробрала дрожь. Кто доживет до утра?

- Я видела сегодня результат одного из ваших судов, - обвиняющим тоном сказала я.

Я вспомнила, как лицо солдата стало на моих глазах лицом Чейза. На долю секунды мне стало интересно, испытывал ли Чейз то же сосущее ощущение ужаса, когда я упоминала маму. Пронизывал ли его ужас каждый раз, когда он слышал ее имя. Но любопытство тут же испарилось, затуманенное предательством.

- И? - спросил Такер. Как будто казнь была мелочью. - Лучший способ подавить непокорность - действовать быстро и уверенно.

Несомненно, этой фразе его научил командир. От намека на гордость в его голосе мне стало настолько неприятно, что я почти вышла из кабинета, но затем подумала об Уоллисе и сопротивлении. О Ребекке, которая, возможно, все еще находилась где-то здесь, в этом здании. Тогда я поняла, что должна остаться.

- Вы даете им таблетку или что-то в этом роде?

- Укол стрихнина. Это препятствует дыханию. Мышцы сводит судорога и начинаются конвульсии. А затем ты умираешь. Это быстро. - Я почти было подумала, что последним предложением он пытался успокоить меня, но его голос был полностью лишен интонаций.

- Вы делаете с девушками то же? Укол стрихнина? - Я пыталась выглядеть напуганной, но страха не ощущала. Я стала испытывать к смерти меньше отвращения, чем раньше, и Такер Моррис меня не тревожил. Он был слаб. Он нуждался в МН. Ему нужно было во что-то верить, потому что, вероятно, в себя ему верить было слишком тягостно.

- Иногда. - Я знала, он думал о моей маме. Я ненавидела его за то, что она хоть в каком-то отношении присутствовала в его памяти.

- Не знаешь, девушку по имени Ребекка Лэнсинг тоже казнили? Она, вероятно, поступила из школы реформации Западной Виргинии. Блондинка, приятной наружности...