Я очень хорошо разбиралась в людях и могла бы найти кого-нибудь, заслуживающего доверия, чтобы он показал мне дорогу к автовокзалу. Если здесь хоть что-то устроено так, как в родных краях, то по будням автобусы должны были отправляться в полдень. Тогда мне останется только смешаться с толпой, как я это делала в старших классах. Быть, как все. Не выделяться, но и не сторониться других. МН не обратит на меня внимания, если я не буду высовываться и не задержусь тут надолго.

Я возьму себе новое имя, когда буду покупать билет. Если попросят документы, я, как и Чейз на шоссе, скажу, что у меня их забрали во время переписи.

Всю жизнь мы с мамой заботились о себе сами. Я смогу совершить небольшое путешествие в Южную Каролину, разыскивают меня или нет.

Около Винчестера я уже просила Чейза остановиться, чтобы пойти в уборную, но он попросил подождать. Я показала на кровь, стекающую по его руке, но вместо того, чтобы заняться раной, он лишь вытер ее рукавом рубашки.

Мы въехали на территории фермерских угодий. Сначала - сады фруктовых деревьев, обобранных и покрытых серой пылью, утопающих в сорняках; затем - кукурузные поля в таком же неухоженном состоянии. Нас замедляли давно брошенные хозяевами автомобили, прогнившие и черно-красные от ржавчины. Большая их часть была припаркована на обочине, но некоторые заглохли прямо посреди дороги. Продвигаясь по шоссе, Чейз бросал на них внимательные взгляды; я знала: он проверял, не прятались ли в их тенях грабители. У большинства машин были выбиты стекла, а из самих автомобилей давно было вынесено все ценное, но это не означало, что никому не придет в голову поискать в них сокровищ и сейчас.

Здесь царило жуткое, как на кладбище, безмолвие. Пустынное спокойствие, от которого мурашки шли по коже. Это был один из маршрутов эвакуации из Балтимора или из округа Колумбия. Однажды, спустя много лет после первой атаки, его показали с высоты птичьего полета в новостях. Это было в то время, когда репортерам еще разрешалось использовать вертолеты - до того, как гражданскому транспорту запретили подниматься в воздух.

Массовая эвакуация. Тогда улицы были полны машин и отчаявшихся пешеходов, которые в случае затора на дороге из-за автомобильной аварии или перегревшегося двигателя спали на придорожных кроватях в лагерях Красного Креста. Я вспомнила, как в новостях сообщали о драках и жертвах тепловых ударов. О детях, бродящих по округе в поисках родителей.

Некоторые города начали отстраивать заново, но даже восемь лет спустя это шоссе оставалось забытым.

Чейз съехал с асфальта на мягкую почву поля и объехал разломанный обеденный стол. Ростки у самой дороги были потоптаны грабителями и подавлены автомобилями, чьи владельцы не хотели дожидаться своей очереди на эвакуацию. Но чуть глубже в поле плотной стеной росли злаки, которых будет вполне достаточно, чтобы прикрыть мое бегство.

С болезненным стоном Чейз поставил машину на ручник.

Я сгорала от нетерпения. Время пришло.

Сначала он будет сердиться: я помнила об обещании, которое он с неохотой дал моей маме. Надеюсь, он не будет искать меня слишком долго. Рано или поздно он поймет, что я уехала к перевозчику и обрадуется, что эта ноша упала с его плеч. Тогда он сможет жить своей жизнью. Как и раньше. Конечно, его карьера военного закончена, но я не чувствовала себя виноватой из-за этого: прежний Чейз никогда не хотел служить. Прежний Чейз ненавидел МН.

Мы оба вышли из грузовика, каждый через свою дверь. Я двигалась очень осторожно, краем глаза наблюдая, не следит ли он за мной. Здоровой рукой он рывком сдвинул сиденье вперед, что-то бормоча про аптечку первой помощи.

Пора уходить. Почему я тяну?

"Потому что он стал таким по твоей вине", - сказал внутри меня тихий голос. И хотя я пыталась сказать себе, что это не совсем так, я знала: в моих силах было все изменить.

* * *

Он ждал, насквозь промокший, на подъездной дорожке моего дома, стоя рядом со своим мотоциклом. Капли дождя стекали с его волос и подбородка.

Попроси меня остаться.

В его горящих глазах отражалась целая гамма противоречивых чувств, я же ощущала только страх. Я боялась, что за ним придут и накажут его и я буду виновата в том, что не позволила ему уйти. Боялась, что, если я не смогу попрощаться с ним, мне придется оставить маму одну.

Письмо тряслось в моих дрожащих руках. Я не пыталась укрыть его от дождя. Я бы хотела, чтобы дождь смыл с него слова, но, сколько бы я не читала, я видела одно и то же.

"Чейз Якоб Дженнингс. В соответствии с частью первой статьи Четвертой Статута о морали Соединенных Штатов, вам приказано немедленно явиться в Федеральное бюро реформации. Это третье и последнее предупреждение".

Мое сердце разрывалось на части от того, как он смотрел на меня, каким было выражение его лица.

- Одно слово, Эм. Всего одно слово. Скажи, что хочешь, чтобы я остался.

* * *

Скажи я, и он бы никогда не ушел на призывной пункт. Никогда бы не арестовал маму. Я бы никогда не знала Рика и Стэна, Морриса, Брок или Рэндольфа. Не знала, каково это - каждый день переживать за него.

Капли начавшегося дождя уже падали тут и там, надвигающаяся буря будто насмехалась над нами. Где-то вдали раздался зловещий раскат грома. Пока он отвлекся, я залезла в кабину и стащила плитку шоколада - она мне пригодится, если я не смогу быстро найти, где поесть.

У меня было немного денег, еда и одежда. Все складывалось как нельзя лучше, и я собиралась этим воспользоваться.

Я в последний раз посмотрела на Чейза. Его волосы вспотели от боли, которую он испытывал. Он выглядел совершенно беззащитным, но я не могла позволить себе поддаться слабости и остаться.

С ним все будет в порядке. Он умеет выживать. Теперь и мне нужно этому научиться.

- Прощай, - сказала я так тихо, что он не мог услышать мой голос. Я заставила себя не обращать внимания на укол сожаления, когда я отступила назад, удаляясь от грузовика.

- Мне надо по нужде. - Мой голос дрогнул.

- Иди, - пробормотал он, продолжая отдирать рубашку от раны. - Но оставайся поблизости.

Я кивнула, быстро повернулась и помчалась через ряды кукурузы прочь от дороги.

* * *

Я собиралась убежать как можно дальше от грузовика, а затем свернуть и двигаться параллельно дороге. Я двигалась быстро, постоянно оглядываясь и проверяя, не преследует ли меня Чейз.

Со всех сторон меня окружали высокие желтые стебли, запах гнилой кукурузы лез в нос. Когда грузовик скрылся из виду, я повернула влево, однако посадки в этом направлении были не такими ровными. Мне пришлось огибать скопления растений и сорняков, чтобы двигаться дальше. Идти прямо уже не получалось.

Я заблудилась.

Стебли кукурузы были слишком высокие, и я постоянно натыкалась на следы машин, которые запутывали меня еще больше. Я посмотрела вверх, но небо повсюду было затянуто свинцом. Даже если бы я знала, как ориентироваться по солнцу, я бы не смогла этого сделать.

Начался дождь, поначалу небольшой, а затем неожиданно сильный. Он сбивал листья с сухой кукурузы и шумел так, что скоро я почти перестала слышать собственные шаги.

Я смахнула волосы с лица, вытерла заливающую глаза воду и постаралась контролировать дыхание. Мне совершенно не хотелось надевать капюшон, чтобы не пропустить какой-нибудь ориентир, который поможет мне вернуться к дороге. Я бродила по кругу, но даже мои следы смывались дождем. Пути назад не было. Все вокруг выглядело одинаково.

Я почувствовала, как паника запускает в меня коготки.

- Возьми себя в руки! - громко сказала я. Но я остро ощущала каждую проходящую секунду. Мне нужно было в Винчестер, и как можно скорее. Чтобы поймать автобус и найти перевозчика. Я не могла терять время на то, что происходило сейчас.

Мне казалось, что мама ускользает от меня.

Я в ужасе побежала, стремясь освободиться из тюремных стен, возвышающихся на два фута* над моей головой. Я махала руками, пытаясь освободить себе дорогу, но у стеблей были острые края, которые резали кожу. На месте каждого стебля, который я смогла повалить, тут же появлялся другой.