Ковчег Завета и Туринская плащаница появляются вместе в этом эфиопском манускрипте, переведенном с арабского полвека спустя после сочинения КН. Кажется, здесь не нужно даже никакого комментария. Достаточно естественно предположить, что в это время, если следовать моим тезисам, ковчег еще не был частью "Славы Царей", которая к тому времени не была широко известна даже в Эфиопии. И хотя Бадж в своем переводе ставит кавычки, в оригинальном тексте никаких кавычек нет. Разумеется, автор не заявлял, что он что-то положил в ковчег Завета, сделанный Моисеем на горе Синай. Нет, он создал новый ковчег сам, процесс, ставший обыденностью в Эфиопии с каждым новым освященным таботом. Ковчег Климента хранился в Риме, без упоминаний других артефактов в Аксуме и где-либо еще. В следующей главе мы находим еще один интересный отрывок:

И услышал я нечто новое от своего учителя Петра, касающееся этих тайн, и прибавило это им еще больше чести, и спросил я его об истории тел отцов, Авраама, Исаака и Иакова, и о рассказе, повествующем о скрижалях Закона, что Моисей, избранный, получил из рук Господа (чье Имя свято) и разломал на куски. И сказал мне мой учитель Петр: "Знай же, о сын мой, что одна чистая женщина будет править над христианами в последние дни; и все тела верующих патриархов будут перенесены в святой город Рим, и скрижали Моисея, сокровище, скрытое сейчас, найдутся, и люди принесут их в город Рим".

Текст не упоминает вторую пару разбитых скрижалей, помещенных в ковчег, так же как и их предполагаемое нахождение в Эфиопии со времен Эбна Лахакима. Переводчики с арабского, похоже, спокойно приняли текст, игнорирующий претензии их собственного "национального эпоса", эпоса, который сравнивался с Ветхим Заветом и Кораном как "хранилище эфиопских национальных и религиозных чувств"[82].

Для Европы Эфиопия веками оставалась страной глубокой тайны. Ситуация стала еще более темной и запутанной, когда все стали считать эту страну местом царствования "пресвитера Иоанна", а не Азию или Индию. Эфиопия стала царством мечты, мощным союзником в борьбе против ислама, так как она была христианской, соседствовала с Египтом и святыми местами ислама. Вспоминались пророчества или сочинялись новые. Распространялись истории о происхождении эфиопской династии от Соломона.

18 сентября 1517 года флорентинец Андреа Корсали писал "самому прославленному повелителю, герцогу Лоренцо де Медичи, касательно навигации в Красном море и Персидском заливе, от города Кохина до страны Индии". Он рассказывал, как власть Португалии "крепнет в Эфиопии с каждым днем", где Корсали служил под началом капитана Лопеса Суареса. По пути в Эфиопию из португальской Индии, вместе с "Матфеем, посланником царя Давида" (Давида, Лебна Денгеля, императора Эфиопии), он описал остров Сокотру и его население: "христиане по природе такие же, как христиане царя Давида". Корсали был очарован хамелеоном, которого увидел здесь, и упомянул о сокровищах султанов Адена, столь огромных, что он, как впоследствии и Альварес, писавший о славе эфиопских церквей, побоялся говорить о них, дабы не прослыть лжецом. Он писал об островах Дахлак и их царе.

Здесь Корсали услышал новость о "государстве царя Давида, которого мы зовем пресвитером Иоанном", Как утверждали, оно занимало всю Эфиопию и нижний Египет. Некоторые убеждали его, что оно простирается до самого Конго. Монарх его сидел в Шаксуме, или Ауксуме (царь был одним из наследников Зара Якоба, и иногда бывал в Аксуме, но процедуру помазания не проходил). Императору было девятнадцать лет, он был строен, красив и всегда скрыт от подданных, показываясь им только раз в год. Разговор с ним проходил через посредников, число которых иногда доходило до четырех человек. Все эти люди были отмечены огнем, черта, уже упоминавшаяся при описании эфиопов в Риме. Это не было, как говорили некоторые, их церемонией крещения, так как крестились они на самом деле водой, но с

…соблюдением обычаев Соломона, так помечавшим своих рабов; говорят, что именно от него ведет род царь Эфиопии. Царица Савская, пребывая здесь, понесла, и дала жизнь сыну, началу династии, который хранил и старый, и новый закон, пришедший из дома Израиля… Другие говорят, что здесь хранятся кольцо Соломона с короной и трон Давида[83].

Здесь снова нет упоминания о ковчеге. Венецианец Алессандро Сфорци провел годы, с 1519-го по 1524-й, собирая путевые заметки, касающиеся Эфиопии[84]. Документы, оставленные им, это рассказы о путешествиях, записанные со слов эфиопов, живших в Италии в то время, когда в Эфиопию было прислано первое португальское посольство. Здесь все немного преувеличенно, Сфорци не очень хорошо понимал описываемые события, но по большей части заметки, касающиеся Аксума и положения его правителя, вполне достоверны. Ковчег, как принято, не упомянут. Царь, как обычно в данный период, презентуется как "пресвитер Иоанн", и есть ссылка, не слишком нас удивляющая, что он происходил из рода Давида и Соломона, Когда точно эта легенда получила широкое распространение, сказать нельзя. Возможно, она была принята не ранее правления Йигба Сиона (1285–1294), если принимать во внимание то, что его тронное имя было Соломон, или уже в период Амда Сиона (1314–1344) под воздействием КН, отредактированной Йисхаком. А возможно, это был император Зара Якоб (1434–1468), религиозный реформатор, принявший легенду на вооружение. В этом контексте значимым становится буквальный перевод его имени — "Семя Иакова".

Один путевой рассказ, выбранный из "Книги брата Томаса францисканца, пришедший из Иерусалима и земель пресвитера Давида, всемогущего повелителя Aethiopia Tragloditica", был записан 7 апреля 1523 года в Венеции. Сфорци от Томаса услышал легенду о библейском происхождении императора "пресвитера Давида, что значит императора, царя и повелителя; Давид — это не его собственное имя. Оно говорит, что он из рода Давида".

Поиск Сиона в Эфиопии, даже если в данное время сам ковчег еле виден, наконец-то начинает давать результаты, 1520-х—1530-х годов. Новая головоломка становится частью данной истории с упоминания о почитаемом, но все еще таинственном мистическом объекте, скорее всего большой алтарной скрижали, ассоциируемой с Сионом. Ковчег так и остается скрытым завесой молчания, но это лишь часть нарастающей сложности общей картины. Есть знаки близкого прибытия ковчега. Вне Эфиопии, как мы видели, он упомянут в арабском рассказе из Египта, наследнике истории Абу Салиха. В самой Эфиопии новая расширенная версия КН, еще не слишком широко известная, уже приняла эту концепцию, если мы примем на веру датировку манускрипта КН, проведенную в Национальной библиотеке Парижа, хотя все документы говорят о другом.

Сейчас нам предстоит погрузиться в три книги разного происхождения, но все они крайне важны для истории Аксума. Одна написана на геэз, вторая — на португальском, третья — на арабском. По крайней мере, часть эфиопского текста, так называемая "Книга Аксума", по-видимому, написана до разрушения старой церкви Марии Сионской в 1535 году, или где-то в конце XV века, но большинство документов, сохранившихся в копиях, более позднего происхождения. Самая ранняя дата, подлежащая проверке, относится к малой части текста (описанию церкви) и говорит нам о начале XVII века, когда ее перевел Перо Паис. Вторая книга, богатое подробностями описание земель "пресвитера Иоанна" Франциско Альвареса, дает нам свидетельство о священном камне Аксума, но не упоминает о ковчеге. Это поразительно, потому что можно с уверенностью сказать, что Альварес практически не писал о вещах, связанных с религией. Его книга описывает Аксум и церковь такими, какими он увидел их на протяжении своего пребывания здесь в течение нескольких месяцев 1520 года. Мог ли кто-либо оставаться здесь так долг о и не услышать ничего о ковчеге? Третья книга, на арабском, — это "Футух аль-Хабаш", хроника реального покорения Абиссинии Ахмадом Гранем. Она датируется примерно 1535 годом и также упоминает священный камень, инкрустированный золотом, который в панике был увезен из Аксума в горы при приближении мусульманских армий.