– Персонажей, сражающихся сразу с двумя мечами в руках, – пояснила ДжульеттаК и мило улыбнулась.

Я в ответ тоже приподнял уголки губ.

– Ну так что, оставишь одноручники нам? – повторно задал вопрос парень. – Ну хочешь, мы тебе заплатим?

– Хорошо, раз уж такая петрушка, мечи не трону, – согласился я.

– Сколько с нас? – полез в карман РомеоМ.

– Ничего не надо, – отказался я от оплаты и подмигнул: – С влюбленных не беру.

– Спасибо, – поблагодарила ДжульеттаК, смущенно опустив ресницы.

– Хвостики по медяку, травы по два за пучок, – объявил хозяин лавки.

– Эй, чего так мало, уважаемый? – возмутился я, вспоминая, что кто-то из условных братьев говорил как минимум о двойной стоимости лекарственных растений.

– Не хошь, как хошь, – пожал плечами НПС. – Тады ищи знахаря. Ежели повезет, он у тебя и по пятаку примет.

– А где искать?

– В нашей деревне своего нема, но по пятницам приходит шаман из города, – любезно поделился информацией продавец. – Хошь жди, хошь сам туды сбегай.

– Нет, овчинка выделки не стоит, – прикинул я. – Договорились, бери по два медяка.

– Тадысь держи, малец! – Лавочник высыпал мне в ладошки горсть монет и поинтересовался на своем странном говоре: – Куплять чаво бушь?

Взгляд уперся в алебарду крайне редкой модификации: без копейного острия, зато с двумя чуть смещенными друг относительно друга полумесяцами топора на смежных сторонах наконечника. Широкие стальные лезвия, как у секиры, способны разрубать сверхпрочные латы, а укороченная металлическая рукоять с противовесом благоприятным образом влияет на скорость атаки. Изящная, но чрезвычайно опасная штука.

– Сколько стоит? – указал я пальцем на понравившееся мне оружие.

– О, это дюже дорогая для тебя вещица – три серебряных с полтиной, – объявил цену хозяин.

«Действительно недешево! – мысленно присвистнул я. – Те же мечи почти в пять раз дешевле».

Выручка от продажи одуванчиков да пастушьей сумки составляла девяносто две медные монеты. То есть по курсу даже меньше одного серебреника. Если добавить награду за задания и дроп с драконов – еще сорок монет. Плюс с щуки монетка. Да за продажу рыбацкого копья семнадцать медяков. Итого: не хватает каких-то двух металлических кругляшек – одной беленькой и одной красненькой.

В принципе, можно вооружиться чем-нибудь другим: секирой, луком, арбалетом, дубиной, посохом или обычным копьем, но мне вдруг захотелось именно эту алебарду.

– Возьму за два с половиной серебряных! – предложил я.

Народ на форуме сообщал, что с НПС можно торговаться, но этот не уступал:

– Нет, и так с нее выгоды не имею – по себестоимости отдаю. Мне эту красавицу заезжий воин за четверть стоимости спихнул. Помню, разбудил посреди ночи, слезно умолял помочь, говорил: «Деньги нужны срочно». Ну, я, сердобольный, и пожалел. А ведь чуял же тадысь, что негоже связываться, и как в воду зрел: третий год тут пылится – никому не нужная.

«Ага, ночью лавочник тоже работает! По грабительским «сердобольным» расценкам, но все же», – сделал я еще одну важную пометку и ответил:

– Неудивительно! Это потому, что больно много просишь, дяденька. Здешнему люду не по карману столь высокая цена. А вот если бы скинул чуток, товар вмиг бы и ушел.

– Хех, хитрый малец! – крякнул продавец. – На меня молодого похож – такой же ушлый! Ладно, уступлю.

Обрадованный, я высыпал все свои деньги. НПС пересчитал и нахмурился:

– Не пойдет! Чуток – это гривенник, а ты в десять раз больше просишь скидку.

– Так цена опустилась всего до трехсот сорока медяков, что ли? – расстроился я. – Это мало!

– Та как же мне супротив своей корысти пойти? – опешил от такой наглости дядька.

– Так два дня – не два года. Подожди до пятницы знахаря, и прибыль от моих трав перекроет убытки.

– Нравишься ты мне, Головолом, – улыбнулся в усы мужик по ту сторону прилавка. – Настырный! Хорошо, именно тебе сброшу еще пятак!

– Как любезно с вашей стороны, – кисло улыбнулся я и отвесил поклон почти до пола. А про себя выругался: «Блин, вот же жмот! Но не продавать же мне в самом деле кольцо Емели?».

– Скоро там? Почему стоим? – начали проявлять нетерпение стоящие в конце очереди.

Я тяжело вздохнул и начал было уже присматриваться к луку, но тут боковым зрением заметил на полке дырявый ботинок – такой же, как у меня, только с правой ноги. Самое приятное, что стоимость собрата моего первого «улова» достигала аж двух серебряных. Естественно, за мой трофей барыга даст всего половину этой суммы, но мне все равно хватит на алебарду!

– А вот за эту вещицу сколько дадите? – бахнув обувью о прилавок, задал я чисто риторический вопрос, ибо прекрасно знал, что сейчас мне ответят.

Но торговец снова меня удивил, брезгливо поморщившись, он ответил:

– Пятьдесят медяков.

– Милейший, да это же грабеж! Вон же его собрат вчетверо дороже! А теперь, когда у вас будет пара, увеличится шанс продать оба ботинка сразу и быстро! – возмутились внутри меня Жаба и Хомяк, обиженные на меня еще с прошлого раза, когда я так легко дал попользоваться щучьим артефактом Насте.

– Так мой же целей ботинок, малыш, у него вон даже камешек драгоценный на язычке есть, а у твоего каблук почти отвалился, – справедливо заметил НПС.

Зря он про самоцвет сказал, ибо у моей Сороки мгновенно загорелись глазки. Земноводное попыталось придушить птицу, а грызун посоветовал выклянчить за нашу рвань еще хотя бы несколько монет. Я же решил удостовериться, действительно ли каблук держится на соплях, как из-под него выпал свернутый клочок бумаги:

Sarrire…

possidebi…

cothurno.

Illud autem: “N…

dicitur – et invisi…

repente!

За сбор грибов мне дали пару пунктов умения видеть скрытые предметы. И сейчас их хватило, чтобы заметить, что в подошве правого башмака тоже имеется тайник.

– Продайте мне ваш ботинок! – вдруг заявил я, ко всеобщему удивлению.

Жаба отпустила Сороку и замерла, выпучив глаза, Хомяк схватился за сердце.

– Пожалуйста, – поставил лавочник правый ботинок и сгреб оплату.

– До свидания! – схватил я покупку и выбежал из магазина.

Зашел за угол, удостоверился, что на меня никто не смотрит, и извлек обрывок из-под второго каблука.

Предчувствие не обмануло, вторая бумажка являлась оторванной половиной первой. Получилось вот что:

Sarrirent calceamenta

possidebitis v olanti

cothurno.

Illud autem: “NON ME”

dicitur – et invisibilis,

repente!

Только что с этим делать дальше? Почему не русифицировано?

Полиглотом я никогда не был, но, как любой образованный человек, хотя бы зрительно отличу не только арабскую вязь от китайских иероглифов, но даже написанное на немецком от французского или английского. Но здесь явно же что-то другое. Чем-то похоже на испанский или итальянский, но тоже не он.

«Замечательный ход, Головолом! – «похвалил» я сам себя. – Остался без оружия, почти без денег, с рваными ботинками и запиской на непонятном языке».

А вдруг в интерфейсе игры есть встроенный переводчик? Порыскал по меню, ничего не нашел.

Спросить у Насти? Набрал на голографической клавиатуре начало приватного сообщения: «Yfccnz? gjlcrf;b? gj;fkeqcnf…», выругался, заметив, что включена неверная раскладка клавиатуры.

Переключать на кириллицу и переписывать заново не стал, потому что меня вдруг осенило!

– Латынь! – хлопнул я себя по лбу.

Едва из моих уст вырвалось слово-пароль, литеры на обрывках записки мигнули, и текст предстал уже на великом и могучем:

Починишь обувь – обретешь