— Жаль чего?

— Вы опоздали на тот корабль.

—Да.

Несколько минут прошли в молчании. Затем, подойдя к жеребцу с другой стороны, она тоже положила руку на шею Принца.

— Принц был любимцем Джона, — произнесла она.

— Я его понимаю. В Шотландии у нас были лошади, которые могли скакать целый день без передышки, но ни одна из них не развивала такой скорости. — Йэн говорил первое, что приходило в голову, чтобы заполнить пустоту в своем сердце.

— Я не знала, вернетесь ли вы, — сказала Фэнси.

— Нет, знали, — с горечью возразил он. Последовала еще одна пауза.

— Да, — призналась она. — Я хотела сказать, что не была уверена, что хочу вашего возвращения.

Он не собирался уточнять, что она имеет в виду. Возможно, просто выражает тревогу за его сестру. А возможно, Фэнси боялась его присутствия так же, как он ее.

— Как поработал сегодня Тим? — поинтересовался он и услышал ее вздох.

— Он потрудился на славу. Думаю, он неравнодушен к Фортуне.

— А как к этому относится Фортуна?

— Настороженно, как всегда, но сегодня она согласилась отнести ему в поле хлеб и молоко.

Их голоса были безжизненными, лишенными эмоций. Йэн продолжал расчесывать гриву Принца, и при каждом движении он видел пальцы Фэнси, гладившие шею животного.

— Я слишком устал для вечернего урока, — сказал он. Нет, он не устал, у него всего лишь разбито сердце.

— Я так и подумала, — откликнулась она. — Я принесла вам ужин.

— Я не голоден.

— Вы все еще слишком худы.

— Это не мешает мне работать, — резко ответил он.

— Я знаю.

Жеребец наклонил голову, чтобы напиться, и их взгляды неожиданно встретились, а руки, повиснув в воздухе, соприкоснулись. Сердце Йэна отозвалось тупой болью при виде печали в ее глазах. Ее взгляд должен был быть торжествующим, но она грустила об их потерях.

Разозлившись на себя и на нее, Йэн вышел из стойла и остановился у центральной подпорки конюшни, возле зажженного светильника. Мимолетного взгляда и легкого прикосновения к Фэнси было достаточно, чтобы потерять голову. Он слишком многого желал от нее, телом и душой. В его чувствах к ней смешались вожделение и жажда нежности.

Он услышал, как за спиной захлопнулась дверца стойла.

— Ноэль хотел дождаться вас и пожелать вам спокойной ночи, — сказала Фэнси. — Но он заснул.

— Скорее всего, он хотел послушать про Робинзона Крузо.

Она улыбнулась.

— Да, и это тоже. Я сказала, что пожелаю вам спокойной ночи за него.

Йэн закрыл глаза, желая, чтобы она немедленно ушла, пока не стало слишком поздно. Странно, как этот цветочный аромат проник в его поры, заслонив все остальные запахи и кружа голову.

Открыв глаза, он обернулся и увидел Фэнси, прислонившуюся к дверце стойла. Их разделяли какие-то восемь футов, а возможно, восемь дюймов.

Йэн не мог оторвать от нее глаз.

— Вам разве не пора спать? Она пожала плечами.

— Пора. Сейчас пойду. — Когда она откинула с лица прядь волос, в мягком свете они замерцали золотом.

Фэнси подошла к подносу с едой и кувшином воды, который она поставила на опрокинутую бочку, служившую Йэну столиком.

— Вы обязательно должны поесть, — вновь сказала она.

Он кивнул, не сводя взгляда с ее лица.

Черт возьми, почему она не уходит?

Сам он не мог заставить себя отвернуться.

Ему хотелось прикасаться к ней, накрутить на руку прядь ее волос, ласкать ее нежную кожу пальцами… и губами. Он хотел обнимать ее. Он хотел… слишком многого.

Они стояли друг напротив друга, не в силах разойтись, и Йэну казалось, что вокруг них бушует шторм. В наступившем молчании Йэн не слышал даже звука дыхания, однако спокойствие было обманчивым, стоило сделать один неверный шаг, и волна захлестнет с головой. Лишь один шаг.

Они обменялись необходимыми фразами, настала пора пожелать друг другу спокойной ночи и расстаться. И все же…

Они одновременно шагнули навстречу друг другу. Поколебавшись, она сделала еще шаг. И еще один…

Сознавая, что совершает чудовищную ошибку, Йэн раскрыл объятия. Фэнси прильнула к его груди, и он знал, что она слышит все убыстряющийся стук его сердца.

Руки Фэнси обвили его шею, она еще теснее прижалась к нему. Лишь тогда она подняла на него глаза.

На миг Йэн растворился в ее взгляде, отражавшем его собственное желание и нежность. Затем, склонив голову, он нашел ее губы.

Страсть поглотила его целиком, завладела им без остатка. Отчасти это был зов плоти, но превыше всего было стремление вновь почувствовать себя живым.

Йэн чувствовал, что и для Фэнси это было не менее важно. Ее взгляд, дрожь в теле, взволнованное дыхание были красноречивее любых слов.

Ему было все равно, что влекло их друг к другу и почему. Он отбросил все сомнения. Когда внутри его разразился шторм, он покорился инстинкту. Языком он провел по ее губам, и ее рот поддался, еще сильнее разжигая его желание.

Ее тело плавилось как воск от его ласк, а ее пальцы бесцельно блуждали по его спине. Ее прикосновения сводили его с ума, Йэн готов был разорвать на ней одежду. Он неистово прижал ее к себе, чтобы она почувствовала всю силу его желания.

Она прерывисто вздохнула и замерла, когда Йэн начал осыпать поцелуями ее лицо.

На губах он ощутил соленый вкус. Вкус слез.

Сжигавший его огонь готов был вырваться наружу, возбужденная плоть требовала удовлетворения. Он мог получить его: ее тело было готово к этому. Но ее слезы сказали ему, что ее сердце еще не готово.

Йэн поднял голову и нежно прижал ее лицо к своей груди. Тело Фэнси сотрясали беззвучные рыдания, слезы, которым она не давала пролиться, сдерживая усилием железной воли.

Взяв себя в руки, Фэнси затихла.

— Это единственный способ облегчить душу, — прошептал он. — Ты не можешь носить их в себе вечно. Дай им волю.

Она замотала головой, но, не сдержавшись, все-таки заплакала. Его рубашка скоро стала мокрой от ее слез, но он все крепче обнимал Фэнси, нежно гладя по голове.

Он не имел понятия, сколько простоял так, обнимая ее, успокаивая и шепча ласковые шотландские слова, которых она не понимала. Наконец поток ее слез иссяк, и она лишь изредка всхлипывала. Йэн продолжал обнимать ее, но наконец она выпрямилась и отстранилась от него.

— Мне… жаль, мне очень жаль, — пробормотала Фэнси, глядя на него покрасневшими глазами. Йэн прижался губами к ее лбу.

— Не нужно ни о чем жалеть. Ни о чем.

Несколько мгновений Фэнси смотрела на него, потом, резко высвободившись из его объятий, подхватила юбки и выбежала во двор.

Подойдя к распахнутой двери, Йэн проводил ее взглядом. Она бежала к дому так, словно за ней гнались все демоны ада.

Он горько усмехнулся, подумав, что один демон остался, чтобы мучить его… долгие месяцы его пребывания здесь.

Никогда в жизни Фэнси не было так стыдно. Не прошло и месяца после смерти мужа, а она ведет себя, как кобыла в брачный период.

Зарывшись головой в подушку, она пыталась не вспоминать чувства, заставившие ее забыть о приличиях. «Прости меня, Джон», — шептала она.

Ее рука погладила пустое место рядом, где он прежде спал. Когда интимная близость стала угрожать здоровью Джона, она с некоторым смущением отметила, что совсем не скучает по его ласкам. Для нее акт любви был всего лишь супружеским долгом, не лишенным удовольствия, но не пробуждающим страстное желание.

Такое, какое она испытывала несколько минут назад.

Тяжело вздохнув и пытаясь унять слезы, душившие ее, Фэнси представила доброе лицо Джона, его честность и порядочность. «Я действительно любила тебя», — сказала она в темноту.

Но почему же тогда ее тело — и ее сердце — с такой готовностью отозвалось на ласки Йэна? Она не могла отрицать, что ее чувства к шотландцу были не просто физическим влечением. Между ними существовала необъяснимая связь, возникшая с первой встречи, несмотря на все попытки притвориться, что ее нет.