Йэн остановился возле Фэнси, спрыгнул с лошади, взял у Фортуны корзинку и помог ей сойти.

Отдавая девушке ягоды, Йэн тепло сказал:

— Спасибо тебе за такое приятное утро. Фортуна ответила ему мимолетной улыбкой и, прижимая корзину к груди, поспешила в дом.

Фэнси продолжала с удивлением смотреть на него.

— Как вам это удалось? — спросила она.

— Удалось что?

— Убедить ее поехать с вами?

— Я попросил ее. Фэнси наморщила лоб.

— Она никогда никому не позволяет прикасаться к себе.

— Я не из тех людей, которых стоит бояться, миссис Марш.

— Я знаю, — ответила Фэнси, — но… — Она внезапно замолкла.

Йэн хотел услышать ответ хотя бы на один вопрос, который не давал ему покоя. И он не собирался позволить Фэнси на этот раз уйти от ответа.

— Когда она перестала говорить? Фэнси колебалась, не зная, стоит ли доверяться этому чужестранцу, но вдруг решившись, заговорила:

— Фортуна говорила до шести лет, пока не умер отец. Его друг — по крайней мере, он так себя называл, — сказал, что заберет нас в хороший дом в Бостоне, где о нас будут заботиться. А вместо этого он… надругался над Фортуной.

Йэну стало плохо, хотя он не удивился услышанному. Английские войска делали то же самое с шотландскими женщинами и детьми, и мысль о том, что его сестра могла подвергнуться подобной участи, сводила его с ума.

Пробормотав сквозь зубы проклятие, он взглянул на Фэнси, не решаясь продолжать расспросы, но не в силах сдержать гнев.

— А вы? — наконец спросил он. — Этот негодяй обидел вас?

Она покачала головой, ее рука взметнулась в беспомощном жесте.

— Я была в другой комнате. Я услышала, как Фортуна закричала, и бросилась ей на помощь, но дверь оказалась заперта. Когда она вышла… — Фэнси закрыла глаза, пытаясь справиться с охватившим ее волнением. — Я поняла, что случилось что-то ужасное, и хотела убить его. Я пыталась это сделать, но он был сильнее и избил меня.

В ее голосе звучала затаенная боль. Фэнси винила себя в том, что не смогла уберечь сестру.

Он тихо спросил:

— Разве вам больше не к кому было обратиться за помощью?

— Крэншоу… так его звали… он угрожал, что меня арестуют за кражу, если я проболтаюсь. Никто бы не поверил ребенку-полукровке и пятнадцатилетнему подростку, которые жили среди индейцев. Он сказал… что не сдаст меня в полицию, если я подпишу какие-то бумаги.

Вскинув подбородок знакомым Йэну упрямым движением, она добавила:

— Я не хотела ничего подписывать… Но в конце концов это не имело значения. Он назначил себя нашим законным опекуном, а потом подделал документы и продал нас на торгах.

Йэн был потрясен ее рассказом. Придерживая за уздцы Призрака, он подошел ближе к Фэнси, боясь пропустить хоть слово.

— Он привез нас в Балтимор, далеко от своего дома, чтобы мы не смогли рассказать его жене о его злодеяниях. Торги были… — Она опустила голову.

— Я знаю, что это такое, — резко оборвал ее Йэн, приблизившись к ней еще на шаг.

Фэнси лишь кивнула, соглашаясь с ним. Затем, посмотрев ему прямо в глаза, она сказала:

— Джон купил нас, так же как и вас, не потому, что одобряет рабство, а потому, что у него было доброе сердце. Вашу закладную он выкупил, чтобы не позволить другому фермеру, известному своей жестокостью, стать вашим хозяином. Мы действительно хотели иметь работника, готового работать в колониях за возможность уехать из Англии.

Йэн сжал кулаки, желая на чем-нибудь выместить свой гнев. Он вспомнил все обвинения, которые швырял в лицо Джону Маршу и его жене, обидные и несправедливые.

Он подумал о корабле, отплывающем завтра на заре, и у него защемило сердце.

Внезапно Фэнси изменилась в лице. Она смотрела мимо него, на дорогу, ведущую к дому, и он почувствовал, как она напряглась.

Йэн повернулся, недоумевая, что могло напугать ее.

К ферме приближался Роберт Марш.

Фортуна приоткрыла дверь и выглянула во двор, но при виде Роберта лицо ее окаменело.

Марш окинул девушку взглядом, полным отвращения, и она поспешно скрылась в доме.

Роберт остановил лошадь в нескольких ярдах от них, но не спешился. У Йэна создалось ощущение, что он намеренно хочет показать свое превосходство над Фэнси. Увидев, что поле засажено табаком, он сжал губы. Бросив долгий неприязненный взгляд на него, он наконец сосредоточил свое внимание на Фэнси.

— Я вижу, ты посадила табак, — сказал он.

— Мы посадили, — поправила Фэнси.

— Я говорил с шерифом, — не обращая внимания на ее реплику, продолжал Марш. — Он согласен, что ты не должна жить здесь одна с этим каторжником.

— Я живу со своей сестрой и детьми, — с хладнокровным спокойствием произнесла Фэнси. — Мистер Сазерленд живет не в доме.

— Мистер Сазерленд?

—Да.

— Общество не допустит этого.

— Мне нет дела до общества, — с вызовом заявила она. — Никто не попытался помочь нам, и не притворяйся, что не приложил к этому руку.

— Ты несправедлива ко мне, Фэнси, — сказал Марш. — Ты знаешь, что я предлагал Джону свою помощь.

— Только при условии, что он согласится отдать тебе ферму. Когда же он отказался, ты сделал так, чтобы Джон не получил помощь ни от кого другого.

Марш медленно покачал головой.

— Фэнси, ты ошибаешься. Джон хотел отдать свою землю мне, и у меня есть бумаги, подтверждающие это. Конечно, я ожидал, что ты по своей воле переедешь ко мне, и затем я бы с радостью снял с твоих плеч это тяжелое бремя. Но раз ты упрямишься, то для твоего же блага я буду вынужден обратиться в суд.

Она была напугана, по-настоящему напугана. Йэн заметил, как задрожали ее стиснутые руки. Но вместо того, чтобы покориться страху, она гордо расправила плечи. Йэн с восхищением наблюдал, как Фэнси в очередной раз призвала на помощь всю свою решимость.

— Я не верю тебе, — ответила Фэнси. — Джон сказал бы мне, если бы сделал нечто подобное.

— Фэнси, — со снисходительной усмешкой возразил Марш, — мужчина не всегда рассказывает своей жене обо всем.

Взгляд Йэна был прикован к ее лицу. Он читал ее мысли, как открытую книгу. Фэнси была уверена, что Джон никогда бы не отдал землю брату, но она не была уверена, что Роберт не подделает бумаги, утверждавшие обратное, и, поскольку она все еще не умела читать, она не сможет доказать, что Марш лжет.

— Ты лжешь, — сказала Фэнси.

— Увидим. Будь благоразумна, Фэнси. — Он покачал головой. — Поверь, мне совсем не хочется идти в суд. Ты же вдова моего брата. Это мой моральный долг — и право — позаботиться о тебе.

«Черт возьми, — подумал Йэн, — да ведь он действительно верит в то, что говорит». Он не мог просто признать, что хочет отнять у Фэнси ее землю. Нет, Роберт Марш сделал свою алчность моральным долгом и данным богом правом. Йэн понял, что у Фэнси было гораздо больше причин опасаться деверя, чем ему показалось сначала. Человек, чувствующий себя всегда правым, никогда не сдается — это знал любой шотландец.

— А как ты намереваешься позаботиться обо мне? — поинтересовалась Фэнси. Он вкрадчиво улыбнулся.

— Я сделаю Марш-Энд твоим домом. А если ты настаиваешь на том, чтобы остаться здесь, я выкуплю закладную этого человека и пришлю тебе в помощь двух надежных людей.

— Я уже сказала и повторяю еще раз, мистер Сазерленд останется здесь. Марш наклонил голову.

— Есть ли причина, по которой ты не хочешь взять двух помощников вместо одного?

Тон и смысл его вопроса были намеренно оскорбительными. Йэн увидел, что Фэнси едва не задохнулась от возмущения.

— Убирайся с моей земли, Роберт! — потребовала она звенящим голосом.

— Мы еще посмотрим, чья это земля, — парировал он. — И кому принадлежит этот человек.

— Убирайся немедленно!

Бросив на Фэнси угрожающий взгляд, Роберт пришпорил коня и направил прямо на нее. Одним прыжком Йэн оказался между ним и Фэнси.

— Вы слышали, что сказала миссис Марш, — громко произнес он. — Она хочет, чтобы вы уехали.

Марш побагровел от ярости. Натянув поводья с такой силой, что конь взвился на дыбы, он резко повернулся и, прежде чем уехать, зло выпалил: