— Чего это она? — Молин вопросительно уставился на меня. Улыбнувшись, я перевел. — Если не придется больше возвращаться в этот лес, то согласен! — Молин сверкнул зубами. — Если, конечно, кормить хорошо будут. И женщин приводить.

— Улитками тебя кормить будут. Помнишь, тот гном слизняков собирал? — хохотнул Дони.

— А заместо женщин, будут приводить гномов. — поддержал шутку Баин, явно наслаждаясь тем, что можно подшутить над вечно подшучивающим над всеми остальными Молином. — Или гномьих женщин. Таких же маленьких и бородатых, как и мужчины.

— А у них и женщины бородатые? — Молин округлил глаза.

— Специально для тебя найдут таких. — я рассмеялся и вздрогнул — так непривычно и чуждо звучит здесь смех.

— Это кому там весело? — долетел спереди голос десятника. — По сторонам смотреть, а не ржать, как эльфом проклятая лошадь!

Как и в прошлый раз, основная масса тварей повалила на нас, когда колонна уже порядком углубилась в лес. Вначале это были одиночные скелеты, от которых мы отмахивались походя. Вновь убедившись, что, кроме жутковатого вида, они не представляют другой опасности, я даже почувствовал себя лучше. Гнетущая атмосфера страха никуда не делась, но… Я даже не могу сказать точно — просто стало как-то легче. Однако, потом мертвяки стали попадаться все чаще. Усилились и шорохи вокруг. Вскоре злое шипение и стоны раздавались уже со всех сторон. Вот из-за дерева вышли два скелета — человеческий, облаченный в ржавую до такой степени, что она даже не сгибалась, кольчугу, и звериный, с костей которого свисали высохшие клочья шкуры с редкими пучками выцветшей и свалявшейся шерсти. Вот вдалеке, между деревьями, волочит ноги другой мертвяк — посвежее предыдущих. Из-под обрывков одежды, от которой осталось больше дыр, чем ткани, видна сморщившаяся, потемневшая кожа. Он шагает медленно, натужно, но изо всех сил пытается догнать нас. Безуспешно. Мы отбиваемся щитами и копьями, стараясь не подпускать тварей близко. Кому-то достаточно одного удара, чтобы раскатиться по земле костями, кто-то теряет лишь часть своего… тела, но, не обращая на это внимания, продолжает попытки дотянуться хоть до кого-нибудь. Вскоре весь лес вокруг шуршит, стонет, шелестит… По приказу десятника, мы сбились в плотный строй, отгородившись щитами от всего, что за его пределами. Люди начали нервничать еще сильнее. Приходится внимательно смотреть не только по сторонам, но и вверх — все чаще на наши головы сыплются неупокоенные останки белок, птиц и прочей мелкой древесной живности.

— Что-то их многовато. — Баин, словно дубиной, огрел по черепу подобравшийся слишком близко здоровенный костяк — то ли медведь, то ли какая-то другая крупная тварь. Череп, с хрустом отломившись от позвоночника, покатился под ближайший куст. Сам костяк продолжил, неловко перебирая лапами, надвигаться на стену щитов.

— Пока счет в нашу пользу. — Молин осекся, когда впереди кто-то вскрикнул.

— Масика цапнула какая-то тварь. — пояснил идущий впереди Дони, едва слух передали по цепочке назад.

Мы уже, насколько это возможно в строю, почти бежим. По крайней мере, идем быстрым шагом. Мертвый лес словно бурлит. Я еле успел отклониться и поднять щит, когда из-за дерева, к которому как раз подходил, высунулся улыбчивый череп. Глухой стук кости о доски щита. Я зарычал, отталкивая чудовище.

— Тебе лень руку поднять? — я вздрогнул, когда, спустя мгновение, кто-то толкнул меня в плечо. Это оказался всего лишь Навин. Ему пришлось успокаивать навеки тот скелет, которого я оттолкнул. — На тебя вышел — ты и бей.

— Не успел. — буркнул я, отворачиваясь. — Ты лучше за лесом следи, а не языком тут болтай!

Весь наш путь можно было проследить по полосам костей, словно обочинам, протянувшимся по обоим сторонам строя. Как две хрустящие колеи. Колонна замедлила ход. Все новые и новые твари лезут из-за деревьев. Что-то ткнулось в сапог и тут же хрустнуло под ногами. Я едва успел заметить втоптанный в землю змеиный скелет, покрытый кожей, ставшей уже почти прозрачной. Интересно, есть ли у мертвых змей яд?

Время будто исчезло. Несмотря на прохладу, глаза заливает пот. Хоть мы идем уже долго, ни у кого не возникает даже мысли о привале. Отдохнешь тут! Плечи начинают болеть от постоянного напряжения — приходиться ведь все время держать щит, отталкивать им всякую мерзость, да еще и работать копьем.

— Стой! — зычный голос Ламила звучит хрипло. Уже почти стемнело. Может, снаружи еще вечер, но в этом лесу я уже не вижу дальше ближайших деревьев. — Устраиваемся на ночевку!

— Десятник, может еще пройдем? — рискнул спросить кто-то впереди.

Я подумал, что это не такая уж плохая идея. Несмотря на то, что ноги вот-вот отвалятся, как у тех костяков, останавливаться в этом лесу, продляя пребывание здесь, совсем не хочется.

— А вот ты и иди! — гаркнул десятник. — Иди, пока с ног не свалишься от усталости! А эти распроклятые, эльфом деланные твари только обрадуются — тобой, дураком, и поужинают!

Ламил чуть помолчал, убедившись, что возражений больше нет. Когда молчание затянулось, он принялся выкрикивать имена тех, кому предстоит отбивать наседающих мертвецов, пока остальные восстанавливают силы, тех, кто дежурит после них и так далее.

— …Наломать веток, чтобы для костров на всю ночь хватило! — кричит десятник. — Развести костры, а то скоро руку свою в этой темени не увидишь!

Вскоре лес озарился оранжевыми всполохами пляшущего пламени. Ребята не жалели дров, лишь бы света было побольше. Игра теней, отбрасываемых языками огня, еще более оживляла этот лес, и без того наполненный мертвой жизнью. Твари все лезут и лезут, разбиваясь о стену щитов вокруг лагеря. Несмотря на усталость, засыпать никто не спешил. Только Нарив, лишь окинув происходящее взглядом, улеглась и тут же задышала ровно. Я, как и остальные, слежу за неутихающей странной битвой. Кое-кто, не выдерживая, присоединяется к строю, вкладывая и свою лепту в истребление лезущих мертвяков.

— Вам колыбельную спеть, эльфово отродье? — разоряется Ламил. Десятнику пришлось лично вытаскивать доброхотов из строя, чуть не швыряя их на землю к кострам. — Если я говорю спать, значит вы должны закрыть свои поганые глаза и захрапеть так, чтобы эти распроклятые мертвяки сами порассыпались от вашего храпа, да на сотню шагов боялись подойти! Или вам кто-то за лишнего мертвяка прибавку к жалованию обещал, конские дети?

— Заснешь тут, когда Ламил так орет. — буркнул Молин, пытаясь примоститься поудобнее у огня. Взгляд моего друга все время возвращается к тем, кто стоит на страже. Впервые вижу его недовольным тем, что кто-то приказывает спать.

— Нарив вон заснула же. — ответил ему Баин, столь же беспокойный, как и Молин.

— Она будет спать, даже если сейчас из-за деревьев сотня эльфов выскочит. — чуть подумав, Молин усмехнулся, — А после, вскочит, да и порубит их всех на куски. Да, Алин?

— Смотри, как бы она тебя не порубила. — мое настроение никак не хотело улучшаться. Хотя, с чего бы ему быть хорошим в этих обстоятельствах? Жуткий лес, странные звуки, раздающиеся из темноты, мертвецы, беспрестанно лезущие на нас…

Вздохнув, я извлек из своего мешка кусок хлеба. Щит превратился в удобный стол. Лишь после того, как я положил на него хлеб, вспомнил, что этим щитом уже успел разбить несколько костяков. Молин, впрочем, если и осознал это, как я, не обратил никакого внимания. Быстро отломав себе кусок хлеба, он принялся с наслаждением жевать. Глядя на него, я понял, как проголодался. С новым вздохом, и сам принялся за пищу.

Ночь прошла ужасно. Не стоит и говорить, что, несмотря на окрики десятника, я, как и все остальные, кроме Нарив, так и не смог заснуть. Чуть ли не с радостью я встал в строй, когда подошла моя очередь. Короткий отдых пошел на пользу. Тело слушалось гораздо лучше, но продолжалось это недолго. Вскоре руки и ноги снова налились свинцовой тяжестью, разум затуманился от монотонной работы. Движение — удар — шорох — удар… Разум замечал угрозу уже автоматически, без участия сознания, а тело, так же автоматически, реагировало. Но, даже когда меня сменили в строю, сон не шел.