Воины остановились у самой скалы. Почтительно расступились, пропустив вперед носилки с важным сановником – видимо, генералом. Нет, судя по количеству воинов – майором. Хотя нет. Учитывая важность, с которой держался сановник, – уж никак не меньше полковника. Олег Иваныч внимательно рассматривал врагов в подзорную трубу. Вот «полковник», в пижонском переливающемся плаще из разноцветных перьев, выбрался из носилок. Уселся в подставленное кресло – ну прямо Наполеон Бонапарт на барабане. Махнул кому-то рукой…

С десяток воинов отделились от основного отряда и под бой небольших барабанов торжественно направились к воротам посада.

– Наш командир, великий окамбеча Кучунцин, любимец бога Огня Курикавери и богини Солнца Куеравапери, милостиво предлагает вам сдаться и не портить себе жизнь ненужным сопротивлением, ибо войско наше многочисленно, а воинский талант великого Кучунцина гремит по всей земле, от северных стран Желтого Бога до южных Черных Богов и от Красных Богов востока до Белого Бога запада. Наш милостивый окамбеча Кучунцин согласен принять ваши поклоны. Пока согласен.

Выслушав перевод, Олег Иваныч пожал плечами.

– Скажите, пусть передадут своему полковнику – адмирал-воевода желает встретиться лично. Переговорить. Желательно здесь же, можно даже у той скалы.

Выслушав ответ с каменными лицами, воины молча повернулись и ушли под бой барабанов.

– Это тараски, – шепнул адмиралу Григорий. – Многие узнали их раскраску и шлемы.

– Какие еще тараски? Что-то про таких не слышал.

– Они называют себя – пупереча.

– Ага… Что-то припоминаю. Кажется, купцы мне про них рассказывали.

Между тем за стенами посада вновь раздался бой барабанов. Вернулись прежние переговорщики с ответом. Великий окамбеча Кучунцин великодушно согласился на встречу у красной скалы.

– Что ж, пойдем. – Олег Иваныч потер руки и, прихватив с собой полтора десятка аркебузиров и Гришу, отправился на переговоры. Он чуть задержался, дожидаясь, когда закроют ворота, махнул рукой старшему пушкарю Прохору. Тот чуть поклонился и приложил руку к сердцу.

– Ну, будем надеяться на лучшее, верно, Гриша?

– Ох, верно, Олег Иваныч. Только я бы не очень-то доверял этим раскрашенным демонам.

– А мы им и не доверяем, – успокоил адмирал-воевода.

– Чего ж тогда идем?

– Сам увидишь. От скалы только встанем подальше.

Великий окамбеча, любимец бога Курикавери и богини Куеравапери, Кучунцин – «полковник», как его сразу прозвал Олег Иваныч – принял гостей, не вставая с носилок, с маской холодного равнодушия на лице. Дескать, ходят тут всякие, нет, чтобы сразу сдаться, не тянуть зря время. Поди, подарки принесли, сейчас разные послабления выпрашивать будут. Кучунцин улыбнулся – молодой, лет тридцати, цветущий мужчина, вальяжный, красивый, с тонким смуглым лицом и спускающимися на плечи черными волосами, украшенными золотой диадемой. Кто-то из воинов с поклоном передал ему раскуренную трубку. Сделав затяжку, Кучунцин недовольно взглянул на новомихайловцев и что-то буркнул сквозь зубы.

– Падайте на колени перед милостивым окамбеча! – с акцентом прошамкал грязный, неизвестно откуда взявшийся старик.

– Да щас! – усмехнулся Олег Иваныч. – Впрочем… – Он повернулся к аркебузирам с тлеющими фитилями. – Просят – упадите. Только на одно колено, да насыпьте на затравочные полки порох. Стрелять – только по моему приказу.

Аркебузиры так и сделали, звякнув байданами. Уперли ружья прикладами в землю, ждали.

Олег Иваныч обернулся, ища глазами старика.

– Эй, старче! Русский знаешь – подойди ближе, будешь переводить.

Грязный старик посмотрел на «полковника»-окамбеча. Тот презрительно кивнул.

– А мы пока присядем – в ногах правды нет.

С этими словами Олег Иваныч поклонился Кучунцину и уселся рядом с ним на носилки.

От подобной неслыханной наглости окамбеча на миг растерялся, даже выронил трубку. Олег Иваныч ловко подхватил ее, затянулся, закашлялся:

– Курил как-то в детстве «Астру», так и та лучше была, чем эта дрянь! Плохой у тебя табачок, полковник.

Пришедший в себя любимец богов что-то яростно прокричал и попытался встать с носилок, да Олег Иваныч не пустил:

– Сиди, сиди, друг, иначе я в один миг уничтожу все твое войско и тебя, родного. Эй, дед! Ты переводи, не филонь. Полковник, отгони своих воинов. Особенно тех, со стрелами. Отгоняй, отгоняй, не обижу. Видишь, у меня и оружия-то нет.

– Я сделаю из твоей кожи плащ, – проскрипел Кучунцин, приказав воинам удалиться. Он вовсе не хотел показаться трусом.

– Это ты всегда успеешь, если получится, – выслушав перевод старика, усмехнулся адмирал-воевода. – Видишь эту скалу? Она мне очень не нравится. Хочешь, я ее уничтожу в единый миг?

Кучунцин презрительно пожал плечами. Что плетет здесь этот чужак? А сам-то он, любимец богов Кучунцин, сидит уши развесив, словно больше заняться нечем! Нет, хватит уже терпеть это нахальство. Видят боги, он и так слишком милостив к чужакам.

– Ну, так как насчет скалы? Уничтожить? – не отставал проклятый чужеземец. – Тогда смотри…

Адмирал-воевода поднялся на ноги, высоко подняв руку в блестящей латной перчатке. Резко махнул ею – в перчатке отразилось солнце.

В тот же миг воротная башня окуталась пороховым облаком. Раздался ужасный грохот, словно раскатистый гром прокатился по небу. В ужасе попадали на колени воины-пупереча. Даже сам любимец богов великий окамбеча Кучунцин вздрогнул, прикрыл на миг глаза. А когда открыл – верхушка скалы вместе с росшей на ней сосной была срезана, точно ножом.

– Видал, господин полковник? – усмехнулся Олег Иваныч, жестом подзывая аркебузира. – Дай-ка ружьишко… Эй, полковник. Ты чего побледнел-то? Мне еще во-он то дерево не нравится. Метну-ка в него молнию.

Олег Иваныч тщательно прицелился и плавно потянул спусковую скобу. Вделанный в курок тлеющий конец фитиля уперся в затравочную полку. Небольшая вспышка… И грохот! Не такой, конечно, как от орудия «Серебряный Змей», но тоже весьма впечатляющий ввиду близкого расстояния.

– Вы – посланцы западного Белого Бога, бога вечерней звезды, покровителя ветра, – благоговейно прошептал Кучунцин.

Бедные наивные тараски! Они никогда раньше не сталкивались с жителями Ново-Михайловского посада, лишь только слыхали о них от отоми. Олег Иваныч был хорошо осведомлен об этом, потому и вел себя, мягко говоря, не вполне адекватно. Главное было – поразить. А уж потом – договариваться.

– А теперь послушай меня, полковник. – Олег Иваныч обернулся в поисках старика-переводчика. Где там! Его уж давно и след простыл. Оглушенные воины пупереча пошатываясь от пережитого ужаса медленно поднимались на ноги.

– Гриша, кто у нас местные языки знает?

– Да вон, те двое. – Григорий кивнул на двух молодых аркебузиров – уроженцев посада. – Здесь росли. Поди, должны знать.

– Маленько мерекаем, – кивнул один из парней. – Не знаю только, поймет ли этот черт?

– Скажи – приглашаем в гости.

Парень проговорил что-то на языке отоми. Кучунцин закивал – видимо, понял.

– На кой они нам сдались, Олег Иваныч, – зашептал Гришаня. – Пускай себе уматывают, откуда пришли. Да другим расскажут, чтоб неповадно было!

– Нет, не прав ты, Гриша, – покачал головой адмирал-воевода. – Сам посуди, кто у нас в Ново-Михайловском лучший канонир?

– Индеец Прохор Киотль.

– Верно. А ведь лет двадцать назад и Прохор бы при первом выстреле наземь кинулся, богов своих призывая. Чуешь, про что я?

Гриша задумчиво кивнул:

– Через лет пять-десять – и у этих пушки появятся. И пушкари – не хуже наших. Тогда – конец. А ведь появятся – посад-то от купцов, мастеров да прочих бродячих людей не закроешь, да и не нужно то – взаперти долго не высидишь.

– Потому – не в пороховом зелье наша сила, Гриша, – улыбнулся Олег Иваныч, – а в дружелюбии нашем и Христовом имени. Глянь-ка – уже в Масатлане православный храм собираются ставить, хоть там и нет русских. И это – начало только. К тому же… – Он помрачнел. – К тому же и у этих, и у нас, и у отоми могучий враг имеется.