Дорога к Вратам Рая была вымощена большими плоскими валунами, добытыми в каменоломне. При строительстве, которое велось много лет назад – так давно, что никто уже не помнил, когда оно началось и когда закончилось – использовались только крупные камни любой формы. Друг к другу валуны плотно не подгонялись, пространства между ними заполнялись землёй и песком. Со временем земля вымылась дождями, а песок осел, и повозку сильно встряхивало, когда колеса проваливались в межвалунные щели. Егория стискивала зубы, чтобы не закричать от боли, и придерживала руками огромный живот. Один раз она не удержалась, и тихо охнула. Совсем тихо, но верховой Бог – его резвому вороному скакуну ужасно наскучило плестись рядом с неторопливо вышагивающими буйволами, он рвался вперед, и седоку приходилось постоянно охлаждать его пыл резким рывком уздечки, – скрипнув седлом, оглянулся и смерил роженицу строгим неприязненным взглядом. Егория сжалась в комок и, закрыв глаза, стала мысленно говорить слова молитвы:

«Боги милостивые и всемогущие, уповаю на Вас!

Помогите мне, грешной, превозмочь муки мои, телесные и духовные. Поглядите в глаза мои – в них нет ничего, кроме почитания и любви к Вам. Боги всеведающие и прозорливые, возьмите душу мою и узрите – верую. Сжальтесь над рабой Вашей страждущей. Избавьте от боли и страха, силы даруйте. До конца дней своих Вам служить буду, и чаду, что во чреве моём, наказ дам, чтоб любил и почитал Вас, как я всегда почитала и любила искренне. Будет и он, сынок мой или доченька, рабом Вашим.

Пусть сияет над долиной во веки веков, Чудо Ваше, Чудо Богов! Верую и в преданности клянусь!».

Все людские молитвы начинались и заканчивались одинаково, остальные слова придумывались теми, кто эту молитву произносил, установленного порядка не было. Слова могли быть любыми, любыми могли быть и просьбы молящихся. Разрешалось просить здоровья и сил, хорошей погоды и богатого урожая, благополучия, сытости и удачи. Нельзя было только просить красоту, красота – удел Богов.

Вдоль дороги росли яблони и абрикосовые деревья. Красные, жёлтые и нежно-оранжевые плоды, освещённые яркими лучами Чуда Богов, казались яркими разноцветными фонариками. В детстве Егория не единожды видела разноцветные фонарики. Ими был украшен цирковой шатер. Отец брал Егорию с собой на ярмарки, и там был цирк.

Егория вспомнила о цирке…

В те времена, когда она была маленькой, в долине проходили ярмарки. Они устраивались каждый год, в конце второго сезона, после сбора урожая, перед началом зимы. И на каждой такой ярмарке обязательно разбивался шатёр цирка. В цирке показывали представления с лошадями, скоморохами и силачами. Лошади были красивыми и сильными, а скоморохи смешными. Они приделывали к лицам красные носы и размалёвывали губы. Сначала скоморохи хохотали и дурачились, громко говорили всякую ерунду, а потом принимались плакать, из глаз брызгали длинные струи слез. Скоморохи ревели, а всем было весело. И всё-таки больше всего маленькой Егории нравились лошади. Они бегали по арене кругами – с седоками и просто так, – фыркали, били копытами и косили на девочку огромными и жутко умными глазами. Однажды случился лошадиный мор, и почти все лошади умерли, в долине не осталось ни одной, только у Богов, в Райских конюшнях, они выжили… Скоморохов Боги вскоре почему-то запретили, а силачи – что на них смотреть? В каждой деревне был свой кузнец, а все кузнецы – силачи. Посмотреть, как кузнецы поднимают и переворачивают повозки, чтобы снять или заменить колёса, можно и бесплатно, да и идти далеко не надо. Поэтому народ в цирк ходить перестал. А потом и ярмарки запретили…

Дорога подходила к концу. Голубые горы, видевшиеся из долины ярко-синей полоской на горизонте, медленно надвигались, росли по мере приближения повозки, тянулись к небесам и, вскоре, превратились в сплошную неприступную стену – серую и угрюмую. Буйволы, почуяв близкий отдых и корм, пошли шибче. Бог, сопровождающий повозку, пришпорил вороного и поскакал вперёд. Его ярко-алый плащ и такого же цвета плюмаж на шлеме развевался на ветру.

Фруктовые деревья кончились, уступив место крепким приземистым домам и хозяйственным постройкам слуг божьих. По дворам бродили сытые куры и утки, хозяев видно не было.

Егория никогда не видела слуг божьих, она впервые оказалась вблизи Врат Рая. В деревне говорили, что Боги берут в услужение только самых уродливых людей, чтобы те, своим видом, ещё больше подчёркивали их божественную красоту.

А еще говорили, что чем уродливее человек, тем он преданнее Богам…

Буйволы остановились почти у самых Врат. Возница спрыгнул и, не оборачиваясь, зашагал к дому, с крыльца которого спускалось двое людей.

«Вот они, слуги божьи», – подумала Егория и украдкой бросила на них любопытный взгляд.

Обычные люди. Ничего удивительного в их облике женщина не заметила – слуги божьи оказались ничуть не уродливее жителей её родной деревни. Один – вислоухий с большим и толстым, как переросшая картошка, носом. У другого, наоборот, носа почти не было – небольшой бугорок над ноздрями. Большеносый выделялся копной ярко-рыжих волос, безносый, напротив, был совершенно лыс – то ли брился наголо, то ли был таким от рождения. Зато брови у него были густыми, они напоминали оттенком клочки прелого сена.

– Снова брюхатую привёз? – спросил у возницы лысый.

– Кого наместник прикажет, того и привожу, – ответил возница и вздохнул: – Такая у меня работа.

– Третью за этот месяц, – проворчал вислоухий.

Голос у него был глухой, и говорил он невнятно, наверное, ему мешал говорить нос.

– В долине три деревни, – сообщил возница всем известный факт. – С каждой деревни по одной роженице. Вот такая… – возница задумался, почесал затылок, вспоминая услышанное когда-то слово, – статистика.

Из калитки, расположенной слева от Врат Рая, вышел пожилой Бог в белой атласной мантии, без шлема. Его седые волосы красивыми локонами спускались на прямые плечи. Увидев Бога, возница и слуги божьи замолчали и склонили головы в почтительном поклоне. Бог приблизился к повозке и жестом приказал Егории спуститься на землю. Егория, кряхтя и охая, стала выбираться из повозки. Когда она уже почти спустилась, резкая боль внизу живота вырвала из её груди крик. По ногам потекла липкая жидкость, Егория испугалась. Она ухватилась за край повозки, чтобы не упасть, и заплакала.

– Раньше не мог привезти? – услышала она злой упрёк Бога, направленный, по-видимому, вознице, и сквозь слёзы увидела, как тот втянул голову в плечи и закрыл глаза от страха. – А если бы она в дороге родила?

Возница попытался что-то ответить, но не смог, только беззвучно пошлепал губами. Но Бог уже отвернулся и от возницы и от оторопевших слуг божьих. Достав из складок мантии какую-то чёрную продолговатую вещицу, он приложил её к щеке и тихо произнёс:

– Быстро готовьте всё для экстренных родов. Ледия на месте? Это хорошо. Буду с женщиной в родильном блоке через пять минут. Настраивайте аппаратуру.

Потом внимательно посмотрел на Егорию, снова сунул руку в складку мантии, извлёк пузырёк с белыми пилюлями и, отвинтив крышку, выкатил одну на ладонь.

– Проглоти.

Женщина послушно сунула пилюлю в рот, но проглотить не смогла – во рту было совершенно сухо. Егория с грустью взглянула на повозку, в которой где-то под соломой лежала глиняная бутыль с водой, но не решилась лезть за ней. С усилием протолкнула пилюлю внутрь. Она оказалось ужасно горькой.

Седовласый Бог кивнул Егории, приказывая следовать за ним, и направился к калитке в Рай, из которой вышел. Егория, шмыгая носом и придерживая живот, переваливаясь как утка, поспешила за ним. Ей было страшно, очень страшно, её, буквально, колотило от страха перед неведомым – роды у женщины были первыми.