Первый из странных снов…

Он идёт босая по снегу, и тот удивительно тёплый – ласково касается ступнёй. Над головой голубое небо, в нём красивое золотое солнце.

Впереди появляется тёмная полоса и превращается в реку. На другом берегу стоит женщина, лица не разглядеть за серебристым мерцанием. В руке жёлтая роза – лёгкий взмах, и роза падает на снег перед Джанет…

Всё меняется.

Она снова на снежной равнине, но теперь та похожа на замёрзшее озеро Онтарио, куда ездила к друзьям. Не видно берегов, дует ледяной ветер, гонит струи позёмки. Джанет замечает пятнышко впереди, вот оно ближе – это та самая жёлтая роза. Но лепестки пожухли, замёрзли, ветер уносит цветок вместе с позёмкой.

И она как-то понимает – это не роза, а её, Джанет, жизнь замерзает в снежной пустыне. Она поворачивается и бредёт вслед за розой – раня ноги об лёд, оставляя кровавые пятна, – а та вее дальше и дальше среди несущегося мелькающего снега…

Сначала ехали на юг, а обогнув Индианаполис, повернули на восток. За окнами бежали поля, перелески, фермы. Стрелка спидометра колебалась у отметки «100», и Варламов снова вспомнил, что это не километры, а мили.

– К вечеру надо добраться до предгорий, – объяснил спешку Болдуин. – Чтобы завтра начать охотиться.

Дорога была хороша – ухоженная разделительная полоса, то и дело попадались встречные легковушки и трейлеры.

– Это 70-е шоссе, торговый путь на Бостон. – Болдуин небрежно держал руль. – Я часто езжу туда за товаром. Главный порт Восточного побережья после того, как Нью-Йорк накрылся.

– Что возите? – полюбопытствовал Варламов. Он чувствовал себя удобно в большой машине Болдуина: можно было откинуться на спинку сиденья, вытянуть ноги.

– Электронику, бытовую технику, – перечислил Болдуин. – В моём магазине в основном видео-аудио, но продаю и мелочёвку: фены, управляемые голосом, и прочую ерунду. Акустику для Грегори я монтировал. Разборчивый клиент, акустику заказал из Канады, дороже китайской.

– Вы и в Канаду ездите?

– Реже, чем в Бостон. Страна от войны почти не пострадала, канадцы делают хорошую аппаратуру, но дорогую.

– А американской техникой не торгуете? – поинтересовался Варламов.

– Почти нет. – Болдуин пожал плечами. – После того, как китайцы проглотили Японию и Юго-Восточную Азию, мы им не конкуренты. Наша беда – Тёмные зоны. В Америке остались хорошие производства, но они разбросаны. Раньше проблем не было, комплектующие для сборки доставляли трейлеры через всю Америку. А теперь ни один дурак не сунется в Тёмные зоны…

Болдуин явно хотел сплюнуть, но пришлось сдержаться.

– И это все вы натворили!

Варламов улыбнулся, благодушие не оставляло его:

– Я же говорил, что тогда на свет не родился. Скорее это кто-то из ваших хотел воевать. Мама рассказывала, что в те годы Америка была наводнена оружием. Убивали друг друга, бомбили то одну, то другую страну, уйма фильмов и игр была про войну…

Болдуин фыркнул:

– Верно. Я тогда пацаном был, но помню, как играл. Убивал русских террористов где-то в Сибири… Играми я тоже торгую. Нынешние с теми, конечно, не сравнить. Надеваешь виртуальный шлем, и ты король в собственном мире. А можно сенсорный костюм надеть, все удовольствия твои будут. Тинэйджеры прямо балдеют.

– А сюжеты какие? – поинтересовался Варламов.

– Любовь и смерть, – хохотнул Болдуин. – Любовные похождения, ужасы и космические сражения. Где Америка воспрянула и устанавливает справедливость по всей Галактике.

– Хотелось бы поглядеть, – вздохнул Варламов. – Но у Грегори компьютер с небольшим дисплеем.

– Заходи, – пригласил Болдуин. – Могу и сенсорный костюм напрокат дать. Всего пятьсот баксов в час, а ощущений… – Он покачал головой. – Там такие секс дивы!

– Пожалуй, обойдусь, – пробормотал Варламов и сменил тему: – А во время войны где были?

– Здесь, в Другом Доле. – Болдуин перестал улыбаться, чёрная с проседью борода придавала лицу мрачный вид. – К счастью, родители не успели переехать в Чикаго. Нас ничто не задело, но потом нахлынула уйма народа из Тёмных зон, когда там началась пандемия. Цены на недвижимость взлетели до небес. Большинство всё равно умерло, несколько лет тут был настоящий ад. Ты бы видел кладбище – настоящий город.

– Да уж, – вздохнул Варламов. – А в России…

– Хватит! – махнул рукой Болдуин. – Мы едем на охоту, а не на поминки. С удовольствием перестрелял бы тогдашних политиков вместо оленей, но теперь ничего не поделаешь. Расслабься.

Некоторое время молчали, Болдуин что-то насвистывал. Примерно через час они свернули на шоссе № 35, а ещё через полчаса Болдуин остановился у перелеска.

– Надо перекусить. А тебе и пострелять, потренироваться, пока свет есть. Вон засохшая рощица – наверное, нанесло ветром из Тёмной зоны. Всё равно будут спиливать, так что можешь целиться в стволы. Но сначала поедим.

Перекусывали с комфортом, в фургоне нашёлся складной стол и стулья. Сели на обочине и стали заправляться бутербродами. Варламов запивал кока-колой, а Болдуин пивом из банки. В ответ на вопросительный взгляд Варламова усмехнулся:

– У нас можно немного выпить, когда за рулём. Да и дорога пойдёт малоезженая. Ты когда-нибудь охотился на оленей?

– Только на зайцев и куропаток, – признался Варламов. – Да медведя один раз подстрелил.

– Ну, завтра расскажу, что к чему. – Болдуин смахнул с бороды крошки. – А сейчас постреляй.

Он нырнул в фургон и появился с громоздкой кобурой, из которой торчала рифлёная рукоять.

– Видел такое?

Варламов вынул оружие и удивлённо оглядел. Походило на длинноствольный пистолет, был затвор с рукояткой и оптический прицел.

– С этим будем охотиться на оленей? – недоверчиво спросил он. – Я думал, с винтовками.

– С винтовкой и дурак сумеет, – осклабился Болдуин. – Посмотрим, сумеешь ли ты его удержать? Стреляет винтовочными патронами, отдача будь здоров! В магазине помещается пять патронов. И по мишеням можно стрелять, и на охоту ходить. Ещё одно достоинство – с ним быстрее поворачиваешься. А то из Тёмных зон порой набегают такие шустрые твари… Бери рукоятку обеими руками, иначе может лоб расшибить. Целься туда, – он махнул в сторону рощицы. – Когда будешь нажимать на спуск, задержи дыхание.

До рощицы было далековато. Оптический прицел приблизил болезненного вида деревца. Варламов навёл перекрестие на один из стволов и потянул спуск. Грохнуло, и Варламову вмазало прицелом в лоб. Не будь резинового наглазника, точно бы остался синяк. Послышался резкий свист удалявшейся пули, но ни одно деревце даже не покачнулось.

Болдуин добродушно рассмеялся.

– Спуск слишком мягкий, – со стыдом пробормотал Варламов, передёргивая затвор. Было неудобно левой рукой.

На этот раз он потянул спуск плавно, задержав дыхание, готовый к удару отдачи. Одно деревце покачнулось и упало. Варламов передёрнул затвор и выстрелил снова – другое деревце снесло, как невидимым топором. Третье надломилось, но не упало, запутавшись ветвями среди соседей. К пятому выстрелу Варламов расслабился, и пуля только срубила случайную ветвь. Он опустил оружие и потёр кисть руки, заболела с непривычки.

– Неплохо, – буркнул Болдуин. – Надо как-нибудь соревнование устроить, у меня под гаражом тир есть. Дай покажу, как перезаряжать.

Он достал горсть патронов, и Варламов с любопытством поглядел: кончики пуль были надрезаны крестом.

– Это чтобы свалить зверя наверняка, – объяснил Болдуин, перезаряжая пистолет. – Такая пуля разворачивается лепестками, рана получается величиной с кулак, и дичь далеко не уйдёт. А обычная пуля застрянет в теле или пробьёт насквозь – зверь убежит на десяток миль и будет мучиться, пока не сдохнет. Так что ложная гуманность ни к чему… Понял, как заряжать? Попробуй сам.

Варламов повторил манипуляции Болдуина.

– Хорошее оружие, – признал он. – И прицел удобный.