В просторном помещении пахло оружейной смазкой и порохом. На аккуратных стеллажах покоились дорогие ружья, изящные пистоли, различные детали сложнейших механизмов и множество склянок с маслами. Был даже отдельный шкаф для литературы, посвященной научным изобретениям и уходу за ними, правда, особой популярностью книги не пользовались, так как большинство механиков предпочитали до всего доходить сами, путем проб и ошибок.

Почтенный седой гном, занятый тем, что изучал одно из великолепнейших ружей работы самого Берта фон Фентрешница, величайшего механика Нэрфиса, оторвался от своего занятия и взглянул на поздних посетителей своей лавки, которую уже собирался закрывать на ночь. Не поверив своим глазам, Круф Литеркниц снял пенсне и, тщательно подышав на него, потер о лацкан выглаженного пиджака, немного заляпанного едким маслом. Нет, глаза, не подводившие седого гнома ни разу за всю его долгую жизнь, не обманывали его и сейчас. Холодок пробежал у Круфа по спине, когда он представил, что скажут о нем на совете оружейников, если узнают, кто побывал в его лавке, между прочим, лучшей лавке во всем Нэрфисе! Однозначно, это отрицательно скажется на репутации «Механизмов Литеркница» и на нем самом.

Между тем молодой человек, одетый в дорогой сюртук и теплый, подбитый волчьим мехом плащ, с заинтересованным видом ходил между стеллажами с оружием, постукивая лакированной тростью. Вся одежда, за исключением белоснежной блузы, согласно последней моде выглядывающей из-под рукавов, была иссиня-черного цвета, а в черном платке на шее блестел великолепный рубин. На вид человеку не было тридцати. Возможно, лет двадцати семи, стройный, с длинными, волнистыми, черными волосами, правильным, гладковыбритым лицом и безупречными чертами благородного господина. Однако что-то в его взгляде настораживало гнома, что-то, никак не вязавшееся с непринужденной манерой поведения и молодостью. В светло-голубых глазах брюнета словно поселилась тьма, тьма и невероятная грусть. Он о чем-то шепнул своему спутнику, и тот коротко кивнул, позволив себе крайне неприятную улыбку. Круф даже не знал, какой из этих типов не нравится ему больше: благородный, чувствующий себя здесь как дома, или тот, второй, с пугающими желтоватыми глазами. Манера держаться выдавала в желтоглазом слугу, скорее всего дворецкого, однако одет он был только чуть похуже своего господина. Дорогой, безупречный черный костюм, длинное пальто и начищенные до блеска ботинки. Волосы аккуратно зачесаны назад, ни один волосок не топорщится.

«Он, наверное, еще и бреется по два раза на день, чтобы соответствовать господину», – невольно подумал Круф, но тут же резко тряхнул головой. Да какая, к демонам, разница, сколько раз он бреется и бреется ли вообще! Его, Круфа Литеркница, блестящего механика, изобретателя, ученого и оружейника, сейчас должно волновать лишь одно – что именно в его великолепной лавке забыл маг?! Одно его присутствие может навредить бесценным экземплярам. Во имя вечно вращающихся шестеренок Фентрешница, какие дела могут быть у владеющего чарами здесь, в «Механизмах Литеркница»? Украдкой взглянув на посетителей, гном лишь еще больше убедился в достоверности своих догадок: тот, что моложе – настоящий маг. Причем не какой-то там ученик чародея, алхимик или Кукловод. Нет! Парень обладал поистине колоссальным даром, невероятным и столь же темным. Гнома передернуло. Неужто Вестники Безысходности пожаловали?

«Точно нет, – тут же успокоил себя Круф. – Паренек-то свежий, никаких следов разложения, и глаза даже пленкой не задернуты – ясные. Значит, все-таки маг». – Гном кивнул своим мыслям.

Как все представители своей расы, Круф мог чувствовать магию, вредящую его мастерству, и теперь, он пребывал в состоянии, близком к панике. Однако что он мог поделать? О том, чтобы попросить благородного убраться куда подальше подобру-поздорову, даже речи не шло. Потом проблем не оберешься, если еще жив останешься. Мало ли, что магу может взбрести в голову, да и какая разница, что бы ни взбрело – ему все простят. Король ценит волшебников гораздо больше, чем кого-либо еще. А эти и рады до смерти, творят все что вздумается и в ус не дуют. Круф машинально коснулся своих закрученных кверху усов, мысленно перебирая в голове всех магов Нэрфиса, благо это было несложно, поскольку обладающих подобным даром было не так уж много. Но парень не был похож ни на одного из известных гному волшебников. Возможно, он приходился кому-нибудь из них сыном, тогда все еще хуже. Все маги – выходцы из знатных родов, таким лучше не перечить, а уж сынки богатеньких и влиятельных родителей – зачастую хуже их самих. Круф затравленно огляделся в поисках помощи, но, естественно, нигде ее не нашел. Двое его помощников сейчас старательно изображали предметы нехитрого интерьера, изо всех сил стараясь не то что не смотреть в сторону неизвестных, они даже дышать боялись.

– Что делать-то? Что делать… – еле слышно прошептал Круф Литеркниц и тут же прикусил язык – желтоглазый мужчина резко повернул к нему голову и впился в него взглядом, от которого у гнома по спине пробежали мурашки, а на высоком лбу выступил пот. Не мог, он просто не мог услышать слова с такого расстояния.

– Милейший! – Желтоглазый, привычным движением поправив узкие, прозрачные очки, быстро приблизился к прилавку, и Круф конвульсивно впился короткими пальцами в приклад ружья, словно утопающий в спасательный круг. – Не могли бы вы помочь моему господину с выбором? – Неизвестный с улыбкой указал на все еще рассматривающего стеллажи благородного посетителя.

Круф Литеркниц непроизвольно еще раз взглянул в сторону молодого человека, повернувшегося к нему, и тут его словно молния поразила. Как же он его раньше не признал?! Круф никогда не верил в богов, но незамедлительно помянул Близнецов. Все еще хуже, чем он предполагал, хотя, может быть, парень только внешне похож на того, чье имя в Нэрфисе старались не произносить, а иногда даже пугали им непослушных детей. Не в силах смотреть человеку в глаза, он опустил взгляд и сразу же закашлялся. Рукоять! Рукоять трости, выполненная в форме головы ворона! Ошибки быть не может – Цепной пес короля! Теперь репутации точно конец! Если сам Алан Рэвендел пожаловал, то и беда не заставит себя долго ждать. Один из помощников гнома, видимо, также узнавший гостя, с гулким стуком бухнулся на пол, забывшись в глубоком обмороке.

– С ним все будет в порядке? – Тот, кого называли Цепным псом короля, легко улыбнулся, указав тростью на растянувшегося вдоль стены молодого гнома.

Круф не мигая смотрел благородному в глаза, искренне завидуя пребывающему в забытьи помощнику.

– Господин задал вам вопрос. – Теперь в голосе желтоглазого слышалась явная угроза.

– А? – Судорожно сглотнув, хозяин оружейной лавки выдавил из себя самую неестественную в своей долгой жизни улыбку. – К-к-конечно, конечно же! Он… он просто болен, немного полежит – и все пройдет, не извольте беспокоиться. Чем, чем я могу помочь благородным господам?

– Я хотел бы приобрести у вас Изначальное сердце, – с задумчивым видом произнес Алан.

– Но, но, господин, – замялся Круф. – Сердце марионетки я могу продать лишь тому, у кого есть разрешение гильдии Кукловодов. – Язык гнома отчаянно заплетался, а глаза вдруг заслезились.

– Вот как… – загадочно улыбнулся благородный. – Стало быть, человек не из гильдии не может приобрести ничего подобного?

– Конечное же! – поспешно закивал Круф, обрадованный тем, что на него не рассердились. – Я уверяю вас, господин, во всем Нэрфисе только три лавки торгуют Изначальными сердцами, и никто из нас никогда бы не осмелился нарушить распоряжение Его Величества!

– Ни за какие деньги? – Желтоглазый подался вперед, и его улыбчивое лицо оказалось совсем рядом с лицом гнома.