Сфероид обладал обширными техническими знаниями, но его осведомленность о событиях новейшей истории, равнялась нулю, – это он понял, как только Николай перенес простую, с точки зрения медицины, операцию по имплантированию кибернетического модуля связи.

Стоило миниатюрному прибору заработать, как сфероид тут же получил доступ к наиболее ярким эмоциональным воспоминаниям человека, – они буквально рвались наружу, невзирая на искусственный сон, в который из предосторожности погрузила Астафьева система оперативного нейрохирургического вмешательства.

Пока Ник спал, ИПАМ усвоил массу новых данных. Он увидел глазами человека разрушительные последствия упомянутой им Внешней Атаки, понял, что между представителями двух рас, вместе стартовавших из Солнечной системы на борту тандемного космического корабля, идет жестокая, бескомпромиссная война за скудные ресурсы, необходимые для работы вторичных систем жизнеобеспечения.

Его задача – помогать людям.

Это означало, что ИПАМ автоматически должен вступить в существующую борьбу на стороне своих создателей?

Он попытался опровергнуть данный постулат, но не смог этого сделать.

Николай все еще спал.

Маленький сфероид парил над его телом, решая для себя сложнейшую задачу: как помочь людям, не нанося прямого вреда другим разумным существам?

Он так и не пришел к однозначному решению, когда Астафьев впервые ненадолго очнулся после имплантации.

Николай бредил, мучительно приходя в себя, его взгляд то прояснялся, то вновь тускнел, – масса новых, шокирующих ощущений стучалась в рассудок, заставляя вновь и вновь проваливаться в спасительное, но короткое беспамятство.

По подсчетам ИПАМа прошло восемь бортовых суток, прежде чем психика Николая сумела адаптироваться к подключенному устройству.

В очередной раз придя в сознание, он нашел взглядом маленький сфероид, и вдруг тихо, едва слышно произнес:

– Теперь я твой хозяин…

Для нейрокибернетического устройства эти слова прозвучали как освобождение.

Вот где скрывалось решение, устраняющее все противоречия и запреты.

Он будет помогать одному человеку, делясь с ним техническими знаниями, давая советы по эффективному выживанию, а Николай сам решит, как распорядиться полученной информацией.

Теперь по логике ИПАМа он мог на практике исполнить свой долг, не нарушая внутренних программных «вето», наложенных на определенные действия. Всю ответственность за принятие конкретных решений, целевое использование полученной информации, брал на себя Астафьев.

Маленький серый кардинал парил над телом восемнадцатилетнего калеки.

Уже не персональный компьютер, но еще не мыслящее существо.

Блок искусственных нейронов в прочной, понизанной сенсорными системами оболочке. Зачаток интеллекта, решивший для себя первую серьезную дилемму бытия, наивный, как ребенок, но обладающий огромным запасом знаний.

Жестокий малыш, по своим канонам свято убежденный, что творит добро.

Следующая встреча Доминика Ван Хеллена и Николая Астафьева произошла спустя три месяца после памятной вылазки.

В ту пору человеческий сектор переживал тяжкие времена, – почти все мужчины погибли в противостоянии с чужими на просторах смежного сектора, а оскудение ресурса систем жизнеобеспечения привело к ужасным условиям существования: мрак и холод царили в отсеках, наспех сформированные отряды с трудом удерживали магистральные тоннели от непрекращающихся атак чужих…

Откровенно, в ту пору Ван Хеллену было не до друзей.

Холодные месяцы запомнились ему как непрекращающаяся череда изматывающих схваток. Судьба бросала его из боя в бой, рассудок день за днем впитывал безумную данность, душа замерзла… он стал угрюм, молчалив и страшен в своем хладнокровии.

…

Случайно столкнувшись в коридоре жилого сектора, они едва узнали друг друга.

За истекшие месяцы Доминик из нескладного юноши превратился в угрюмого воина, Астафьев напротив, хоть и осунулся, похудел, но сохранил в глазах не только блеск жизни, – в его взгляде продолжала теплиться непонятная искорка надежды, словно он не воспринимал роковой ход предопределенных событий.

Они молча обнялись.

– Как ты? – Ван Хеллен прислонился спиной к стене коридора, по которому шли люди.

– Я в порядке. – Неожиданно ответил Николай. Опираясь о плечо Доминика, он тоже посторонился. Негнущийся протез, изготовленный из подручных материалов, явно доставлял ему неудобства, боль, но Астафьев лишь инстинктивно морщился, не думая жаловаться на судьбу.

– Рад, что встретил тебя. – Произнес он, когда коридор опустел. – Есть разговор.

Ван Хеллен удивленно вскинул бровь. Вспоминать недавние события ему не хотелось, выслушивать слова благодарности тоже.

– Давай зайдем куда-нибудь. – Предложил Астафьев.

– У меня мало времени, Ник.

– Ты должен выслушать меня. – Николай развернулся и, оттолкнувшись от стены, неловко пересек коридор, открыв первую попавшуюся дверь. Ван Хеллену ничего не оставалось, как последовать за ним.

Отсек, куда зашел Астафьев был погружен во мрак. Здесь не работало даже дежурное освещение: из темноты раздался грохот опрокинутого ящика, сопровождаемый невнятной руганью, затем под самым потолком внезапно тускло зажегся матовый плафон.

С точки зрения Ван Хеллена Ник только что продемонстрировал ему маленькое техническое чудо. Для того чтобы безошибочно найти во тьме выключатель аварийной системы нужно точно знать его расположение.

Помещение оказалось давно заброшенным складом. По полу были в беспорядке разбросаны опустошенные много лет назад контейнеры, стены и пол покрывали замысловатые узоры инея. Тут не функционировал ни один из агрегатов, поддерживающих тепло, не шелестел регенератор воздуха, а стоял холод, от которого на вдохе ломило зубы.

– Доминик, я знаю, как остановить чужих. – Внезапно произнес Астафьев, затворив дверь и присев на перевернутый ящик. – Не смотри на меня так, я говорю абсолютно серьезно. Если бы мы не встретились сегодня, я, наверное, пошел бы на передовую искать тебя.

– Это невозможно. – Ван Хеллен сел, недоверчиво глядя на друга. Он имел в виду утверждение касающееся ксеноморфов. – Мы не смогли даже дойти до главного компьютера… Теперь ксенобианам осталось лишь добить нас. – Мрачно изрек Доминик.

– Хотя бы выслушай меня. – Николай не просил, – он говорил с убежденностью человека, долго вынашивавшего в себе определенную идею, и, наконец, решившегося поделиться ей.

– Хорошо. – Ван Хеллен сел на покрытый изморозью контейнер. – Говори.

Астафьев расстегнул магнитную липучку своей одежды, и достал из-за пазухи распечатку, сделанную на пластбумаге.

– Посмотри на эту схему.

Доминик некоторое время внимательно изучал чертеж. Такого подробного плана уровня он еще не видел.

– Откуда ты это взял? – Удивился он.

– Снял двухмерную копию с виртуальной модели.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. – Нахмурился Ван Хеллен.

– Тебе незачем понимать. Только без обид, ладно? – Попросил Николай. – Смотри на распечатку. Видишь три основных тоннеля, по которым чужие постоянно атакуют сектор? – Палец Астафьева указал на магистральные проходы.

– Ну, вижу.

– Теперь смотри сюда. – Николай указал на двойные поперечные линии, пересекающие тоннели. Над ними группировались непонятные Доминику условные значки.

– Что это? – Напрягся он. – В указанных местах ничего нет. Я десятки раз проходил там.

– За стенами спрятаны древние механизмы. Условные знаки говорят, что это аварийные переборки. Попарно они образуют шлюзы, надеюсь, ты знаешь предназначение таких устройств?

Ван Хеллен кивнул. Что такое шлюзы он знал.

– Я обнаружил старые базы данных. В них хранятся инструкции и пояснения, как действует автоматика во время аварий. Если вдруг нарушиться герметичность коридоров, то механизмы сами опустят аварийные переборки. Вслед за этим заработает автономная система жизнеобеспечения, у которой есть свой неприкосновенный запас ресурсов.