-Как же я поеду через границу? Ксива совсем не похожа на меня...

-Молча, будешь спать. И не ксива, а фото.

-Какая разница, а если пограничник будет будить?..

-Не дам тревожить сон любимой! А ты не просыпайся. А проснувшись – мычи нечленораздельно и не раскрывай свои неправильные глаза. И вообще – ни кто ни кого будить не будет. Бот увидишь!..

Марго слегка постукивала зубами и смотрела недоверчиво, но мой нерушимый авторитет подавливал ее неискушенность.

Недостающие прайса на билет до ближайшей немецкой станции Герлиц накатил нам наш френд Мумин, герла Сана всплакнув о не случившемся счастье, купила нам билеты, что бы мы не отсвечивали в кассе, и поздно вечером, в глубокой ночи что бы пересечь бдительно охраняемую границу, мы уселись в поезд, нагло захватив целое купе. Рассчитанное на восьмерых... Предварительно попрощавшись со всеми, кого успели увидеть. Сан был удостоен крепкого прощального поцелуя от герлы, поезд свистнул и покатил, повез нас на Канары, навстречу нашему личному лету любви, нашему Вудстоку... Марго дрожала, ныла и прижималась ко мне. Ей было страшно, мне было весело, Сан не изображал равнодушие к предстоящей операции. За его плечами было уже несколько переходов русско-польской, польско-чешской, украинско-словацкой, польско-немецкой, и чешско-немецких границ с двумя депортациями в Совок, плюс одна поездка с французским паспортом найденным мною, до Голландии...Совместно с панком Артуром. Про которого я совсем не хочу и не буду здесь рассказывать, но о котором в Праге, в определенных кругах, вспоминали еще лет шесть после его отъезда... За окном мелькали огоньки и темнота, мы бодро мчались навстречу границе, наш поезд затормозил в польской части Герлица – Сгожельце, в вагоне захлопали двери, Марго упала ничком мне на колени и в дверях застыл усатый пограничник-поляк.

-Прошеме паспорта панове! –

пропел мелодично он и улыбнулся. Я и Марго сидели на одной стороне купе, Сан на другой и усиленно делал вид, что нас не знает. Но и внешний вид говорил за это – мы были в своих обычных прикидах, расшитых и цветастых, Сан выглядел скромно, как студент возвращающийся домой и сжимал в руке красную книжицу французской ксивы...

Я подал чешский и польский паспорта пограничнику, тот раскрыл польский и утвердительно произнес:

-Элижабет спит...

Я кивнул головою, поезд ехал в сторону Германии, стук зубов Марго был заглушаем стуком колес. Пограничник открыл мою, чешскую ксиву и бросил взгляд на мою личную бороду, спускающуюся на грудь.. .На фото борода была намного-намного короче. Пограничник открыл рот:

-Цо зе ты Франтишек таку велку браду машь?..

-То моя справа! –

гордо и хмуро ответил я ему, погранец скосил взгляд на ксиву в руках Сана и не взяв ее, пожелал спокойной ночи на польском. И закрыл дверь...Со стороны коридора. Через минуту Марго начала дышать...А затем поезд остановился и на перроне показались буквы “ГЕРЛИЦ” в немецком изложении. Мы были в Германии, Ура!!! я выглянул в окно, два длинных немецких погранца спросили меня что-то по-немецки, школьные знания всплыли – имею я паспорт? я хотел ответить честно – два, но решил не пугать их и Марго.

-Я –

кивнул я по-немецки и мы стали собираться на выход. Мы были в Германии, и дальше нам стопом. Марго улыбалась и совсем не боялась уже почти ни чего Мы шли по Германии узкими улочками с чужими ксивами, наплевав на законы и границы. Вокруг была ночь...

3.

Мы страшно хотели спать, мы просто вырубались, видимо глупая привычка спать ночью да еще и переезд границы отразился на нас – мы просто падали. Падали в сон, сидя на бэгах и прислонившись к стеклянной стене танкенштеля, до которого мы все же добрели... Перед нами лежала картонка с призывом спасти нас – черным фломастером мы написали ближайший крупный город, Лейпциг, лежащий на нашем пути примерно в том направлении куда мы стремились...Ко ни кто не спешил нам на помощь, вокруг все еще была эта длинная-длинная ночь, вечером мы еще были в Польше, во Вроцлаве, ночью Марго пугал пограничник с усами, а сейчас нас ни кто не брал и ночь все еще длилась...Я уронил голову на колени и...наверно засопел или даже захрапел. Разбудил меня толчками в плечо какой-то тип, явно местный селянин, немец-колхозник, он что-то бурчал недовольное, что ему с под нас надо? а? а, так мы едем все же...Покачиваясь и таща два бэга и Марго, Сан плелся сзади, мы все хором забрались в фургон какой-то машины и повалились на пол...Больше я ни чего не помню... Разбудили нас все те же селяне, не говорящие ни на каком языке, только на немецком. Вокруг была полная темнота, а где же танкенштель? по автобану изредка проносились авто, мы отошли к кустам и едва успев достать кариматки со спальниками, упали... И опять провалились в... Серое хмурое утро разбудило нас росою на фейс и рычаньем пролетающих автомашин. Я оглядел окрестности и не сразу понял – куда мы попали...А попали мы в говно!.. Эти милые заботливые фрицы выбросили нас не на танкенштеле-бензоколонке, с кафе-туалетом-душем и массой автомобилей, желающих нас подбросить до Канар, а в карман... Расширение на трассе, покрытое асфальтом и из всех вершин цивилизации, принятых на танкенштеле, здесь присутствовали только скамейки... Да... Попытки стопа разбились об немецкую пунктуальность и ордунг – на трассе-автобане стопить нельзя, значит и нельзя останавливаться. Хотя может быть и наоборот.

-Ну что пипл, какие будут предложения? –

хмуро, под стать утру, поинтересовался я, взваливая бэг на плечи. Марго:

-А что делать?..

Сан:

-Жопа...

И мы пошли пешком. Но по трассе ходить пешком тоже нельзя, а потому мы сначала прошлись по обочине, за железным низким ограждением, ну а когда обочина кончилась, пришлось переться по росе, кустам, траве и прочей гадости...А мимо пролетали авто и наверно было много желающих взять нас...Но здесь нельзя останавливаться... Мы брели и брели, шагали и шагали, мы шли по кукурузному полю, проваливаясь по щиколотку в мягкую землю и спотыкаясь об какие-то комки...И мы повстречали среди кукурузных стеблей, сухих и ломких, пластиковый мешок. Сан развязал его – там оказались три отпиленных приклада от автоматов, судя по штампам – китайских...Находка наводила на различнейшие мысли...Мы шли и шли, брели и брели, сверху сыпало водяной пылью, снизу прилипала настоящая пыль, солнце пыталось выглядывать сквозь рванные облака серого цвета, но у него не получалось... Хотелось пить, жрать, лечь и умереть...Но мы шли и шли, брели и брели... Впереди показался мост-виадук через ниже лежащую дорогу... Марго хотела воспротивится переходу через Альпы, пришлось воздействовать криком. Сан прошел первым номером, затем Марго обтерла вся грязь животом, держась обоими руками за перила, следом с двумя бэгами я...Мы шли как...как.. .черт знает кто, потому что выхода другого не было. По пути мы встретили какой-то полуразваленный дом, там мы позавтракали кислыми яблоками и грецкими орехами, насобирав и того и другого еще с собою в дорогу...В сырой траве по пояс... А сверху периодически все пыталось капать, то дул сильный ветер и явно с севера...Мы шли казалось вечность, и эта сранная вечность ни когда не кончится...Но это было неправда – к вечеру, пройдя всего лишь, как оказалось – если верить карте на танкенштеле, который мы все же встретили на своем пути, двадцать два километра, мы упали на кафельный пол перед подземным туалетом, это было единственное место, где не дуло и откуда нас ни кто не мог попросить... И проспали, сидя на бэгах, пару часов. А на дворе снова была ночь. И ни о каком стопе разговора не могло быть и речи. Пришлось отправляться спать, поужинав надоевшими кислыми яблоками и орехами, так как аскать не было сил...Устроившись под полиэтиленом у сетчатого забора танкенштеля, отгораживающего лес от нас, я обнял Марго за плечи и проваливался под монотонный шум дождя по пленке...Гудели ноги, хотелось спать и жрать... А утром, утром чувствуя легкое недомогание в области мочевого пузыря, но еще не продиагностировав его как следует, я отправился грабить народ. Взяв наперевес свой англо-ручной. Сан с его немецким и природной псевдо стеснительностью получить по морде не годился для этого, Марго всего как два года получила разрешение от принтов ходить в магазин...Оставался я...