- Давай держи вот эту досочку, а я к ней присобачу вот эту, — распоряжался невозможно деловой Глеб в очках и с шуруповертом в руках.

Никита осмотрел груду разнокалиберных досочек посреди двора, три криво соединенные между собой бруса, по толщине годных только на табурет, но никак не на основание беседки, и вкрадчиво спросил:

- Родной, а где чертеж?

- Какой чертеж? Зачем тебе чертеж? Я что, инженер что ли? Мы люди простые, рабочие, так, на глазок. Ай, черт!

«Рабочий человек» растерянно посмотрел на свою белую, тщательно намазанную утром кремом, с маникюром руку.

- Ну вот, заноза.

- В перчатках работать надо. Глебушка, давай все-таки сделаем чертеж, а то мы так настроим с тобой.

- Я не умею чертить, — буркнул Глеб, посасывая пострадавший палец. – У меня по черчению два было. Не вижу я предметы в плоскости.

- Я вижу, и умею, немножко. Пошли.

Никита увел его домой, посадил за кухонный стол, вытащил из пальца занозу, сварил кофе на двоих, поставил перед Глебом вазочку с печеньем. Пока любимый сосредоточенно перекусывал, Никита раздобыл бумагу, карандаш и линейку, и устроился на противоположном конце стола чертить.

- Какую ты хочешь беседку?

- Китайскую.

- Это я понял. Что в твоем представлении китайская?

- Ну крыша там такая… Домиком…

Крыша домиком, угу, просто и понятно. Пришлось Никите идти еще и за ноутбуком.

- Там я уже смотрел, — прокомментировал Глеб. – Только я сайт закрыл, наверное.

- Давай по истории поиска посмотрим.

Никита открыл историю и присвистнул. За исключением его бирж и порносайтов, на которых Глеб нынче черпал вдохновение, в истории поиска значилось с десяток сайтов по восточным философиям. Похоже, Глеб искал себе новые позы для гимнастики, а нашел нечто, заинтересовавшее его больше. Никита пока не стал никак комментировать свое открытие, сосредоточившись на беседках. Вскоре они нашли то, что понравилось Глебу.

- Мда, родной, задачку ты задал. Это уже не беседка, это почти летний домик. И хочу тебя расстроить. Из того материала, что у нас имеется, мы в любом случае сможем сваять разве что Диночке будку.

- Думаешь? Ну поехали на строительный рынок!

- Погрузим доски и листы кровли в Бэху? Запихаем в багажник и поедем? Солнышко, давай все-таки наймем профессионалов? Они и материалы привезут, и чертеж сделают, и построят с гарантией, что потом на тебя крыша не рухнет.

- Ну да, а я что буду делать?

- Как что? Руководить!

Глеб со скрипом, но согласился. Никита понимал, что любимый пытается найти себе применение, и его интересует не столько беседка, сколько сам процесс. И Никита дал ему возможность в процесс стройки погрузиться с головой. Нашел бригаду строителей, убедился в их адекватности и отстранился, предоставив Глебу полную свободу действий. Следующую неделю, сидя с ноутбуком у окна, с улыбкой наблюдал, как Глеб гоняет строителей, дает им «полезные» советы, сует нос в каждую дырку и ругается на чем свет стоит.

Что удивительно, беседку все-таки построили, и Глеб теперь не только занимался в ней гимнастикой, но и просто сидел, с книжкой или так, сложив руки на груди и глядя куда-то в пространство. Поначалу такие «зависы» Никиту пугали, он уже привык относиться к выпадениям Глеба из реальности с подозрением. Но перемены, которые с ним происходили, были явно положительными. Глеб стал гораздо спокойнее, он не выходил из себя по мелочам, гораздо реже обижался и реже критиковал других. Никита ожидал, что Глеб будет скучать по светской жизни, и даже украдкой просматривал московские новости в Интернете, подмечая, где какие выставки, кинопоказы и другие события, далекие от шоу-бизнеса, но относящиеся к культуре, чтобы знать, куда можно вывести Глеба, появись у него такое желание. Но желание не появлялось. Похоже, Глебу настолько светская жизнь надоела, что он совершенно по ней не скучал. Более того, Никита подозревал, что именно публичность, необходимость все время быть на виду и в положительном свете, изрядно Глеба нервировала. Потому что теперь, когда это ушло, улыбался он гораздо чаще, и жизненных сил у него явно прибавилось. Чего стоил только ежедневный секс, да еще и без стимуляторов – Никита лично следил, чтобы Глеб не глотал никакую возбуждающую дрянь.

Конечно, ему не хватало привычного внимания. Не звонили коллеги, не домогались с просьбами об интервью журналисты. А те, что домогались, работали в изданиях, одного названия которых Глебу хватало, чтобы бросить трубку. Никто не звал его на концерты, и никто не бросался к нему на улице с просьбой сфотографироваться. Да он и не выходил дальше поселка, а здесь, среди угрюмых бизнесменов и их гламурных жен, он кому нужен?

По вниманию он скучал, это было заметно. Скучал и по пению. По вечерам Глеб уходил в кабинет и, включив цифровое пианино, что-то себе одной рукой наигрывал, негромко напевал. Никита старался в это время его не трогать, не вмешиваться. Сейчас уходит все, чем он занимался в силу необходимости и привычки, вся эта мишура, останется только то, что для него по-настоящему нужно. И, похоже, музыка была в этом списке.

========== Глава 14. Старые долги ==========

        - Не читай в темноте, зрение испортишь, — Никита включил настольную лампу и примостился рядом.

- Было бы что портить, — Глеб Васильевич отложил книгу и снял очки. – Когда тебе сорок лет глаза слепят прожектора, яркий свет раздражает гораздо больше, чем полумрак.

- Господи, а хорошее что-нибудь от твоей сцены было? Зрение, спина, нервная система ни к черту.

- Ты еще забыл упомянуть о вечных проблемах со связками и скрытый алкоголизм у каждого второго артиста.

- Ну хоть последнее тебя не коснулось. Что ты читаешь?

- Любопытной Варваре…

Глеб проворно засунул книгу под подушку.

- Ну и пожалуйста, — надулся Ник. – Мне, может, интересно.

- Про реинкарнации я читаю. Перерождение душ и всякое такое. Ты вот знал, что после смерти душа сама выбирает, уходить ей в вечный покой, переродиться заново или подождать кого-нибудь из близких у Врат?

Никита подавился пепси-колой, которую тянул прямо из банки.

- Не свинячь в постели. И вообще дай сюда, я тоже люблю шипучку, — Глеб решительно отобрал у него банку. – Представляешь, оказывается, это выбор души. В понимании православных рай – это и есть вечный покой, то есть душа его обретет и исчезнет вникуда. А то, что называют в православии адом, это новая жизнь, в новом теле, но с накопленной ментальной памятью. Человека же, пока он живет, постоянно одолевают желания, страсти, сомнения. Вот это и есть ад, а не черти со сковородой.

- То есть жизнь – это ад?!