Эвелин ворвалась в свой номер. Заперев дверь, она бессильно прислонилась к косяку, переводя дыхание.
О господи, такое впечатление, что она только что спаслась от дикого зверя! И о чем только думают там, наверху, когда выпускают на волю таких людей? Да его нужно хорошенько запереть где-нибудь в подвалах Пентагона, пусть лучше снимают его для рекламных проектов, вместо того, чтобы подвергать смертельной опасности беззащитных американских женщин!
Но что же так напугало ее? Может быть, опасность таилась в его глазах, светлых и пронзительных, как лазерные лучи? Или в грозной, но одновременно изящной мощи его мускулистого тела? Или в этом низком бархатном голосе, в той странной интонации, с которой он сказал: «вы соблазнительны»? Или в горячем прикосновении его узкой сильной руки?.. Наверное, опасность таилась во всем этом, вместе взятом, но по-настоящему ее перепугал жадный, хищный блеск его глаз.
До этого все всегда было в порядке. Эвелин выработала отличный стиль поведения — дерзкий и одновременно холодно-отстраняющий. Это позволяло удерживать мужчин на расстоянии. Конечно, такое оружие было обоюдоострым: оно в зародыше гасило все попытки сблизиться с ней, но делало Эвелин одинокой среди коллег-мужчин. У нее никогда не возникало непринужденно-дружеских отношений с ними…
До сегодняшнего дня ей всегда удавалось успешно оградить свой покой. Но вот неожиданно все рухнуло. Одного взгляда полковника, одного его замечания оказалось достаточно, чтобы она потеряла покой и, кажется, здравый смысл. Впервые она потерпела поражение в поединке с мужчиной.
Вот что значит родиться в семье докторов философии! Родители рано заметили выдающиеся способности своего чада и сделали все возможное, чтобы дать малышке соответствующее образование. Благодаря своим способностям Эвелин не казалась самой младшей в классе — и в начальной, и в высшей школе… Впрочем, никто из одноклассников ни разу не назначил ей свидания: она казалась им странной, неловкой — еще бы, ведь в половом созревании она на целых два-три года отставала от класса. Не лучше обстояли дела и в колледже…
Эвелин поступила на первый курс в шестнадцать лет, а какой нормальный студент станет тратить время на странную девчонку, которая к тому же является несовершеннолетней, когда вокруг столько милашек, вполне доступных и готовых на все! Отверженная и одинокая, Эвелин с головой ушла в занятия и в восемнадцать лет уже заканчивала старший курс.
Вот тут-то у парней и открылись глаза — неожиданно все заметили, что зубрила Лоусон, оказывается, весьма недурна собой. Возрастной барьер больше не защищал ее… И вот, несчастная Эвелин, наивная и неопытная в свои восемнадцать лет, внезапно оказалась в окружении каких-то… осьминогов, со всех сторон тянущих к ней свои жадные щупальца. Перепуганная, расстроенная, она постаралась поглубже зарыться в книги и начала разрабатывать жесткую систему самозащиты.
И вот результат… Двадцативосьмилетняя Эвелин Лоусон, опытный специалист по световым волнам и оптике, доктор физики — стоит здесь, около двери, испуганная и трясущаяся оттого, что мужчина назвал ее «соблазнительной».
Премерзкое чувство!
По всей видимости, полковника Уиклоу вовсе не отпугнула ее враждебность, более того, он принял ее вызов. Эвелин с досадой хлопнула себя по лбу! Идиотка! Это же ясно, как день: полковник принадлежит к особой породе людей, он испытатель, для которого риск и вызов опасности стали образом жизни! Чтобы оттолкнуть его, ей нужно выбрать совсем другую линию поведения! Нужно было предстать перед ним смирной и кроткой овечкой, с примесью легкого кокетства… Да, но ведь она совершенно не умеет кокетничать! Что же, придется постигать азы сексуальной грамоты в двадцать восемь лет. Так что, возможно, еще не все потеряно! Может быть, она еще сумеет одурачить этого солдафона…
Но тогда на нее тут же обратят внимание ценители именно такого типа женщин… Черт побери, похоже, она здорово влипла… Что ж, остается лишь одно — любой ценой выдержать поединок с этим Томасом Уиклоу!
Войдя в свою комнату, Том тут же сбросил форму и нижнее белье и встал под холодный душ. Через несколько минут он снова почувствовал себя человеком. Черт бы побрал эту жарищу, она высасывает всю влагу из тела, даже глаза кажутся сухими.
И все это ради «Крошки». Она должна быть окружена самой строгой секретностью, а для этого военно-воздушная база в Розуэлле подходила как нельзя лучше. Несмотря на спартанский быт и отсутствие удобств, Том Уиклоу был доволен тем, что «Крошка» находится в безопасности, и вовсе не торопился выпускать ее в свет. Это должно произойти после того, как Конгресс утвердит финансирование. Вот тогда «Крошку» увидят многие… Несмотря на принципиально новую конструкцию, внешне она почти не отличалась от модели R-25. Это-то и давало возможность проводить испытания в Розуэлле, а не в Аламосе, штат Колорадо, где традиционно проводились подобные полеты. Любопытные искали сенсации именно там, в Аламосе, а здесь, в Розуэлле, среди множества различных самолетов, участвующих в учениях, «Крошка» оставалась никем не замеченной.
Он думал о «Крошке», но перед глазами стояла Эвелин Лоусон, и он усмехнулся, представив, как приручит эту колючку. Внезапно Том почувствовал жар — это под холодным-то душем, — быстро выключил воду и вышел из ванны. Да, если ему удастся затащить ее к себе под душ, вдвоем они наверняка сумеют превратить воду в кипяток.
Слегка вздрагивая, Том стоял под кондиционером — холодный воздух приятно обдувал обнаженное влажное тело. Однако даже эта процедура не уменьшила томление в паху. Том сердито приказал себе выбросить Эвелин из головы.
Хорошенько обсохнув, он прошел в крошечную клетушку, используемую как кухню, и сделал себе сэндвич. Разгуливая голышом по дому, он получал своеобразную разрядку. Половину своей жизни Том провел в армии. Он безупречно исполнял все правила, подчинялся запретам и постоянно носил форму, прекрасно чувствуя себя в ней на работе и дома. Однако иногда странное первобытное чувство поднималось откуда-то из глубин его души и приказывало: «Хватит!»
Он вырос на конном ранчо в Небраске, и когда появлялась возможность, возвращался туда отдохнуть. Он оставался там на неделю или даже на две, объезжал диких лошадей — и это тоже каким-то образом утоляло дикое первородное беспокойство его души. Но теперь это стало невозможным, он по горло занят испытаниями, свободного времени нет. Только и остается, что разгуливать голышом по комнате… Единственной одеждой, от которой Уиклоу никогда не хотел бы избавиться, был его летный комбинезон. Если бы он мог, он проводил бы в небе все свое время — и был бы абсолютно счастлив.
Проклятье, чем выше продвигается он по службе, тем меньше летает. Различные обязанности и бесконечная писанина отнимают все больше времени. Он согласился возглавить эти испытания только потому, что здесь ему были гарантированы регулярные полеты. Руководство не всякому могло доверить испытание новых моделей, к проекту были допущены только лучшие пилоты, но, естественно, во главе всей работы должна была стоять величина безусловная.
Что ж, полковник Томас Уиклоу до сих пор был на голову выше всех. Том не сомневался в своих способностях — он работал, как проклятый, чтобы достичь этого уровня. Конечно, умом, острым зрением и мгновенной реакцией его наградила природа, но все остальное было результатом учебы, практики и тренировок — до тех пор, пока каждое движение не стало безошибочно автоматическим. Сейчас Уиклоу было тридцать пять, но его реакция была быстрее, чем у молодых выпускников летных школ, да и зрение оставалось стопроцентным.
Да, впереди еще столько полетов… если, конечно, ему дадут такую возможность. Уиклоу слишком быстро продвигался от звания к званию, похоже, что в будущем году он уже получит и первую звезду. А тогда… тогда хорошо, если останется время хотя бы на тренировки. Он любил ВВС, не хотел оставлять их, поэтому мысль о том, чтобы навсегда приземлиться, казалась ему невыносимой. Жизнь станет серой и пресной без яростной борьбы со стихией и техникой, без пьянящего чувства смертельной опасности.
