Все заговорили одновременно, заспорили. Все это время серокожий молчал, равнодушно таращась на стены, как будто его ничего больше не волновало. Страшненькая такая, уродливая куколка, сержант точно подметила.

Наконец решили сделать так, как предложил Макс. Всех очень напрягала возможность, что чужак зашвырнет их к черту на кулички вместо базы, но чтобы найти другой выход, требовалось время, а оно теперь ценилось дороже золота.

- Давай, показывай, - пихнул серокожего Хусейн. – Но учти, ты с нами идешь, так что, в случае чего, тебя ждет мучительная медленная смерть. Понял?

Понял чужак или нет, но сделал все, как надо. Он долго возился с большим, причудливых очертаний, агрегатом, так же похожим на какое-то чудовище, как и «медузы» и вся их техника, на которую Кречетов смотрел голодным взглядом и, было видно, весь вчерашний день мысленно бил себя по рукам, чтобы не закопаться в нее с головой. Работали со своей техникой чужие очень своеобразно – откидывали крышку, погружали по локоть руки в желеобразное содержимое и замирали. Как бы то ни было, все сработало штатно – в какой-то миг все почувствовали тошноту и головокружение, а в следующее мгновение уже стояли в центре зала на базе чужих в системе E276H592, в окружении обалдевшей толпы, в обществе двадцати трех «медуз» и валяющегося безжизненной тушкой «серого».

- Ронни, ты слышал? – голос Салли из комма буквально оглушал.

- Что? – спросил Рон, потирая ухо. – Говори тише, ты меня…

- Заткнись, Рон О’Ши, и слушай меня! Они вернулись!

- А?! – Ронни постоял, осознавая услышанное, потом отключил комм, невзирая на несущийся оттуда голос Салли, и побежал в штаб.

Там творился полный бардак. Все бегали от стола к столу, от монитора к монитору, размахивали руками. Гомон стоял, как в дешевой пивнушке в день зарплаты. Ронни оторопело посмотрел на всегда таких чинных, холодно-вежливых штабных офицеров и схватил за рукав пробегавшую мимо Ирму:

- Так это правда? Они вернулись? И… Макс?

Ирма бросилась ему на шею:

- Да-да, правда! Ой, поздравляю тебя, Рон! – отстранилась, озабоченно глядя на него. – Ты, наверно, захочешь туда полететь? Я узнаю, смогут тебя взять или нет.

И унеслась, не дожидаясь ответа. Ронни и сам не знал, хочет он туда лететь или нет. И вообще не понимал, что сейчас чувствует. Одно было ясно – пока своими глазами Макса, живого и здорового, не увидит, покоя ему не будет.

Так что, когда Ирма прибежала обратно, издалека крича, чтобы он шел и быстро собирался, потому что борт уходит через сорок минут, и она выбила ему место, он рванул в номер со всей возможной скоростью. И думал по дороге, что вся эта история с Вашем обернулась к лучшему – у него впереди целая свободная неделя, считая выходные.

Навалились на них сразу, всей толпой, прямо в зале. Если бы не Кречетов, пожалуй, так и продержали бы там, пока они бы от голода и усталости не свалились. Стас сумел коротко и содержательно ответить на вопросы, сказал, что чужак говорит на староанглийском, и что надо бы для начала позаботиться о людях в «медузах», и их оставили в покое. Вернее, оставили ученые, а военные взяли в оборот. Максу казалось, что он никогда еще не говорил столько слов кряду. Его вежливо и дотошно заставили в мельчайших подробностях рассказать о каждом проведенном дне на чужой планете. Слава богу, удалось не проговориться об их с Кречетовым маленьком приключении. Макс горячо понадеялся, что и тот промолчит. Потом его похвалили за снимки звездного неба, которые он догадался сделать на всякий случай, хотя какое там могло быть качество, и, наконец, отпустили.

- А когда можно будет вернуться в «Орлиное гнездо»? – спросил, уходя, Макс.

- Вот этого сказать не могу, - допрашивавший его разведчик развел руками. – Сами должны понимать, это от многих факторов зависит.

Макс понимал, но легче от этого ему не было. Встреча с Ронни отодвигалась на неопределенный срок. Хорошо, хоть матери, оказывается, еще не сообщили. А Рону даже и не позвонишь – транслятор Сети должен добраться сюда вместе с орбитальной станцией, а та еще в трех сутках пути. Может, как героям, им разрешат воспользоваться гиперсвязью? Макс подумал и решил, что завтра обязательно попробует. И сегодня бы спросил, да точно откажут, гиперсвязь сейчас наверняка посекундно расписана.

Разместили их там же, где и допрашивали – на флагмане Второй эскадры – крейсере «Александр Невский». В тесноте, что называется, да не в обиде – в одной из кают-компаний к четырем имеющимся койкам поставили пятую. Для шестой места не хватило, и одному из них, сказали, придется спать в гамаке. Макс подозревал, что ему, но Кречетов неожиданно вызвался сам, сказав, что он мельче, и ему будет удобнее, чем Максу. Тем более что завтра он все равно переберется на свою яхту, которая уже движется на автопилоте к «Невскому». Так что после душа и горячего ужина Макс блаженно растянулся в чистой постели и заснул, чувствуя себя счастливейшим из смертных.

За полусутки пути к системе E276H592, которую, оказывается, стали уже называть «Талисманом», Ронни узнал много нового. Нет, о возвращении группы Кречетова все летевшие офицеры знали столько же, сколько и он сам – что просто так вот возникли из ниоткуда посреди зала, да не одни, а с кучей непонятных устройств и полудохлым инопланетянином в придачу. А узнал он о том, что, оказывается, уже определили ближайшую, предположительно, обитаемую звездную систему чужаков, и сегодня к ней стартовал автомат-разведчик. Но военных смущала необычайно низкая техногенная активность в системе. И еще кое-что узнал.

- Если бы не рылись, как мыши в крупе, - объяснял ему о системе чужих майор Смит, невысокий толстячок, сразу начавший относиться к Ронни, как добрый дядюшка, - хрен бы чего обнаружили. Там можно год жить и ничего не заметить, думаю. Вот, кавалеры твои, глядишь, чего и объяснят.

- Почему кавалеры? – обиделся Ронни. – Там только один мой… кавалер.

- Э, нет, - дробно засмеялся Смит. – Один там твой бойфренд. А кавалеров море – Измайлов твой, сам Кречетов и сержант Лепке. Кавалер – это тот, кто ухаживает, неважно, результативно или нет.

- Охуеть, извините, - потрясенно выдохнул Ронни, - откуда вы все это знаете? Кому моя личная жизнь покоя не дает?

Смит махнул рукой:

- А, забей. База – это деревня, сам понимаешь. А ты слишком уж яркий парень, всем в глаза бросаешься. Вот и сплетничают. А я, грешен, люблю это дело, языком помолоть.

Ронни только головой покачал. Какое счастье, что он с самого начала держал всех на расстоянии, еще раз спасибо дедушке. А то бы давно прослыл шлюхой, и наезды Ваша еще цветочками бы показались в сравнении с тем, что могло быть.

- А еще что-нибудь выяснили, например, о самой базе? – перевел он разговор на другую тему.

- А как же, - охотно ответил майор. – Возраст, например. Знаешь, сколько ей лет?

- Сколько?

- Сто сорок три тысячи с хвостиком.

- Сколько?!

- Вот-вот, я точно так же отреагировал. А так и есть, все измерения подтвердили с погрешностью в пару десятков лет.

Майор вдруг стал серьезным, даже суровым:

- Вот и думай, Ронни, с чем мы столкнулись. На кого напоролись.

Ронни подумал. Думал долго, напряженно, но что-то никак у него не укладывалось в голове.

- Нет, - сказал он наконец, - не могу понять. Если они такие… древние, такие развитые… Почему тогда скрываются, все как-то украдкой, тишком, как будто боятся. Ведь, так подумать, это мы должны их бояться, а не они нас.

- Вот именно, - майор помолчал, потом добавил, - но почему-то выходит, что это они нас боятся. Ладно, скоро, надеюсь, все узнаем.

- Вы-то узнаете, - уныло ответил Рон. – А мне кто расскажет? Засекретите все, наверно.

Майор опять засмеялся:

- Конкретные вещи, технологии там, науку, конечно, засекретят. А тебе оно надо?

- Нет, - тоже засмеялся Ронни. – Вот чего-чего, а этого сто лет не надо. Но в общих чертах хочется же все узнать.