- Не сердитесь, милорд, - развел руками офицер. - Это у меня осталось еще с тех времен, когда я служил под вашим началом на корабле в чине младшего офицера. - Он поискал глазами кресло и уселся в нем, не отводя глаз от собеседника.
- Черт возьми, коммодор, славные были времена! - мечтательно произнес лорд, тоже усаживаясь в кресло. - Есть что вспомнить - и переходы, и бои…
- Как же не вспомнить, - подтвердил моряк, почувствовав себя свободнее. - Хотя бы сражение с испанцами, когда вы лишились глаза, а мне проткнули бок, да так мастерски, что я провалялся два месяца с лишним в постели.
- Что и говорить, - согласился лорд, - дело было горячее. Но и добыча была славная! Что скажете, Джон?
- Тысяча чертей! Прошу прощения, сэр, за вольность, но такие дни не забываются до самого смертного одра.
- Этот абордаж, Джон, скрепил нашу дружбу навечно. Я не забуду, как вы меня выручили из беды.
- Пустяки, милорд, каждый на моем месте поступил бы точно так же. - Коммодор Джон Байрон смутился и покраснел, как мальчишка. - Не подумайте, сэр, что я хотел намекнуть…
- Мне и в голову не могла прийти такая мысль, - успокоил коммодора лорд. - Однако мы с вами отвлеклись от главного. - Он вскочил с кресла и снова забегал по кабинету. - Помните, коммодор, что для вящей славы Англии как могущественной морской державы, для чести британской короны, наконец, для преуспеяния торговли и мореплавания нет ничего полезнее, нежели открытие и освоение новых земель. - Он остановился перед Байроном, который напряженно следил за ходом мысли своего начальника, и ткнул в него пальцем: - Вам надобно знать, что в Атлантическом океане между мысом Доброй Надежды и Магеллановым проливом могут оказаться не известные еще до сих пор европейским державам земли и очень большие острова, лежащие в широтах, удобных для судоходства, и обладающие климатом, пригодным для разведения на них всяких полезных злаков и других растений.
- Вы имеете в виду, милорд, Землю Пепис? - уточнил Байрон.
- Вы попали в самую точку, коммодор, - прогремел лорд Адмиралтейства, одобрительно глядя на своего старого соратника. - И не только ее, потому что указания о ее существовании встречаются с 1684 года, хотя не подтверждены пока ничем определенным, но и острова, лежащие, как нам известно, на 52 градусе южной широты,
как раз напротив Магелланова пролива. - Он остановился и многозначительно посмотрел на собеседника.
- А-а-а, - понимающе протянул Байрон.
- Вот именно, - усмехнулся лорд. - На этих островах, по имеющимся у меня сведениям, которым нет основания не верить, высадилось несколько семейств французских эмигрантов с намерением натурализоваться там…
- Значит, Франция претендует… - подхватил Байрон.
- И не только Франция, но и Испания, коммодор, имейте это в виду, - подчеркнул глава английского Адмиралтейства. - Помните также, что его величество король Георг проявляет особый интерес к результатам вашего плавания.
Байрон вскочил с места:
- Можете быть уверены, милорд, что я выполню все, что мне будет предписано, самым неукоснительным образом.
- Я знаю, старина, - удовлетворенно улыбнулся лорд и, подойдя к коммодору, ободряюще похлопал его по плечу. - Ступайте, время не ждет. В ваше распоряжение я предоставлю два корабля, крепких и надежных. Да поможет вам бог!
Двадцать первого июня 1764 года прекрасно снаряженные корабли "Дельфин" и "Тамар" покинули берега Англии и взяли курс к берегам Бразилии. Двести сорок матросов и семьдесят офицеров составляли экипажи судов, которым предстоял долгий и нелегкий путь вокруг мыса Горн в Тихий океан и далее через его необъятные пространства на запад в поисках новых земель - или еще не открытых, или уже открытых, но "утерянных", как Соломоновы острова.
Первую стоянку Байрон сделал у берегов Патагонии (Патагония - южная часть Аргентины), облюбовав для этого небольшую удобную бухту. Едва моряки высадились на берег, как появились индейцы-патагонцы. Их было великое множество, и вся эта толпа, насчитывающая не менее пятисот человек, двигалась сплошной лавиной вдоль берега. Большинство индейцев было на низкорослых лошадях, и необычное сочетание крупных всадников и маленьких лошадок вызвало удивление и иронические замечания англичан. В то же время они держались настороже, опасаясь внезапного нападения со стороны хозяев страны. Впрочем, вскоре стало очевидным, что патагонцы настроены самым мирным образом, и Байрон разрешил морякам вступить в общение с ними.
Начался оживленный обмен знаками, которые были единственным доступным способом объясниться, чтобы понять друг друга. Обе стороны прилагали немало усилий для этого и искренне радовались, когда им удавалось понять друг друга. Особенно радовались туземцы безделушкам, которые дарили им пришельцы, - разноцветным ленточкам, стеклянным шарикам и табаку.
Не обнаружив поблизости- от бухты пресной воды, мореплаватели вскоре ее покинули и направились в Магелланов пролив в поисках реки или источника, из которых можно было бы пополнить запасы воды, значительно истощившиеся за время плавания. Такая стоянка вскоре была найдена. Пробыв там десять дней, корабли вновь направились в воды Атлантического океана на поиски Земли Пепис.
Однако, видимо, строго следуя данной ему Адмиралтейством инструкции, Байрон не стал искать эту землю в районе 47 градуса южной широты, а прямо повел свою эскадру к 52 градусу, где находились Фолклендские острова, которые французский мореплаватель Бугенвиль годом раньше назвал Мальвинскими в честь французских купцов из города Сен-Мало.
Действительно ли приняв эти острова за мифическую Землю Пепис или сделав только вид, что он так полагает, Байрон сошел на землю и торжественно провозгласил, что отныне она является собственностью британской короны.
Затем корабли вновь повернули на запад и направились к Огненной Земле, которую им предстояло обогнуть, прежде чем оказаться в водах Тихого океана. Несколько раз останавливаясь у берегов Огненной Земли, путешественники имели возможность встречаться с островитянами, которые произвели на них самое жалкое впечатление.
- Я уже второй раз в кругосветном плавании, - обратился Байрон к стоящему рядом с ним Картерету, морскому офицеру, состоящему в экипаже "Дельфина", - но мне не приходилось еще видеть до этого времени таких жалких человеческих созданий.
- Вы правы, сэр, - ответил Картерет. - Как они, должно быть, бедны, если ходят совершенно голые, без какой-либо одежды, могущей прикрыть их тела от холода. Впрочем, взгляните, у некоторых из них на плечах шкуры.
Байрон знаками подозвал одного из островитян и, когда тот с некоторой опаской приблизился, протянул ему несколько стеклянных бусинок разного цвета, дав понять, что это подарок. Пока тот восторженно рассматривал полученное им сокровище, Байрон смотрел на лежавшую на плечах этого туземца шкуру.
- Бр-р! - произнес он брезгливо, отходя в сторону. - Да это же тюлений жир так "благоухает". Вы ощущаете, Картерет?
- Да, несомненно, это тюленья шкура, - согласился офицер и не без юмора добавил: - Надеюсь, сэр, вы не намерены просить ее в обмен на ваш дар?
- Вы шутник, оказывается, - весело рассмеялся Байрон. - Пусть шкура остается у ее владельца, а вот лук и стрелы я у него попрошу.
Усиленно жестикулируя, он принялся объяснять индейцу, что ему нужно. Тот долго не мог понять, но, в конце концов, уразумел, закивал головой, что-то говоря на своем языке, и протянул Байрону левой рукой лук со стрелами, которые хранились у него в колчане, а правую прижал к сердцу.
- Очень мило с его стороны, - подмигнул Картерету коммодор, принимая интересующие его предметы и тоже прижимая руку к сердцу в знак благодарности. - Но нам пора на корабль. Время готовиться к отплытию. - Он сделал прощальный жест и направился к шлюпке, которая уже качалась на прибрежной волне.
На следующий день, кинув последний взгляд на приютившую их бухту, окруженную суровыми скалами, английские моряки отправились в дальнейший путь вокруг мыса Горн, самой южной оконечности Огненной Земли.
