Как парус над бездной морской,

Как под вечер златая звезда,

Явился мне ангел святой —

Не забуду его никогда.

К другой он летел иль ко мне,

Я напрасно б старалась узнать.

Быть может, то было во сне…

О! зачем должен сон исчезать?

Тебя лишь любила, творец,

Я поныне с младенческих дней,

Но видит душа наконец,

Что другое готовилось ей.

Виновна я быть не должна:

Я горю не любовью земной;

Чиста как мой ангел она,

Мысль об нем неразлучна с тобой!

Он отблеск величий твоих,

Ты украсил чело его сам.

Явился он мне лишь на миг, —

Но за вечность тот миг не отдам!

– 

Умолкла. Ветер моря хладный

Последний звук унес с собой.

Непобедимою судьбой

Гонимый, демон безотрадный

Проникнул в келью. Что же он

Не привлечет ее вниманье?

Зачем не пьет ее дыханье?

Не вздох любви – могильный стон,

Как эхо, из груди разбитой

Протяжно вышел наконец;

И сердце яростью облито

Отяжелело, как свинец.

Его рука остановилась

На воздухе. Сведенный перст

Оледенел. Хоть взор отверст,

В нем ничего не отразилось

Кроме презренья. Но к кому?

Что показалося ему?

Посланник рая, ангел нежный,

В одежде дымной, белоснежной,

Стоял с блистающим челом

Вблизи монахини прекрасной

И от врага с улыбкой ясной

Приосенил ее крылом.

Они счастливы, святы оба!

И – зависть, мщение и злоба

Взыграли демонской душой.

Он вышел твердою ногой;

Он вышел – сколько чувств различных,

С давнишних лет ему привычных,

В душе теснится! сколько дум

Меняет беспокойный ум!

Красавице погибнуть надо,

Ее не пощадит он вновь.

Погибнет: прежняя любовь

Не будет для нее оградой!

Как жалко! он уже хотел

На путь спасенья возвратиться,

Забыть толпу преступных дел,

Позволить сердцу оживиться!

Творцу природы, может быть,

Внушил бы демон сожаленье

И благодатное прощенье

Ему б случилось получить.

Но поздно! сын безгрешный рая

Вдруг разбудил мятежный ум:

Кипит он, ревностью пылая,

Явилась снова воля злая

И яд коварных, черных дум.

Но впрочем, он перемениться

Не мог бы: это был лишь сон.

И рано ль, поздно ль, пробудиться

Навеки должен был бы он.

Успело зло укорениться

В его душе с давнишних дней:

Добро не ужилось бы в ней;

Его присвоить, им гордиться

Не мог бы демон никогда;

Оно в нем было бы чужое,

И стал бы он несчастней вдвое.

Взгляните на волну, когда

В ней отражается звезда;

Как рассыпаются чудесно

Вокруг сребристые струи!

Но что же? блеск тот – блеск небесный,

Не завладеют им они.

Их луч звезды той не согреет;

Он гаснет – и волна темнеет!

Злой дух недолго размышлял:

Он не впервые отомщал!

Он образ смертный принимает,

Венец чело его ласкает,

И очи черные горят,

И этот самый пламень – яд!

Он ждет, у стен святых блуждая,

Когда останется одна

Его монахиня младая,

Когда нескромная луна

Взойдет, пустыню озаряя;

Он ожидает час глухой,

Текущий под ночною мглой,

Час тайных встреч и наслаждений

И незаметных преступлений.

Он к ней прокрадется туда,

Под сень обители уснувшей,

И там погубит навсегда

Предмет любви своей минувшей!

. . . . . . . . . .

Лампада в келье чуть горит.

Лукавый с девою сидит;

И чудный страх ее объемлет.

Она, как смерть бледнея, внемлет.

Страстей волненья позабыть

Я поклялась давно, ты знаешь!

К чему ж теперь меня смущаешь?

Чего ты хочешь получить?

О, кто ты? – речь твоя опасна!

Чего ты хочешь?

Ты прекрасна!

Кто ты?

Я демон! – не страшись:

Святыни здешней не нарушу!

И о спасеньи не молись —

Не искушать пришел я душу.

К твоим ногам, томясь в любви,

Несу покорные моленья,

Земные первые мученья

И слезы первые мои!

Не расставлял я людям сети

С толпою грозной злых духов;

Брожу один среди миров

Несметное число столетий!

Не выжимай из груди стон,

Не отгоняй меня укором:

Несправедливым приговором

Я на изгнанье осужден.

Не зная радости минутной,

Живу над морем и меж гор,

Как перелетный метеор,

Как степи ветер бесприютный!

И слишком горд я, чтоб просить

У бога вашего прощенья:

Я полюбил мои мученья

И не могу их разлюбить.

Но ты, ты можешь оживить

Своей любовью непритворной

Мою томительную лень

И жизни скучной и позорной

Непролетающую тень!