А в Екатеринбурге тем временем – кадровые перестановки в связи с уходом Руденко. Штат уральского УБОПа выстраивает лично Федулев исходя из своих коммерческих интересов. Фактически сам он назначает тех людей, в чьих руках государственные вооруженные отряды, которые по его требованию поднимутся на защиту его, Федулева, интересов. Вместо Руденко начальником УБОПа становится, например, Юрий Скворцов. Скворцов – не просто правая рука Руденко, но и поверенный во всех делах Федулева на протяжении многих лет. А первым заместителем Скворцова Федулев делает некоего Андрея Таранова. Эта личность известна на Урале тем, что является милицейской «крышей» Олега Флеганова, ведущего в области поставщика винно-водочной продукции. Этот Флеганов – ключ к возможности реализации фальсифицированной водки, поскольку основная ее часть продается именно через флегановскую розничную сеть.
Другим заместителем Скворцова, с подачи Федулева, назначают Владимира Путяйкина. Его задача – чистка милицейских рядов в области. Он начинает выдавливать из милиции всех, кто еще как-то поднимал голос против мафии, и тех, кто категорически отказывался находиться под надзором Федулева.
Господин Путяйкин принимается за дело весьма активно и подобострастно, и чистка происходит следующим образом. Лишь один пример: как-то Скворцов требует от Путяйкина документальной информации на тему: кто из сотрудников действует против Федулева и его людей? Путяйкин, как на грех, буксует – у него нет подробной документальной информации, и тогда ночью он везет одного из молодых сотрудников УБОПа к себе домой, поит его и настаивает, чтобы тот немедленно оговорил своих товарищей, якобы выступающих против Федулева и тех, кто в милиции с ним. Молодой офицер отказывается быть доносчиком, и тогда Путяйкин вынуждает его застрелиться из табельного оружия… Уверяя, что другого пути у того просто нет, – люди Федулева его все равно уберут…
«Да как же подобное возможно! – воскликнет осатаневший к этому месту читатель. – Что же творится?».
Спокойно, люди. Творится. И очень даже возможно. Именно так при Ельцине зарождались и взрастали в нашей стране устойчивые организованные преступные сообщества, которые определяют жизнь государства сейчас, при Путине. Именно их, мощных, влиятельных, сверхбогатых, имеет в виду нынешний президент, когда говорит, что передел собственности невозможен, все должно остаться на своих местах… Это в Чечне Путин – царь и бог, карает и милует, а этих, мафиозников, он боится трогать. Ведь на кону – такие деньги, которые большинству из нас и не снились. Цена жизни, слова и чести становится абсолютно ничтожной, если прибыль – миллионы долларов.
Беспредельщики
С приходом федулевской мафии российский Урал стал жить даже не «по понятиям» – если пользоваться криминальной лексикой, столь хорошо привившейся на нашей почве, что даже сам президент говорит на этом языке в публичных выступлениях. Свердловская область стала жить по беспределу. Тотальному. Федулевщина и есть олицетворение этого беспредела.
Я спрашивала людей на екатеринбургских улицах: «Кого вы уважаете? Губернатора Росселя? Федулева? Чернецкого?» (Аркадий Чернецкий – мэр Екатеринбурга.). И они мне отвечали: уралмашевских. То есть бандитов старой, дофедулевской формации. И тогда я, ошарашенная: ну как можно уважать бандитов? – еще раз спрашивала: «Почему?». И люди объясняли просто и понятно: «Потому что они живут по воровскому, но все-таки закону. «Новые» же бандиты не признают даже законов криминального мира».
Вот до чего мы дожили: народ готов отдать сердца одной мафии против другой, только потому, что другая – куда хуже первой.
Но вернемся опять чуть назад – в 97-й год. Федулев, покоривший екатеринбургскую милицию и нелегальный водочный рынок, продолжает играть на фондовом рынке, мошенничая с одной московской фирмой. Фирма эта не простая, а входящая в консорциум известного столичного олигарха, спонсирующего Ельцина и семью президента. Мошеннические игры с ней – это все равно, что самоубийство по тем временам. Дважды от фирмы поступают заявления о мошенничестве в Свердловском областном УБОПе, но там Овчинников блокирует любую информацию, способную помешать Федулеву в его делах, и оперативники отказывают возбудить уголовное дело.
Только после вмешательства Москвы – Генеральной прокуратуры и Следственного комитета – против Федулева возбуждается уголовное дело № 142114. В Москве – не в Екатеринбурге. Федулев уходит в бега, на него объявляют всероссийский розыск. И это уже – 98-й год.
Помните Юрия Альтшуля, бывшего разведчика, ставшего охранником Федулева? Помните, что все, кто его знал, отзывались о нем как о глубоко порядочном человеке? Как о человеке слова, который ничего не боялся?
Создав собственное детективное агентство и охранное предприятие, Альтшуль все равно помогал правоохранительным органам агентурной информацией. Например, по фактам, переданным Альтшулем в прокуратуру и ФСБ, были отправлены за решетку несколько лидеров преступного мира Урала. Но был у Альтшуля свой «пунктик», своя идея фикс – он считал главным делом своей послеармейской жизни борьбу с уралмашевской преступной группировкой. Можно не принимать эту идею, можно смеяться над ней, но именно это устраивало Альтшуля в Федулееве, и именно поэтому он был рядом с ним – то, что Федулев тоже борется с уралмашевскими.
Так вот, находясь во всероссийском розыске, Федулев именно Альтшуля, зная о его идее фикс, вызывает для разговора. Федулев боится, что, пока он вынужденно отсутствует, уралмашевцы установят свой контроль над двумя другими гидролизными заводами Свердловской области, на которые он также имел виды (Тавдинский завод, естественно, Федулев уже считал упущенной собственностью).
При этом Федулев просит Альтшуля всеми способами отстоять его, Федулева, интересы перед уралмашевцами, и за это Федулев обещает Альтшулю 50 процентов прибыли Лобвинского гидролизного завода.
Альтшуль отвечает: «Да». И уезжает в Лобву, в которой только что и есть, так этот гидролизный завод. На нем он застает тяжелейшую картину полного и намеренного развала производства. Так перед Альтшулем возникает вопрос, от которого уже невозможно отвернуться: а зачем, собственно, Федулев скупает столько акций? Зачем ему все эти предприятия?…
Лобвинский завод до Федулева был достаточно крепко стоящим на ногах предприятием. Придя, Федулев облепил, как и везде, куда он влез, завод большим числом собственных же крошечных фирм, те стали переводить на себя продукцию – спирт (официально только эти фирмы занимались реализацией), дальше продавать его или перерабатывать подпольно. Деньги от реализации, естественно, стали возвращаться на завод опять же через счета этих фирм – и не в полном объеме. Месяц за месяцем, процент за процентом, и получилось, что довольно быстро Федулев высосал предприятие до донышка…
Какую же картину застал Альтшуль на Лобвинском заводе? К моменту его приезда рабочие не получали зарплату уже семь месяцев, все деньги крутились в присосавшихся федулевских фирмах, заводская казна была пуста и абсолютно выхолощена, нечем было платить налоги, за электричество и газ – оставался шаг до банкротства. При этом Лобвинский завод – градообразующее предприятие, все население Лобвы так или иначе связано с ним. Не будет завода – город умрет.
Именно тогда Альтшуль решает действовать от себя – не от Федулева. Он дает рабочим слово офицера, что наведет порядок, и как первый шаг обещание: двух человек коллектив больше на заводе не увидит – Альтшуль их больше не пустит на порог. Эти двое – Сергей Чупахин и Сергей Лешуков. Федулевские ставленники на заводе, «палачи» – специалисты как раз по доведению предприятий до банкротства.
Кроме того, Чупахин и Лешуков – в недавнем прошлом милиционеры. А кто еще? Бывшие офицеры и сотрудники отдела по борьбе с экономическими преступлениями областного управления внутренних дел. И еще: личные друзья Василия Руденко и Николая Овчинникова. Люди, которые ушли из милиции, чтобы блюсти финансовые интересы милиции в федулевском бизнесе.
