Литмир - Электронная Библиотека

– Ещё раз спасибо. Пойдём, Веглао.

Он поднял девочку на руки и занёс её домой. Там он поставил её на пол и отправился на кухню, чтобы растопить печку. Веглао осталась стоять в прихожей, держась одной рукой за стену и по-прежнему кутаясь в куртку брата. Весь пол в комнате был заляпан кровью, одна затвердевшая от крови туфелька валялась у плинтуса, и Веглао никак не могла вспомнить, где она потеряла вторую – в лесу или на лужайке, а может быть, даже в больнице.

Ригтирн затопил печку и вышел в прихожую. Увидев, что Веглао всё ещё стоит, держась за стену, он подошёл и положил ладонь ей на голову:

– Веглао, может, хочешь выкупаться? Я согрею воды.

Девочка, будто очнувшись, подняла голову.

– Да нет, – проговорила она, – мне что-то не хочется.

– Ну ладно, – с фальшивой бодростью в голосе заговорил Ригтирн. – Знаешь, я сегодня не пойду на работу. Давай попьём чаю? Ты голодная?

– Ригтирн… Надо, наверное, снять бинты.

– Уже сейчас? – растерялся Ригтирн. Бодрость в его голосе ещё раз встрепенулась, но тут же погасла, как свечка. Он судорожно вздохнул и крепко прижал Веглао к себе.

– За что нам всё это? – прорычал он, глядя ненавидящими глазами в стену. – Сначала мама, потом ребята, потом отец!.. Теперь вот ты!.. Ну почему, почему?!

Веглао молча стояла, прижавшись к нему, но не обнимая его, а потом высказала мысль, которая крутилась в её голове уже несколько часов:

– Лучше бы я умерла.

Ригтирн вздрогнул. Схватив Веглао за плечи, он поднял её лицо наверх и посмотрел её в глаза испуганным и возмущённым взглядом:

– Вот ещё! Не говори так никогда, слышишь?! Так нельзя говорить!

– Ещё как можно! – Веглао оттолкнула его от себя. – Лучше бы я умерла! Лучше бы умерла! Лучше бы умерла!

Она повернулась к стене и сжала зубы. Глаза крепко зажмурила и прижала к ним кулаки. Она подумала, что сейчас расплачется, но этого не случилось.

Ригтирн мягко взял её за плечи и повёл наверх, в её комнату. Там он уложил её на кровать, сам снял с неё изорванное платье и помог надеть майку и домашнюю юбку. Прямо в одежде он лёг рядом с ней в кровать, укрылся вместе с ней одеялом и крепко её обнял. Веглао обхватила его руками и прижалась лицом к его плечу, и они лежали так очень долго, не говоря ни слова. Вскоре на улице начался дождь, небо проливало холодные осенние слёзы, но брат и сестра не плакали. Только тогда Веглао вспомнила, что тогда, на похоронах Нерса и Луи, и уже потом, у постели отца, Ригтирн тоже не плакал. То, что случилось с ними тогда, и то, что случилось сейчас, было настолько серьёзным и ужасным, что плакать просто не было сил.

6

Тальнар пробрался в стойбище через пару часов после рассвета. Некоторое время назад он промыл свои раны водой из ручья и перевязал их тряпками, которые оборотни таскали с собой именно для этой цели. Первое полнолуние для всех оборотней – самое тяжёлое, нередко они просто не выживают. Тальнар выжил, и теперь не знал, повезло ему или нет. Он совершенно обессилел, с трудом мог передвигать ноги, но физическое его состояние не шло ни в какое сравнение с моральным. Он был в шоке. К самому себе он испытывал ужас и отвращение. Он укусил человека. Он укусил девочку тринадцати лет, которая кричала от боли и вырывалась. Он укусил Веглао.

Тальнар смутно помнил, как это было. Он знал, что не хотел этого. Когда он – нет, уже не он – мчался вслед за убегавшей девочкой, какая-то часть его сознания вопила от ужаса, пыталась сдержать чудовищную ярость, загнать её обратно в потаённый уголок сердца. Но его сознание было абсолютно бессильно: он ничего не мог сделать, он мог только смотреть. И то, на что он смотрел, было ужасно. Тальнар не мог поверить, что это его руки – ободранные, в болячках, со въевшейся в кожу грязью, но всё ещё изящные, – его руки были теми когтистыми лапами, которые мучали отчаянно кричавшую девочку. Он хорошо запомнил, какова была на вкус её кровь – он несколько раз прополоскал рот водой, такой холодной, что отдавалась болью в корнях зубов, но так и не смог отделаться от этого вкуса.

Оборотни отдыхали в шалашах или лежали на траве под небом, наслаждаясь последним теплом. Кое-кто из них повернул голову, глядя на Тальнара, большинство же не обратили на него внимания. Спотыкаясь от усталости, юноша направился к своему шалашу, но он не успел там скрыться – откинув полог своего шатра из шкур, на поляну выступил Кривой Коготь. Он повернулся к Тальнару – тот сжался, инстинктивно втянув голову в плечи. Он ненавидел этого оборотня всей душой, и наверняка уже давно бросился бы на него и попытался задушить, даже если бы это стоило ему жизни, но ненависть была гораздо слабее того огромного ужаса, который Кривой Коготь внушал ему – да и не только ему. Почему-то его не покидало странное ощущение, что Кривой Коготь чувствует чужой страх. Вот и сейчас, едва увидев Тальнара, Кривой Коготь посмотрел на него с таким выражением лица, что сразу становилось ясно: он прекрасно понимает, что творится в душе молодого оборотня.

Тальнар быстро взглянул на его лицо, но не в его глаза, и поспешно развернулся, собираясь уйти – куда, неважно, лишь бы подальше от этих серебристых глаз. Но он не успел сделать ни единого шага – за его спиной раздались тяжёлые неторопливые шаги, и Тальнар словно прирос к месту.

– Как прошло полнолуние, Тальнар? – вкрадчиво спросил вожак, подойдя к юноше поближе. – Я всё думал: выживешь ты или нет? Что с плечом?

Тальнар инстинктивно схватился за простреленное плечо.

– Это… это я сам. Было больно, и… – Он не успел договорить и вскрикнул от боли – Кривой Коготь резко развернул его к себе и начал срывать повязку с плеча, царапая рану ногтями. Содрав полоску ткани и отбросив её в сторону, он взглянул на Тальнара со злобой:

– Сам? Щенок! Думаешь, я не отличу царапину или укус от пистолетной пули? – С этими словами он сорвал с раны уже образовавшийся струп, перехватил окровавленной рукой Тальнара за волосы и, развернув его, ударил его грудью о ствол растущего рядом дерева. Тальнар глухо вздохнул от боли. Кривой Коготь бросил его на землю.

– Чёртов лгун!.. Ты помнишь, что я тебе говорил сделать?

– Да, – простонал Тальнар, зажимая ладонью рану, вновь засочившуюся кровью.

– Ты это сделал?

– Н… нет, – прошептал Тальнар.

– Не слышу! – Кривой Коготь приподнял ногу и опустил тяжёлый сапог на шею Тальнара. Тот захрипел от боли и ужаса.

– Д-да, да! Я всё сделал… отпусти… – простонал он, хватаясь обеими ладонями за сапог оборотня. Тот продолжал с садистским удовольствием вдавливать подкованную железом подошву в шею Тальнара.

– Что-что ты сделал? – мурлыкающим голосом переспросил он. Тальнар беспомощно разевал рот, из его горла вырвался какой-то жалкий полузадушенный писк. Коготь слегка ослабил давление, и Тальнар выдохнул:

– Я укусил… укусил девочку… ей тринадцать лет… не надо больше, не надо!

– Одну девчонку? – переспросил Кривой Коготь, надавливая сапогом на шею Тальнара и слегка поворачивая им. – Я же сказал, чтоб ты укусил побольше народу. Забыл, что я делаю с теми, кто меня не слушает? Хочешь вспомнить?

– Я не мог! Да отпусти же ты! – боль привела Тальнара в ярость, в этот момент он ненавидел Кривого Когтя сильнее, чем когда либо. Он яростно пнул его снизу вверх в ногу, едва не попав в пах. Кривой Коготь убрал ногу с его горла, и молодой оборотень жадно вдохнул воздух. А в следующую секунду Кривой Коготь пнул его в бок.

– Ты у меня отучишься замахиваться на вождя, – всё ещё спокойно сказал он. – Почему не выполнил задание?

– Потому что в меня стреляли! – ответил Тальнар, глядя ненавидящими, полными слёз глазами, на травинки перед своим лицом. Здесь трава была зелёная. Там, у дома Веглао, она была красной. – В меня стреляли, и я убежал в лес, вот и всё.

– Кто стрелял?

– Её… её брат. Он увидел меня.

– Что ж, – даже не видя Кривого Когтя, Тальнар понял, что тот улыбается, – это всё меняет.

17
{"b":"221609","o":1}