Она поедет в тот мир и в то время, где он не сможет ее защитить. Наверное, поэтому его так тревожило предстоящее Катенькино путешествие.

Само путешествие — поездом до Москвы, затем перелет из Шереметьева — было таким головокружительно захватывающим, что Катенька записывала каждое мгновение в тетрадь, которую приобрела специально для этого случая. Она описала своих соседей по купе, процедуру таможенного досмотра в аэропорту, пассажиров самолета, сидевших рядом с нею (она впервые летела самолетом), а затем — поездку в вагончике грязного лондонского метро, которое сами англичане называют просто «трубой». Каким мрачным и жалким оно выглядело после мраморного великолепия станций-дворцов знаменитого московского метрополитена!

Наконец, как она шла, сгибаясь под тяжестью чемодана, от станции на площади Слоан-сквер. И вот она на месте, не сводит широко раскрытых от удивления глаз с небольшого уютного, сияющего неброской роскошью отеля на Кадоган-гарденз в лондонском районе Челси, где ей забронировали номер.

Администратор, высохший мелкий клерк с прической на пробор, казалось, совсем не рад был ее видеть. А когда понял, что она русская, и вовсе сделался подозрительным, внимательно проверил ее паспорт, как будто в нем могли содержаться следы какого-нибудь биологического оружия КГБ. Когда он убедился, что номер для нее заказан и оплачен, его мнение о ней изменилось на глазах: она выросла из агента КГБ до подруги какого-нибудь мафиози.

— С какой целью вы приехали в Лондон? Осмотр достопримечательностей или?.. — спросил он, не поднимая глаз от конторки.

— Я историк, — ответила она по-английски с запинками, стараясь не рассмеяться над его смущением. Ей показалось, что он покачал головой: проститутка, шпионка… но историк — этого он не мог понять.

Наверху, в номере, она подивилась двуспальной кровати под балдахином, отделанной мрамором ванной с двумя — да-да, двумя! — раковинами и двумя — да-да, двумя! — пушистыми халатами и целой пещерой Аладдина, полной бесплатных шампуней, мыла, пены для ванной (которые она тут же запихнула в сумку, чтобы отвезти домой), да еще и кабельное телевидение! Этот номер разительно отличался от ее дома на Северном Кавказе и комнат в общежитии в Москве, где она провела почти пять лет.

На письменном столе лежали конверты с предусмотрительно надписанным обратным адресом и стопка чистой бумаги. Она полюбовалась набитыми гусиным пером подушками, роскошными покрывалами, занавесями с ламбрекенами — ну просто как во дворце! А на нижнем уровне номера обнаружилась гостиная, в которой громко тикали огромные напольные часы, стояли уютные глубокие диванчики и повсюду — стопки журналов в ярких глянцевых обложках: от известного журнала «Вог» до впервые увиденных Катенькой «Лондонских иллюстрированных новостей».

Как вся эта обстановка характерна для англичан! Всетаки здорово, подумала Катенька, что с английским языком у нее дела обстояли неплохо и в школе, и в университете и многое из выученного она еще помнила.

Портье передал ей записку в конверте, на котором была отпечатана ее фамилия: «За вами заедут завтра в 9 утра. Водителя зовут Артем».

Это показалось ей настолько символичным, что она спрятала записку в дневник — для потомков. Прежде чем отправиться на прогулку по площади Слоан и дальше по Кингз-роуд, она позвонила родителям, чтобы сообщить: с нею все в порядке. Трубку поднял отец, который всегда очень смущался, когда говорил по телефону.

— Катенька, никому там не верь, — предупредил он ее.

— Не беспокойся! Здесь русских боятся, папа. В отеле подумали, что я либо шпионка, либо подружка мафиози.

— Обещай, что не будешь рисковать, моя милая, — попросил он.

— Ой, папа! Не буду. Обещаю. Я целую тебя, папа. Передай привет маме, Бабе и Клопу!

Про себя она рассмеялась — понимает ли он, где она оказалась? Отца Катенька обожала, представляла, как он стоит у телефона возле книжного шкафа, поздней ночью курит сигарету в этом далеком сельском доме в отдаленной станице, в «медвежьем углу», — а она здесь, в Лондоне! Но когда Катенька легла в роскошную мягкую постель с невероятным количеством подушек и закрыла глаза, то невольно удивилась: боже, а что же она здесь делает? Несмотря на бешено колотившееся сердце, она просто умирала от любопытства.

На следующее утро после «английского завтрака» — тосты, мармелад и жареный бекон с помидорами, — Катенька увидела в коридоре бритоголового русского, который с плохо скрываемым презрением разглядывал ее. Значит, это и есть Артем, решила она, когда он кивком указал на дверь, а выйдя на улицу, повел ее к большому черному «мерседесу», который восхитительно пах новой кожей и полиролью.

Артем словно нехотя забрался на сиденье прямо перед ней; она услышала щелчок: заблокировались все четыре двери. Водитель агрессивно ворвался в поток машин, Катеньку отбросило назад, и «мерседес» помчался в неизвестность. Катенька с дурным предчувствием рассматривала массивные плечи и мускулистую шею шофера. Она ощутила себя маленькой и беззащитной и не могла отделаться от мысли: неужели ее отец, над которым она совсем недавно посмеивалась, прав и она окажется в руках торговцев женщинами?

А вдруг все ее путешествие — это только западня, устроенная каким-нибудь криминальным авторитетом?

И теперь ее продадут в публичный дом? С другой стороны, с какой стати какому-то вору в законе обращаться к академику Белякову и заставлять автора капитального труда «Законодательство и государственное строительство в эпоху Екатерины ІІ.

Комиссия по законоуложениям» разместить для него объявление в газете гуманитарных факультетов МГУ?

Ведь Белякова просили выделить для предполагаемого исследования лучшего выпускника исторического факультета. Зачем же бандиту искать историка, коль скоро улицы Москвы кишмя кишат покладистыми девицами в сапогах и мини-юбках, и эти девицы просто мечтают, чтобы их продали в Лондон или Нью-Йорк?

— Куда мы едем? — поинтересовалась она у Артема.

— Домой, — пробормотал Артем, как будто даже этот ответ дался ему с большим трудом.

— А кто меня ждет?

— Хозяин, — это слово стоило ему невероятных усилий.

— Мистер Гетман? — уточнила она. Артем не отвечал.

— Артем, он очень богат?

Артем небрежно, с чувством превосходства, хмыкнул и нажал клавишу кондиционера на приборной доске с таким видом, будто управлял по меньшей мере сверхзвуковым истребителем Миг.

— Как вы попали к нему на работу?

— Я служил в спецназе в Афганистане, — ответил он.

Его слова позабавили Катеньку, поскольку каждый головорез и громила в ночном клубе клянется, что воевал в спецназе в Афганистане. Если бы они все говорили правду, Россия победила бы в той войне.

— Мистер Гетман — олигарх?

Повисла еще одна долгая пауза, наполненная презрением; «мерседес» выехал с внутреннего кольца Риджент-парка на обособленную подъездную аллею.

Высокие ворота задрожали и медленно отворились.

Катенька услышала, как автомобиль прошуршал колесами по гравию, и открыла рот от красоты и величия дома — идеально спланированного особняка времен королевы Анны, расположенного в угодьях Риджент-парка, прямо в центре Лондона, в одном из укромных местечек, принадлежавших (как она убеждала себя позже) легендарным миллионерам прошлого, которые исчезли неизвестно куда.

Артем обошел автомобиль и открыл Катеньке дверь.

— Сюда, девушка, — произнес он, не глядя на нее.

Затем повернулся и широко зашагал по ступенькам.

Катенька, немного нервничая, проследовала за ним в черно-белый холл, где пахло свежей краской и полиролью, где висели портреты румяных английских графов в мешковатых панталонах и бархатных камзолах. Они пристально смотрели на Катеньку. На широкой лестнице с блестящими дубовыми перилами ее взгляд привлекла еще одна картина: всадник в красном мундире на всем скаку простирает вперед руку с саблей, словно увлекая за собой в атаку отряд.