Таджикская военно-дипломатическая операция, по сути оставшаяся неизвестной, по праву может быть занесена в актив генерала Громова наравне с прославившим его выводом советских войск из Афганистана. Да ведь и проходило все это в схожих военно-политических условиях и почти в тех же самых местах.

Громов и в этом случае во всей полноте проявил свои редкостные таланты военачальника, политика и дипломата. Трудно даже предположить, сколько человеческих жизней он спас в результате столь стремительно и блестяще проведенной операции.

Отказавшись от роли эвакуатора Российской армии из Таджикистана, Громов решительно остановил напор исламского фундаментализма и стабилизировал положение в важнейшей пограничной зоне, которую западные стратеги недаром называют мягким (наиболее уязвимым) подбрюшьем России. Громов сохранил традиционное влияние и ключевую роль России в Средней Азии, где вытеснение ее велось наиболее агрессивно и целеустремленно.

В тот сложнейший период это была одна из редких побед России, которая быстро теряла авторитет и способность влиять на развитие важнейших для своего будущего событий, и прежде всего на бывших своих территориях.

Ну а то, что эта крупнейшая победа оказалась совершенно незамеченной, конечно же не случайно. Команда Ельцина старалась сделать все возможное, чтобы о генерале Громове вспоминали как можно реже. Однако, несмотря на все усилия российского руководства, авторитет Бориса Громова продолжал расти.

Не вызывает сомнения, что если бы именно Громову в тот период были даны государственные полномочия на урегулирование конфликта в Чечне, то нынешняя бесконечная и жестокая война, скорее всего, просто бы не началась.

— Зимой 1992 года пришлось нам поработать и в Грузии, — продолжает свои воспоминания А. Б. Пантелеев. — Это был момент, когда оппозиция старалась заставить первого грузинского президента Гамсахурдию покинуть страну. Государственная власть в Тбилиси практически отсутствовала.

По указанию руководства в эти дни Борис Всеволодович оказался в Тбилиси.

Мы постоянно встречались и вели переговоры с Гамсахурдией, лидерами оппозиции, с тогдашним грузинским министром обороны и даже с представителями криминального мира, потому что они имели не меньшее влияние на политические процессы в Грузии.

Мы искали возможности мирного разрешения конфликта и создания такой ситуации, чтобы российские войска, находившиеся на территории Грузии, не были в него вовлечены.

Гамсахурдия, как известно, вел активную антироссийскую политику. Количество погибших в Грузии российских военнослужащих и членов их семей было велико. Стало опасно выходить на улицу в российской военной форме. Творился настоящий беспредел, и это все по милости Гамсахурдии при полном попустительстве подчиненных ему структур.

База, которую избрал Борис Всеволодович для размещения нашей группы, была расположена возле объекта номер шесть — виллы президента Грузии. Место это находится на горе, что возвышается над Тбилиси. Мы не вмешивались в политические процессы, наблюдали за развитием ситуации и пытались прогнозировать ее развитие.

Оппозиция предъявила Гамсахурдии ультиматум, согласно которому он должен был к определенному времени покинуть президентский дворец, и тогда ему гарантировали безопасность. В конце концов он ультиматум принял и сбежал в Азербайджан. Но поначалу ничего не было понятно, и Гамсахурдия продолжал сидеть в своем блокированном дворце, делая вид, что управляет страной.

В городе шли уличные бои. Громов дал команду войскам отдельные объекты в Тбилиси взять под охрану, в основном склады, базы и военные городки Российской армии, которые размещались в самом Тбилиси и рядом с ним. Главное, к чему мы стремились, — не допустить потерь среди наших военнослужащих и членов их семей и не позволить втянуть наши войска в военные действия. Оппозиция на тот момент была настроена к нам благожелательно.

В это время на нас вышли известные лидеры грузинского криминального мира. Они беспокоились о том, что в случае штурма президентского дворца могут пострадать принадлежащие им магазины на проспекте Шота Руставели. Криминальные авторитеты были прекрасно информированы по всем вопросам и даже сообщили нам день и час, когда должен начаться штурм дворца. Они заявили, что уже со всеми договорились и кому нужно заплатили. Могут заплатить также российским солдатам, чтобы они случайно не начали стрелять в направлении этих магазинов. Мы ответили, что наши солдаты будут стрелять только в том случае, если нападут на них. Ну а если такое случится, то специально что-то беречь никто, конечно, не станет. Вот такие интересные проходили переговоры.

Надо сказать, что в указанное время, минута в минуту, что-то похожее на штурм дворца действительно началось и мы услышали весьма активную автоматную стрельбу и работу гранатометов.

На другой день я специально сходил посмотреть, что произошло на проспекте Руставели. Те магазины, о которых так беспокоились отцы грузинского криминала, солидные, надо сказать, магазины, с большой площадью остекления, остались совершенно целыми. Хотя совсем рядом происходила интенсивная автоматная стрельба, а из дома напротив работал гранатомет.

Переговоры оппозиции с Гамсахурдией велись с нашей помощью. Поэтому я довольно часто имел возможность наблюдать за грузинским президентом. Приходилось связывать его с Борисом Всеволодовичем и другими представителями Министерства обороны и Генерального штаба. Гамсахурдия произвел на меня впечатление еще более неадекватного человека, чем Дудаев. Поэтому меня не удивляют его непонятная в дальнейшем судьба и странное самоубийство. Я верю, что он вполне мог на это пойти, так как был совершенно непредсказуем в словах и поступках.

В этом человеке, кроме того, было много опереточного. Например, когда уже был согласован день и час его ухода, он поставил странное условие — чтобы в это время возле президентского дворца была организована сильная стрельба. Подразумевалось, что народ Грузии должен знать — их всенародно избранный президент оказал упорное сопротивление. Он не какой-то трус и слабак, а настоящий боец и покидает свой пост под давлением непреодолимых обстоятельств с оружием в руках и гордо поднятой головой.

Операция в Тбилиси, как и всё, за что брался Громов, завершилась с минимальными потерями не только для нас, но и для всех сторон, втянутых в конфликт. Хотя почти всем казалось, что крупномасштабных боевых действий в Тбилиси и окрестностях избежать невозможно.

После того как грузинский президент покинул страну, в его резиденцию вошли представители новых властей и рота наших десантников для охраны, иначе в момент бы все растащили. Я пришел туда вместе с нашими солдатами. Хотелось посмотреть, как жил самый большой интеллектуал Грузии — так тогда представляли Гамсахурдию.

Первый грузинский президент-интеллектуал! Много говорили о его отце — большом ученом, ходили слухи, что в этой резиденции огромная библиотека, прекрасные картины и скульптуры.

Каково же было мое разочарование, когда ничего более ценного, чем висевшие на стенах эстампы и фотографии, я не увидел. Да и те были, мягко выражаясь, излишне сексуального характера. Никаких скульптур и тем более библиотеки! Одним словом, признаков высокой культуры я там не заметил.

Что было действительно красиво и печально — это прекрасная белая лошадь, которая потерянно бродила по внутреннему дворику виллы. Брошенная лошадь Гамсахурдии. Она смотрелась, как последний, самый преданный друг грузинского президента, которого он, убегая, бросил.

Как ни странно, но от того тбилисского очень сложного и опасного конфликта в памяти осталась именно эта картина — брошенная белая лошадь во дворе опустевшей президентской виллы.

В последние месяцы работы Бориса Всеволодовича в Министерстве обороны нам пришлось поехать с официальной миссией в Югославию, уже бывшую.

Громову было поручено участвовать в переговорах между Хорватией и Сербией. А так как в Хорватии не имелось никаких наших представителей, ни дипломатических, ни торговых, то задача попасть в эту, недавно отделившуюся от Югославской федерации, страну была достаточно сложной.