Мэтт промолчал.

— Не хочешь отвечать, не так ли?

Саманта с шумом втянула воздух и неожиданно осознала, что еще немного — и слезы брызнут у нее из глаз. Она не могла больше отрицать главного. Связывавшее их волшебство вернулось — и обрело большую силу, чем прежде. Саманта целиком находилась во власти этого чувства.

— Ты не хотел разговаривать со мной ни в аллее неделю назад, ни вчера вечером у коновязи. Но если бы я не вытащила вчера револьвер, ты лежал бы сейчас у меня в постели, напрочь забыв о своей невесте. Не так ли?

Мэтт не проронил ни слова.

— Так я права или нет?

Проследив за взглядом Мэтта, Саманта увидела Дженни, вышедшую из магазина и стоявшую у дверей. Та колебалась, поскольку, похоже, забыла купить какую-то вещь и теперь задавалась вопросом, возвращаться ли за ней в магазин. Когда она, повернувшись, снова вошла в лавку, Саманта заметила, что Мэтт при виде невесты быстро изменил положение в пространстве и отступил в затененное место, где Дженни не могла его разглядеть. От этого Саманте стало так горько, что ее сердце резанула острая боль.

Вскинув подбородок, она сказала:

— Кажется, тебя очень беспокоит то обстоятельство, что невеста может увидеть нас вместе. Тебе ведь не хочется этого, не так ли? Чтоб тебя черти взяли, Мэтт, — ты не хочешь быть до конца честным ни со мной, ни с ней!

— Послушай, Саманта…

— Можешь не волноваться. Я ей ничего не скажу. По крайней мере до тех пор, пока ты сам не заявишься в «Трейлз-Энд», чтобы серьезно поговорить со мной. Только поговорить. Я не хочу повторения того, что произошло вчера ночью!

Мэтт продолжал молчать. При этом, правда, нижняя челюсть у него словно окаменела, а в глазах появилось странное выражение. Потом, так ни слова и не сказав, Мэтт отвернулся от нее и направился к двери магазина.

Саманта повысила голос:

— Очень надеюсь увидеть тебя сегодня вечером в «Трейлз-Энде»!

Мэтт подошел к выходу из лавки как раз в тот момент, когда в дверном проеме появилась Дженни. Подхватив невесту под руку, Мэтт повел ее прочь от того места, где скрывалась в тени Саманта.

Вечером того же дня Саманта — как обычно — пребывала в «Трейлз-Энде» в окружении своих поклонников. Хотя внешне она была совершенно спокойна, ее била дрожь. Она пыталась заглушить это неприятное чувство, сосредоточившись на том, чтобы как можно острее парировать реплики своих кавалеров, задаваясь при этом вопросом, как долго еще ей — даже при всем ее уме — удастся отражать натиск влюбленных в нее ковбоев.

А потом словно какая-то неведомая сила медленно повернула ее лицом ко входу, и она увидела Мэтта, стоявшего у вращающихся дверей заведения. Поклонники Саманты, заметив Мэтта и то, как девушка при этом судорожно сглотнула, и какое появилось у нее на лице выражение, без особой радости разошлись по своим столикам. Единственный человек из этого кружка, прежде чем отойти от нее, по привычке пробурчал несколько назидательных слов.

— Помни о том, что я говорил, Саманта. Мэтт тебе не пара и совершенно тебе не подходит. — Потом, с минуту помолчав, Тоби с ноткой безнадежности в голосе добавил: — Впрочем, все мы, по-видимому, обречены учиться на собственных ошибках, хотя, казалось бы, нужно делать наоборот.

Саманта отметила где-то в глубине подсознания, что в словах Тоби есть рациональное зерно, но разве это могло отвадить ее от Мэтта, при приближении которого у нее привычно заныло под ложечкой. Так что она не стала удерживать Тоби рядом с собой, тем более что Мэтт, войдя в заведение, направился прямо к ней. При этом ему удавалось скрывать владевшие им противоречивые эмоции.

Саманта, однако, осознавала, что, позволяя чувствам завладеть ею и, более того, демонстрируя их, ведет себя скорее как обыкновенная ревнивая баба, нежели профессиональный агент по части расследования преступлений, каким надеялась со временем стать. Зацепившись за эту мысль, Саманта напомнила себе, что Мэтт — преступник и ее долг вывести его на чистую воду.

— Итак, ты все-таки пришел, — отрывисто произнесла она.

— А что, разве у меня был выбор?

— Был! — неожиданно жестко произнесла Саманта. — К примеру, ты мог рассказать своей ненаглядной о том, как вел себя неделю назад в той темной аллее.

— Не хочу брать вину за произошедшее только на себя.

— А в том, как ты вел себя прошлой ночью, тоже кто- то еще виноват?

— И прошлой ночью тоже.

— Неужели? В таком случае скажи, кому мне верить: парню, который неделю назад удрал от меня, бросил в одиночестве в пустынной аллее, или мужчине, который лишь под дулом пистолета вынужден был отказаться от домогательств по отношению к моей скромной особе. Или, быть может, я должна верить тебе нынешнему — то есть человеку, разговаривающему со мной в данный момент?

— Я пришел сюда сегодня вечером только потому, что ты мне угрожала.

— Начало хорошее. Ну давай, выкладывай, какие еще приятные слова ты для меня заготовил.

Мэтт неожиданно повысил голос:

— Я не позволю тебе разрушить все то, ради чего мне приходится вкалывать от зари до зари!

— Что ты имеешь в виду?

Мэтт клацнул зубами, как затвором револьвера.

— А то, что я работаю как проклятый, чтобы оплатить долги фермы, оставленной мне отцом. Дабы… дабы получить потом возможность жениться на Дженни.

Слова резанули ее словно ножом, и она, не удержавшись, брякнула:

— То есть на той простушке, которую ты именуешь своей невестой?

— Дженни — прекрасная женщина и отличный друг.

— А как любовница она тоже на самом высоком уровне?

Нижняя челюсть Мэтта снова будто окаменела.

— Кажется, я задала тебе вопрос…

— А я не хочу на него отвечать — вот и все.

— Ах, вот в чем дело… Ты никогда не занимался с ней любовью, не так ли? — Сказав это и осознав, что она угодила точно в яблочко, Саманта почувствовала необычайное облегчение и, перейдя на шепот, осведомилась: — А может, ты никогда и не хотел ее по-настоящему?

— Я люблю Дженни. Как я уже говорил, она прекрасный надежный друг, и со временем из нее выйдет образцовая жена.

— Ты действительно ее любишь?

— Да, я люблю ее.

— Но хочешь ли ты ее как женщину? — прошипела Саманта, вглядываясь в помрачневшее лицо Мэтта. Неожиданно она поняла, что перегнула палку, и заговорила с ним более мягко, хотя все так же настойчиво. — Позволь уточнить некоторые детали. Хочешь ли ты ее так, как хочешь меня?

Лицо Мэтта стало наливаться краской, и, прежде чем ответить ей, его губы едва заметно шевельнулись, произнеся то ли неслышное ругательство, то ли проклятие.

— Я уже говорил тебе и скажу еще: ты играешь с огнем.

— Ты не ответил на мой вопрос.

После минутного молчания, показавшегося Саманте вечностью, Мэтт тихо произнес:

— Я думал, ты позвала меня сюда, чтобы поговорить…

— Как ты мог заметить, мы именно этим и занимаемся — то есть разговариваем.

— Это ты разговариваешь — задаешь разные вопросы, на которые мне вовсе не хочется отвечать.

— Просто я пытаюсь прояснить ситуацию. Между прочим, в моих вопросах много здравого смысл а, и тебя это пугает.

— Саманта, уже предупреждал тебя…

— Ты о чем?

Взгляд Мэтта полыхнул так, что прожег ее чуть ли не до костей. В этот момент Саманта вдруг поняла, что готова отдаться ему хоть сию минуту, не требуя никаких объяснений. Тем горше было ее разочарование, когда он неожиданно отвернулся от нее и направился к выходу.

Она некоторое время гипнотизировала взглядом его спину в надежде, что он вернется.

Истина заключалась в том, что ей не хотелось, чтобы он уходил. Более того, ей хотелось, чтобы он…

Подавив в себе усилием воли последнюю мысль, дабы не позволить ей окончательно развиться и сформироваться, она молча наблюдала за тем, как Мэтт, распахнув створки дверей, вышел на улицу, повернул за угол и пропал из виду. Саманта, подавив вздох разочарования, вернулась к действительности и медленно повернулась к бару.

Когда и этот казавшийся бесконечным вечер завершился, Саманта в полном молчании двинулась в компании Лолы, Хелен и Полетт по направлению к гостиничным номерам «Слипи реет». В этот поздний ночной час в городе не горело ни одно окно. Саманта очень устала и смотрела только себе под ноги.