Остальные две стрелковые дивизии 3-й армии под ударами двух пехотных соединений противника, наступавших из Сувалкского выступа в юго-восточном направлении на Скидель и Мосты, отошли и к вечеру организовали оборону фронтом на север, имея правый фланг в 10 км южнее Гродно, а левый — в 30 км южнее Августова.

Тяжелые бои в полуокружении вели части 27-й стрелковой дивизии. Непрерывно преследуемые противником, они не смогли удержаться на рубеже реки Бобр и к исходу 23 июня вели очаговые бои северо-западнее Сокулки и у Домброва. Но положение дивизии было очень ненадежным, ее открытые фланги с двух сторон обходили подразделения противника, угрожавшие отрезать соединение от основных сил армии.

Под непрерывным воздействием авиации противника от Гродно отходили и разрозненные части 85-й стрелковой дивизии. К 8 часам утра 103-й и 141-й стрелковые полки вместе с 223-м гап сосредоточились в районе совхоза Свислочь и Козичи, где начали готовить оборонительные позиции. В ночь генерал Бондовский получил приказ командарма — 24 июня нанести удар в направлении Гродно.

Это было связано с тем, что поздно вечером генерал Кузнецов от делегата связи из 10-й армии узнал о готовящемся ударе конно-механизированной группы и приказе поддержать это наступление своими соединениями. Располагая до намеченного времени наступления только несколькими часами, не имея связи с Болдиным и штабом фронта, командующий 3-й армией вынужден был принимать самостоятельное решение.

Генерал Кузнецов решил силами 11-го мехкорпуса и 85-й стрелковой дивизии атаковать в направлении Гродно, а остальными частями удерживать оборону на рубеже реки Котра [383]. Но это тоже было нелегко выполнить для ослабленных частей армии, к тому же со многими из них отсутствовала связь, и довести до них распоряжение командарма так и не удалось.

Пехотные дивизии VIII армейского корпуса, выйдя на рубеж реки Котра и захватив Озеры, продолжали развивать удар в южном направлении, стремясь обойти оборонявшиеся в Белостокском выступе советские войска. Противника с трудом сдерживали у Скиделя отдельные группы воинов 3-й армии, поддержанные 444-м корпусным артиллерийским полком.

Но угроза этой армии, как и всей группировке войск Западного фронта, в первую очередь исходила от 3-й танковой группы генерала Гота, соединения которой к исходу дня прорвались на глубину 130 км от границы. Передовые части LVII моторизованного корпуса заняли Вороново (30 км севернее Лиды), 19-я танковая и 18-я моторизованная дивизии продолжали быстро продвигаться к Ошмянам. Еще дальше продвинулась 7-я танковая дивизия XXXIX моторизованного корпуса, захватив Михалишки (на р. Вилия). Некоторые части танковой группы стремительно продвигались в направлении Лиды.

Для прикрытия этого района с северо-западного направления, на рубеж Ораны, Ново-Казаковщизна, Дубинцы выдвигались 17-я и 37-я дивизии 21-го стрелкового корпуса. Правее оборону должна была занять 24-я стрелковая дивизия, которая только к утру 24 июня сосредоточилась в лесах севернее населенного пункта Юратишки. Запаздывала с выходом в район Ошмян и 50-я стрелковая дивизия, получившая задачу прикрыть направление Вильнюс — Минск.

На реке Дитва, прикрыв подходы к Лиде с западного направления, заняла огневые позиции 8-я противотанковая бригада. Вскоре ей предстояло встретить дружным огнем врага, задержав его продвижение в восточном направлении на несколько дней.

О всевозрастающем сопротивлении войск Западного фронта говорилось и в донесении штаба 9-й полевой армии вермахта: [384]

Не принес положительного результата и контрудар, предпринятый войсками 4-й армии, наоборот, ухудшив и без того шаткое положение ее соединений. Ослабленные и разрозненные части 28-го стрелкового и 14-го механизированного корпусов еле сдерживали рвущегося вперед противника. Им бы закрепиться и удержаться против танковой группы Гудериана, а тут — наступать…

Решающая роль в наступлении отводилась частям мехкорпуса генерала Оборина, но активные действия противника не позволили им провести одновременный и согласованный по времени удар. Ночью вражеские самолеты сбросили над расположением 30-й танковой дивизии осветительные бомбы и несколько десятков танков противника атаковали ее мотострелковый полк, заставив его принять бой, который продолжался до утра 23 июня. Это обстоятельство исключило полк из запланированного удара, снизив боеспособность дивизии полковника Богданова, в которой к началу наступления осталось 120–130 исправных танков [385].

Выполняя приказ, танкисты в 6.00 перешли в наступление и на ряде участков в районе Пелища и вдоль железной дороги Жабинка — Брест отбросили врага на несколько километров к Бресту. Но через 30–40 минут над полем боя появились немецкие бомбардировщики Ju-88, которые безнаказанно начали бомбить и обстреливать части мехкорпуса, нанося им огромные потери. А вскоре по 30-й танковой дивизии нанесли удар и танки Гудериана. На рубеже Каменец-Жабинка разгорелся ожесточенный встречный бой, в который с двух сторон были брошены все имевшиеся силы. На поле боя непрерывно гремела канонада, вспыхивали все новые и новые танки, все больше дымных костров поднималось к небу.

Советские танкисты бесстрашно атаковали врага, но сила была на стороне немцев, тем более что авиация противника непрерывно висела над полем боя, не давая возможности командованию корпуса маневрировать силами и средствами. Да и находившиеся на вооружении противника танки T-IV, вооруженные 75-мм пушками, довольно успешно вели борьбу с нашими Т-26. Обойденная с правого фланга противником, понеся большие потери, дивизия полковника Богданова начала быстро откатываться к Пружанам.

Преследуя и обходя отходившие советские части, отряды XLVII моторизованного корпуса заняли западную часть Пружан, завязав бои за городок.

Небольшой успех в этот день был достигнут частями 22-й танковой дивизии (около 100 танков), которой удалось нанести поражение пехотному батальону гитлеровцев на жабинском направлении, захватив первых пленных в 4-й армии [386].

Закрепившись на рубеже Тевли, Андроново, Патрики, танкисты и присоединившиеся к ним стрелки до 16 часов сдерживали натиск противника на этом рубеже.