Утром 21 июня агент «ХВЦ» настоял на срочной встрече с резидентом советской разведки, передав ему тревожное сообщение, что «война начнется в ближайшие 48 часов» [236].

Доклады о готовности германских войск к переходу в наступление, об их силах поступали руководству Красной Армии и от штабов Ленинградского, Прибалтийского, Киевского и Одесского военных округов. Достаточно много информации прошло по линии НКВД и НКГБ.

Таким образом, на основе всех поступавших донесений Наркомат обороны, Генеральный штаб, военные советы всех западных приграничных округов имели ясное представление, что сосредоточение немецкой армии завершено и войска первых эшелонов заняли исходное положение для нападения на СССР.

Так неужели эти сведения не доходили до высшего руководства армии и лично Сталина и никак не повлияли на принятие необходимых в этом случае решений? Нет! Все немедленно докладывалось по инстанции, но ответ из Москвы был один: «Не поддаваться на провокации!» Поэтому все попытки командующих округами и армиями изменить расположение своих войск, проявить малейшую инициативу по вопросам боевой готовности решительно пресекались соответствующими указаниями сверху.

Политическое и военное руководство страны принимало достаточные, по его мнению, меры по укреплению обороны своих войск на западной границе. В мае 1941 года началась переброска на запад стратегических резервов Красной Армии: 22-я армия (из УрВО) передислоцировалась в районы Идрицы, Себежа, Витебска; 21-я армия (из ПриВО) — Чернигова, Конотопа; 16-я армия (из ЗабВО) — Бердичева, Проскурова, Шепетовки; 19-я армия (из СКВО) — Черкасс, Белой Церкви. Позднее в район Орши и Смоленска началось перемещение и войск 20-й армии, сформированной в Орловском военном округе.

По железным дорогам, не нарушая графика их работы, скрытно в эшелонах следовали танковые и артиллерийские полки, все остальные части перемещались своим ходом. На запад воздушным эшелоном следовали и авиационные части. Всего перемещалось 58 стрелковых, 13 танковых и 6 моторизованных дивизий. Переброска войск была спланирована с таким расчетом, что их полное сосредоточение в указанных районах должно было осуществиться в период с 1 июня по 10 июля 1941 года [237].

Постановлением правительства все они включались в состав резервной группы Главного командования (командующий — Маршал Советского Союза С.М. Буденный), перед которой была поставлена следующая задача — провести рекогносцировку и приступить к созданию оборонительных рубежей по линии Сущево, Невель, Витебск, Могилев, Жлобин, Гомель, Чернигов, река Десна, река Днепр до Кременчуга. По особому указанию командования войска группы должны быть готовы перейти в контрнаступление.

Таким образом, за армиями прикрытия западных военных округов создавалась мощнейшая группировка войск, способная повлиять на весь ход вооруженной борьбы. Но с началом войны все пошло не так, как планировалось руководством страны и армии.

Не дожидаясь полного сосредоточения войск второго стратегического эшелона, народный комиссар обороны СССР 12 июня 1941 года с разрешения правительства приказал командующим приграничными округами начать скрытное выдвижение своих резервов из тыловых районов ближе к государственной границе. Но все эти перемещения войск не приносили заметных результатов в повышении боеготовности, так как до начала боевых действий частям и соединениям запрещалось занимать оборону на своих участках вдоль госграницы.

В этот же день командующему ЗапОВО стало известно, что в период с 17 июня по 2 июля на территорию Белоруссии в районы Дретуня и Гомеля будут скрытно передислоцированы 51-й (98, 112 и 153-я сд) и 63-й (53-я и 148-я сд) стрелковые корпуса, которые в состав округа не включались и его командованию не подчинялись [238].

Были проведены и другие мероприятия по повышению боевой готовности войск Красной Армии. 18 июня 1941 года командующему ЗапОВО было приказано сформировать управление Западного фронта и перевести его к 22–23 июня на полевой командный пункт, расположенный в районе Обуз-Лесного. Такие же указания были даны и в другие приграничные военные округа.

18 июня 1941 года командиру 43-й истребительной авиационной дивизии генерал-майору. Г.Н. Захарову была поставлена ответственная задача — на самолете У-2 пролететь Вдоль границы округа и провести разведку приграничной полосы.

Все обнаруженное сверху на протяжении 400-километрового маршрута вызвало у летчиков чувство тревоги. Все прилегающие к госгранице СССР районы были забиты немецко-фашистскими войсками. Повсюду стояли танки, бронетранспортеры, на боевых позициях изготовились к стрельбе сотни орудий. Такое сосредоточение огромного количества войск и боевой техники, обнаруженное летчиками, не оставляло никаких выводов, кроме одного — ощущения близости войны со дня на день [239].

Эти полученные данные воздушной разведки были немедленно доложены генералу армии Павлову и, несомненно, поступили в Москву.

А поток информации о готовности к нападению фашистской Германии на СССР в эти последние мирные дни все возрастал. Советское руководство, стремясь узнать хоть какую-нибудь официальную информацию, пригласило в МИД 21 июня посла Германии графа Шуленбурга. Ему была вручена копия заявления советского правительства по поводу нарушения воздушного пространства СССР германскими самолетами. На вопрос о причине отъезда большого числа сотрудников в Германию и об участившихся случаях нарушения государственной границы Советского Союза посол ответил, что он не информирован об этом своим правительством.

Естественно, такое поведение посла и молчание прессы Германии в ответ на заявление ТАСС от 14 июня 1941 года насторожило советское руководство. Нет никакого сомнения, что на основании всех поступивших донесений политическое руководство СССР, Наркомат обороны, Генеральный штаб, военные советы всех западных военных округов имели четкое представление, что нападения немецко-фашистских войск можно ожидать в любой день, в любую минуту.

21 июня в 19 часов в Кремле состоялось совещание с членами Политбюро ЦК ВКП(б), а в 20 часов 50 минут к Сталину были приглашены маршалы С.К. Тимошенко, К.Е. Ворошилов, С.М. Буденный, генерал армии Г.К. Жуков и министр иностранных дел В.М. Молотов. Совещание с участием военных продолжалось 1 час 50 минут. Обсуждался вопрос о принятии срочных мер по повышению боевой готовности приграничных войск в связи с возможным нападением Германии.

Предложенный военными первоначальный проект приведения войск в боевую готовность был отклонен Сталиным, который, уже ожидавший нападения Германии, не предпринимал никаких действий, способных оттянуть начало боевых действий. Он считал, что сил Красной Армии вполне достаточно, чтобы разгромить вторгшегося на нашу территорию противника и не допустить его продвижения в глубь нашей страны. И к этому утверждению были полные основания.

По данным Генерального штаба [240], Германия в случае войны сможет выставить против СССР до 180 дивизий, в том числе 137 пехотных, 19 танковых и 15 моторизованных. Предполагаемые удары будут нанесены в направлениях Ковель — Ровно — Киев; Восточная Пруссия — Вильнюс, Рига; Сувалки и Брест — Волковыск, Барановичи.

Что могла противопоставить врагу советская сторона? Нарком обороны и начальник Генерального штаба в переданном Сталину 13 июня 1941 года документе [241](разработанном оперативным управлением под руководством генерал-лейтенанта Н.Ф. Ватутина) доложили о имевшемся в стране военном потенциале.