Однако к тому моменту, когда ей была предложена стипендия, Назрин уже была обручена с симпатичным, но ленивым молодым человеком из соседней деревни. Ее свекровь, Биби Нисса, опасалась, что учеба помешает невестке вести хозяйство. Она обратилась за решением вопроса к танзину – совету старейшин Зуудхана, который решает все споры, возникающие между местными жителями. Совет принял сторону Биби и велел девушке отказаться от предложения ИЦА, несмотря на то что во всей долине Чарпурсон не было больше никого, кто мог бы стать медиком и работать на благо местных жителей. Тем самым соплеменники обрекли нашу героиню на почти рабское существование, которое остается участью многих способных женщин, живущих в отдаленных поселках Пакистана и Афганистана.

Последующие десять лет Назрин много и тяжело трудилась: по двенадцать-шестнадцать часов в день она ухаживала за козами и овцами, пасла их в горах, обрабатывала принадлежащие семье картофельные поля, носила воду в огромных металлических бидонах, перетаскивала тяжелые вязанки дров и мешки с ячьим навозом – в Зуудхане его используют для обогрева во время длящейся полгода зимы. Она родила троих детей и пережила два выкидыша, не получая при этом никакой акушерской помощи.

Несмотря на тяготы и разочарования, преследовавшие ее на протяжении всей жизни, Назрин терпеливо пережидала период испытаний. Более того, в немногие часы досуга она возвращалась к своей мечте о медицинской карьере. Она выхаживала больных, пожилых, умирающих в своей деревне. «Тот огонь, который жил во мне, не желал гаснуть, – говорит она. – Бог не позволяет иссякнуть топливу, питающему надежду».

В 2007 году состав танзина Зуудхана сменился, и новые старейшины изменили решение предшественников. Назрин провела год в городе Гилгите, где прошла подготовительный курс, восстановивший и пополнивший утраченные за годы вынужденного простоя знания. В 2008 году наша героиня получила наконец стипендию и смогла отправиться в Равалпинди, чтобы освоить желанную профессию.

Сейчас уже минул год с тех пор, как она окончила медицинские курсы, но Назрин решила продолжить образование, чтобы получить полноценную квалификацию гинекологической медсестры. К 2012 году она планирует переехать с семьей в Ваханский округ и оказывать медицинскую помощь остро нуждающимся в ней жителям одного из самых изолированных районов земли. Что до «потерянных лет», Назрин не испытывает горечи, вспоминая о них. В это время она тоже многому научилась, приобрела ценный опыт. «Аллах научил меня терпению, а также дал мне по-настоящему понять, что значит жить в нищете, – говорит она. – И я не жалею о прошлом, то есть о времени ожидания».

В то самое время, когда Назрин с семейством направлялась по Каракорумскому шоссе в Равалпинди, я посетил небольшой американский городок Дуранго в самом сердце Скалистых гор. Этот визит мало чем отличался от других ста двадцати и более поездок по городам США, которые я совершал каждый год, рассказывая о том, как американцы могут помочь сделать образование более доступным для афганских и пакистанских женщин, таких как Назрин. С моей «извращенной» точки зрения (я привык быть предельно загруженным), программа визита была малонасыщенной и в целом, а этот день, 18 сентября 2008 года, казался мне совершенно спокойным и обычным.

В предшествующие недели я семнадцать раз выступал в школах, церквях, в библиотеках девяти городов. А на три часа ночи следующего дня у меня был назначен перелет на частном самолете из Дуранго в следующее место выступления – детский миротворческий лагерь в Рокфорде, штат Иллинойс. За этим должно было последовать еще восемнадцать лекций в еще восьми городах, а шестого октября мне следовало вернуться в Пакистан. Перед этим надо было еще как-то выкроить день отдыха и провести его с семьей.

Однако со многих других точек зрения 18 сентября все же был совсем не обычным днем. В минувшие выходные при попустительстве правительства США инвестиционная компания Lehman Brothers объявила о своем банкротстве. Власти не позволили страховому гиганту AIG спасти ситуацию путем покупки терпящей бедствие фирмы за 85 миллиардов долларов. К моменту окончания биржевых торгов в тот день индекс Dow Jones пребывал в состоянии свободного падения. Вся финансовая система Соединенных Штатов, казалось, рушилась на глазах. Короче говоря, трудно было выбрать менее подходящее время для того, чтобы обратиться к американцам с просьбой о пожертвованиях.

Может, и хорошо, что напряженный график поездок просто не позволил мне задуматься о том, насколько абсурдно то, что я делаю. К семи вечера, после шести следовавших одна за другой лекций, я пересек студенческий кампус колледжа Форт-Льюис и направился в спортзал, где более четырех тысяч человек (почти треть всего населения города) образовали очередь невероятной длины. Сотруднику противопожарной службы пришлось насильно закрыть двери, когда «за бортом» оставалось еще триста человек, желавших попасть внутрь. Позже кто-то сказал мне, что Дуранго ни разу не видел такого столпотворения с тех пор, как город в последний раз посетил знаменитый исполнитель кантри Уилли Нельсон.

Мои публичные речи сильно варьируются в зависимости от аудитории. Но я всегда начинаю их со слов ас-салям аалейкум. Это исламское приветствие буквально означает «мир вам всем». И еще: куда бы ни увел меня ход дискуссии, я никогда не забываю рассказать историю одного обещания.

Все началась в 1993 году, когда я попытался покорить горную вершину К2, вторую по высоте на земном шаре. Восхождение окончилось тем, что мне пришлось повернуть назад, не дойдя до победного конца 600 метров. Я вернулся в базовый лагерь, а затем, спускаясь вниз по более чем 60-километровому леднику Балторо, заблудился и набрел на небольшую деревушку Корфе.

Здесь меня приютили, накормили, напоили чаем, дали отдохнуть. И именно когда я уже восстановился после тяжелого перехода, на глаза мне попались восемьдесят детей, сидящих на ветру и делающих уроки. Они писали палочками прямо на земле без всякого учительского присмотра. Одна из учениц, девочка по имени Чочо, завела со мной беседу. И как-то так получилось, что я пообещал вернуться и построить здесь школу.

Чтобы выполнить это обещание, мне пришлось напряженно работать в больнице в Беркли, где я был медбратом, продать машину, все альпинистское снаряжение и книги. Но и этого не хватило, чтобы собрать необходимую сумму. Но я, заплутавший альпинист, понял, что неожиданно нашел свое призвание в жизни. И это призвание состоит в том, чтобы сделать образование доступным для детей мусульман, живущих в беднейших деревнях западных Гималаев.

Несколько лет назад я рассказал эту историю в книге «Три чашки чая». Те, кто прочитал ее целиком, подтвердят, что за несколько лет после моего первого появления в Корфе произошло множество удивительных событий. Все случившееся удивляет меня самого: для меня это хроника жизни обычного человека, попавшего в необычную обстановку.

Думая об этом, я осознаю, что так и остался заблудившимся в горах парнем, так, в общем, и не сумевшим в полном смысле слова вернуться домой. Изнутри ситуации, если можно так выразиться, я себя вижу человеком, который просто помог местному населению соорудить школу площадью 200 квадратных метров – здание без канализации и электричества, стоящее посреди далекой деревни на высоте трех с лишним километров. В мире, где полно отважных мечтателей, выдвигающих рискованные и амбициозные проекты, трудно представить себе более скромную цель. Такое неприметное начало, возможно, объяснит, почему я по сей день поражен и озадачен тем, что произошло потом.

Мои коллеги подсчитали, что в течение последних трех лет я выступал около 680 раз в более чем 270 городах от Майами до Лос-Анджелеса, от Анкориджа до Шревепорта. Но, несмотря на большой опыт выступлений, каждый раз, прибывая в новое место, я поражаюсь тому, как много людей жаждут услышать мои рассказы. Когда прошлым летом организаторы моей лекции в Северо-восточном университете в Бостоне узнали, сколько человек хотели послушать об открытии школ в Пакистане и Афганистане, они арендовали огромный хоккейный стадион, который заполнили 5600 зрителей. Неделей позже на баскетбольной арене в Мерфрисборо, штат Теннесси, собралось 9500 человек, и мою речь пришлось показывать на огромном экране.