На этой высокой ноте общение закончилось. Елена Карловна выскочила из кабинета, позабыв про снимки. Александру пришлось догонять ее в коридоре. Елена Карловна поблагодарила его презрительным фырканьем и ушла, вся такая изящная и пышущая негодованием.

Александр был уверен, что видел ее в последний раз, но спустя неделю Елена Карловна пришла снова.

– Я проконсультировалась со специалистами, – как ни в чем не бывало начала она, делая упор на слово «специалистами», – и узнала, что можно совсем убрать мою кость и вставить вместо нее пластину из титана. Так можно убить разом двух зайцев – убрать эти противные выпуклости и улучшить форму лба. Что вы на это скажете?

Александру понадобилось секунд двадцать для того, чтобы понять, что Елена Карловна говорит серьезно. Сначала он подумал, что она шутит. Чувство юмора порой приобретает весьма своеобразные формы. Может, ей неловко за эмоциональный всплеск и несправедливые обвинения, а извиняться не хочется – вот и решила сгладить впечатление шуткой.

Нет – Елена Карловна не улыбалась, смотрела строго и пальцами левой руки по столешнице постукивала. Та-та-та, та-та-та.

– Так можно убить вас, а не каких-то там зайцев, – сказал, наконец, Александр. – Это очень серьезная операция, которая делается строго по показаниям.

– А разве мое желание и готовность оплатить ваши услуги не являются показаниями?!

– В этом случае – нет! – твердо ответил Александр и добавил: – Не для меня. И не думаю, что кто-то, хоть у нас, хоть за границей, рискнет сделать вам подобную операцию.

– А вот мой массажист думает иначе! – Крылья точеного носика Елены Карловны начали раздуваться, брови сошлись на переносице, а в глазах засверкали недобрые искорки. – И я сама изучила этот вопрос! У меня два высших образования, и я считаю, что могу разобраться в том, что мне подходит, а что не подходит!

– Я закончил лечебный факультет, прошел клиническую ординатуру и несколько курсов дополнительного обучения, работаю не первый год и считаю, что действительно могу разобраться в том, какие операции показаны, а какие нет, – в тон ей ответил Александр. – И скажу вам, положа руку на сердце, что проще и лучше раз в год или в два повторять контурную пластику, чем жить с титановой или какой-то еще пластиной вместо собственной кости. Вы просто не представляете, что это за операция и какие осложнения могут быть.

– Я читала про осложнения! – не сдавалась Елена Карловна. – Но вы же профессионал, вы же работаете не первый год. Вот и сделайте так, чтобы не было осложнений.

– Увы, не смогу, – в подтверждение своих слов Александр развел руками.

– Жаль, очень жаль! Никудышный из вас профессионал, – сказала Елена Карловна и ушла, гордо задрав подбородок.

И вот сегодня она пришла снова. Александр решил было, что здравый смысл возобладал над советами массажиста, но ошибся. Хотя начало разговора обнадеживало.

– Простите меня, Александр Михайлович, я вам наговорила много лишнего.

– Ничего страшного, Елена Карловна. Бывает, – великодушно сказал Александр. – Все мы люди, все мы человеки…

– Вы – не такой, как все! – тряхнула кудряшками Елена Карловна. – Вы – святой человек! У вас золотые руки и доброе сердце. Другой бы на вашем месте не стал со мной разговаривать, дал бы от ворот поворот.

Дифирамбы пелись долго, минут пять, если не больше. Александр узнал о себе много нового, но в гордыню впадать не спешил.

– И вообще, если где-то в мире можно встретить настоящего чуткого врача, так это у нас!

Елена Карловна сделала паузу, явно ожидая какой-то реакции на свои слова, но Александр молчал и ждал продолжения.

Продолжение удивило своей нестандартной откровенностью.

– Мой муж на тридцать четыре года старше меня, – тихо и как-то обыденно сказала Елена Карловна. – Пока он жив, я ни в чем не нуждаюсь, но. потом жизнь моя не будет такой уж безоблачной. Бизнес захапают партнеры, наследство растащат дети от двух прежних жен. Короче говоря, вряд ли я смогу ежегодно оплачивать все эти ваши процедуры. Мне бы лучше сделать все сразу. Здесь и сейчас. Войдите в мое положение, вы же врач.

По щеке Елены Карловны стекла слезинка, за ней другая. Если бы Елена Карловна скандалила или хамила, Александр повторил бы то, что сказал в прошлый раз, и сказал, что добавить ему нечего. Но если человек настроен общаться по-человечески, то разве можно не успокоить его и не попытаться объяснить все заново и поподробнее? Александр достал руководство по нейрохирургии и начал читать оттуда вслух и комментировать прочитанное. Получилось нечто вроде индивидуального занятия преподавателя со студенткой.

Елена Карловна старательно вникала, задавала вопросы, вбивала в свой телефон термины, которые хотела запомнить. Можно было надеяться на то, что она образумится.

– Что вы на меня так смотрите? – вдруг спросила она, поймав пристальный взгляд Александра.

– Думаю о том, что если поднять контур бровей с помощью специальных нитей и использовать тени для век на тон светлее, то это поможет скрыть выпуклость надбровных дуг, – ответил Александр. – Не полностью, но процентов на шестьдесят.

– А можно поподробнее?! – оживилась Елена Карловна.

Александр взял карандаш и за минуту нарисовал ее портрет с новыми бровями.

– Так вы еще и худо-о-ожник! – восхищенно протянула она, разглядывая рисунок. – Можно я его заберу?

Спустя полтора часа Елена Карловна ушла, поблагодарив на прощание и пообещав подумать еще. Александр просмотрел расписание на завтра в настольном органайзере, сделал пару звонков и решил, что на сегодня с него хватит. Чувствовал он себя полностью опустошенным, выжатым до предела. Операции утомили физически, а практическое занятие по нейрохирургии морально.

Так и подмывало поехать прямо домой и первым делом принять ванну, но Александр запланировал на вечер визит в полицию.

Ева так и не объявилась, и никакой информации о ней не было.

Пора подавать в розыск, а кому это делать, как не Александру? Больше ведь некому.

Ева была прописана в городе Гусь-Хрустальный Владимирской области, в каких-то развалинах, существовавших лишь на бумаге. Она выписалась от родителей накануне собственного девятнадцатилетия – то был полный разрыв, настолько полный, что не хотелось иметь с ними ничего общего. Подруга, работавшая курьером в агентстве недвижимости, нашла, куда можно прописаться за посильную (то есть весьма небольшую) сумму. Сейчас, до своего исчезновения, Ева жила в квартире Андрея, друга Александра. Не в той, где жил сам Андрей, а в другой – однокомнатной «хрущобе» в Бескудниково, доставшейся ему в наследство от бездетной тетки. По этому же адресу Ева была временно зарегистрирована. Элементарная логика подсказывала, что заявление о ее пропаже следует подавать в местное отделение.

Местное отделение встретило многолюдной суетой. Для того чтобы пообщаться с дежурным майором, Александру пришлось подождать минут двадцать, пока не рассосалась толпа перед окошком. «Совсем как регистратура районной поликлиники, – подумал он. – Люди лезут с разных сторон, говорят одновременно, да еще и телефон звонит не переставая.

Выслушав Александра и успев за это время ответить на два телефонных звонка, майор достал из кармана мятый платок, отер вспотевшую лысину, сунул платок обратно и скептически поинтересовался:

– Вы уверены, что с вашей знакомой случилось что-то плохое?

– Я надеюсь, что с ней ничего плохого не случилось! – ответил Александр, удивленный такой постановкой вопроса. – Но человек исчез, и неизвестно, что с ним.

– Вам неизвестно! – уточнил майор таким тоном, словно Александру было положено оставаться в неведении. – Если я правильно понял, то ваша знакомая нигде не работала, так?

– Так, – подтвердил Александр. – Но какое это имеет значение?

– Большое, – насупился майор. – Если человек на работу не является четыре дня подряд и дома его нет, то это уже повод для беспокойства, и то не очень веский. Некоторые, знаете ли, в запой уходят в прямом смысле этого слова. Уходят из дома и пьют где-то там – в гаражах, на дачах, у знакомых алкашей.