– Иду, княжич.

Ургин-младший и сын кузнеца залегли в зарослях, откуда хорошо просматривалось все поле. Дмитрий первым увидел отряд казанцев. Не считая, конечно, дозорного, находившегося впереди.

– Вот они, проклятые!

– Где, Дмитрий?

– Гляди в сторону рощи.

– Ага, вижу! Сюда смотрят с холма.

– Да, там трое. Среди них знатный татарин, наверное, мурза Юнус. Это хорошо! Передай Хмелю и Черному, чтобы начали заводить людей в овраг.

– Да, мигом.

Ургин видел, как ратники пошли в овраг. Заметили их и татары. Мурза с нукерами исчезли с холма. В это время тучи разошлись, и местность осветила луна. Татары сейчас следили за маневром русских. То, что надо! Ратники прошли овраг и вернулись в камыши, Хмель, Черный и Муха собрались возле Дмитрия, который поручил наблюдение Григорию.

– Что, княжич? – спросил Хмель.

– Татары видели вас. Теперь будем ждать ответных действий мурзы.

Тут объявился Григорий и сообщил:

– Княжич, татары двинулись. Прыгают из балки к балке, огибают овраг полем.

– Хорошо. Ратников поставить вдоль камыша. Всем ждать команды. Тебе, Муха, со своими людьми надобно захватить мурзу. Передать всем воинам, чтобы его в пылу не посекли до смерти.

Начальники разошлись. Ратники, скрытые от врага, расположились на краю камышовых зарослей. Дмитрий с Григорием вышли на прежнее место наблюдения.

– Ну и где наши татары?

– Так вон, по всему полю прыгают.

– Их вижу! А мурза?.. Ага, вон он, в окружении троих нукеров. Что у крепостной стены?

– Ворота башни закрыты.

– Сколько времени понадобится конникам, чтобы добраться от ворот сюда?

– Быстро доскачут. Надо пеший отряд уничтожить до их появления да стрелами татар встретить их же конников.

– Встретим, коли объявятся.

Татары между тем быстро сближались с оврагом, охватывали его с севера и запада. Подойдя на несколько десятков сажен, они остановились и спрятались в балках.

Григорий проговорил:

– Мыслю я, княжич, мурза совет устроил. Татары решают, как провести нападение.

– Лишь бы он разведку вперед не выслал. Тогда придется обходить их и нападать сбоку.

Мурза Юнус был льстивым и гибким политиком, но военачальником оказался плохим. Он не выслал вперед разведку, а повел татар в атаку. Его нукеры по команде поднялись, приготовили луки и без привычного улюлюканья, тихо бросились к оврагу. Они подскочили к его краю и застыли в недоумении. Внизу никого не было.

Дмитрий воспользовался этой недолгой паузой.

Он вытащил из ножен саблю, поглубже надвинул на голову шишак, оправил кольчужную сетку, прикрывавшую щеки, затылок, лоб, и крикнул:

– Ратники, вперед на басурман! Бей их, проклятых!

Княжич первым выскочил в поле. До ближних татар было с десяток сажен. Русские вылетели из камыша неожиданно для казанцев. Первых нукеров срубили Дмитрий и Григорий. Пятерка Хмеля зашла неприятелю за спину и заставила его скатиться в овраг. На поле осталось с десяток татар. Посреди них столбом стоял растерявшийся мурза.

На врага навалились ратники Елизара Черного. Сверкнули сабли. Неожиданное нападение не позволило татарам пустить в ход луки, свое главное оружие. Кое-кто успел вытащить сабли, но пятеро воинов Черного с ходу порубили почти весь отряд.

Помогли им и люди Мухи, вышедшие на захват мурзы. Они перекрыли Юнусу и троим его нукерам путь к отступлению.

Воины Хмеля подхватили луки татар, порубленных наверху, и начали поражать стрелами тех нукеров, которые оказались внизу. Те пытались спастись от своих же стрел, но сделать это им не удалось. Ратники Хмеля спрыгнули в овраг и ножами добили татар, попавших туда.

Мурзу схватили и затащили в камыши.

Можно было уходить. Дмитрий вышел на открытое пространство и попал в поле зрения татарина, которого мурза Юнус на всякий случай отправил в камыши отдельным путем. Он видел, что произошло, решил убить предводителя русских, хоть как-то отомстить за своих товарищей и уже натянул тетиву.

Над Дмитрием нависла смертельная опасность, о которой он не имел ни малейшего представления. Но верный Григорий все увидел и бросился к княжичу. Он успел оттолкнуть Дмитрия в заросли и сам рухнул на землю. Стрела пробила кольчугу и вонзилась ему в спину.

Иван Хмель точно метнул сулицу. Она насквозь пробила казанца.

Дмитрий бросился к Григорию.

– Жив, Гриша?

– Да, жив, Дмитрий, только больно.

– Ты погоди, сейчас помогу. Надо наконечник вытащить из тела, иначе кровь внутрь попадет.

– Была бы стрела не отравлена!

– Даст Бог, все обойдется. Хмель! – крикнул он воину, убившему татарина, стрелявшего в Дмитрия.

– Да, княжич!

– Помоги.

– Сейчас. – Он позвал ратника, с которым и подошел к Григорию, лежавшему у колен княжича. – Это Макар. Он знает, как лечить такие раны.

Макар снял с Григория кольчугу, разрезал рубаху, осмотрел место, в которое попала стрела, сломал древко и сказал:

– Надобно раскалить докрасна клинок, вырезать наконечник и прижечь рану. Для этого придется развести костер. Татары увидят его со стен и вышлют сюда крупное войско. Коли так будет, нам не уйти.

– Но и оставлять наконечник в ране нельзя. Ты вот что, протри нож, а я разожгу факел.

– Мы теряем драгоценное время, княжич, – проговорил Черный.

– А я, Елизар, теряю друга. Но ты прав, всем тут оставаться не надо. Забирайте мурзу и того татарина, который валяется у реки, и уходите в стан.

– А ты?

– А я останусь. Негоже бросать товарища, раненного на поле боя. Нет, не потому, что он спас мне жизнь. Просто не по-христиански это. Уходите, я сам вынесу Григория.

– Зачем ты так, княжич? Неужели подумал, что ратники смогут оставить вас и уйти? Мы тоже люди русские, православные. Знаем, что такое честь. Отряд будет ждать! Только я пошлю человека за конями.

– Посылай.

Елизар Черный отошел от Дмитрия. Княжич разжег факел, раскалил клинок. Макар вырезал наконечник.

Ургин засунул его в сумку, прижег рану и сказал:

– Ну вот пока и все. Теперь можно везти раненого в стан. Ты как, Гриша?

– Ничего, Митрий, с Божьей помощью встану.

– Больно?

– Пустое. Потерплю.

Подошли Шляга, Гроза. Булгак пригнал табун. Ратники оседлали коней. Дмитрий положил перед собой Григория. Мурзу забрал Черный.

Ургин отдал команду:

– К реке, братцы!

Отряд поскакал к Казанке, где был оставлен Степановым старший татарского сторожевого поста. Конники подобрали его и рванули к стану.

Отряд княжича никто не преследовал. Со стен крепости лучники выпустили с десяток стрел, но те упали с большим недолетом.

К рассвету Дмитрий вывел свое войско к стану, где его встретил отец, воевода Михаил Иванович Ургин.

Он принял на руки раненого Григория, передал его Родиону, обнял сына и спросил:

– Ну как, Митя, твой первый боевой поход?

– Мы сделали что смогли, отец!

– Что смогли? Да такого никто не сделал. Сразу двух пленных взяли, среди них мурзу Юнуса, да отряд татар вчистую разделали. Ты людей при этом сберег.

– Григория ранило. Если бы не он, не встретились бы мы, батюшка. Гриша на себя вражескую стрелу принял, пущенную в меня.

– Гришу лекарь осмотрит. Он отлежится и встанет. Моя благодарность ему еще впереди. Пойдем в шатер, расскажешь о походе. Мне перед князем Бельским ответ держать. Думаю, он будет доволен и тебя наградой не обойдет.

– Я не за награды воюю, отец.

– Знаю, но отказываться от них не следует, если заслужил. Как ты решился засаду на татар устроить? Молодец!

Князь Ургин с сыном прошли в шатер воеводы. После разговора с ним Дмитрий навестил Григория, жизни которого не угрожала опасность. Затем княжич обмылся водой, подогретой Родионом, слугой отца, и крепко уснул.

Двадцать восьмого числа русское войско переправилось через Волгу и расположилось при реке Казанке. Воеводы дожидались подхода стругов Палецкого и конницы Хабара Симского, в которой находился и Федор Колычев.