Лакки неожиданно обратился к Пэннеру:

– Корабль готов?

– Вообще-то, да…

– Мы отправляемся завтра, – смерив Пэннера презрительным взглядом, сказал Донахью. – Ну, так как, Советник Старр? Уймете свою прыть или лучше арестовать вас?

Последовала глубокая пауза. Бигмен почти не дышал, Пэннер извлек из кармана пластинку жевательной резинки, развернул и отправил в рот. Нос Донахью побелел и заострился.

Лакки решительно откинулся на спинку кресла и неожиданно объявил:

– Буду рад сотрудничать с вами, господин Директор.

– Лакки! Неужели ты так просто позволишь им прикрыть расследование? – возмущению Бигмена нс было предела.

– Ну почему же – прикрыть… Мы продолжим его на корабле.

– Увы, сэр. – Донахью изобразил сожаление. – На корабле вас не будет. Даже не мечтайте.

– А кто будет, господин Директор? Вы, конечно?

– Я. А также Пэннер как главный инженер, два моих офицера, пять инженеров и столько же рядовых членов экипажа. Состав утвержден давно. Мы с Пэннером включены в него как ответственные руководители Проекта, инженеры – как специалисты по управлению кораблем, остальные – в благодарность за их заслуги.

– Заслуги?

– Вот, например, Гарри Норрич, – вступил в разговор Пэннер. – Он…

– Этот слепой? – удивился Бигмен.

– Вы знакомы с ним?

– Со вчерашнего вечера, – объяснил Лакки.

– Так вот, о Норриче. Он здесь с самого начала. Предотвращая выгибание силового поля, бросился к контактам и потерял зрение. Вернее, это единственное, чего не смогли ему вернуть в госпитале. Благодаря мужественному поступку Норрича, спутник не потерял изрядного, размером с гору, кусочка, и осталась в живых пара сотен людей. Был спасен и сам Проект, так как крупная авария неизбежно повлекла бы за собой прекращение ассигнований. Разве такой человек не достоин лететь на аграв-корабле?

– Жалко, что он не увидит Юпитера, – вздохнул Бигмен. – А как он поднимется на корабль?

– Мы возьмем и Матта. Очень воспитанный пес.

– Именно это я и хотел узнать! – разозлился Бигмен. – Если уж вы берете собаку, то какие проблемы со мной и Лакки?

Донахью демонстративно посмотрел на часы.

– Разговор окончен, господа! – объявил он и, опершись ладонями о стол, приготовился встать.

– Почти, – сказал Лакки. – Крохотная деталь. Бигмен сформулировал это грубовато, но в принципе он прав: мы тоже будем на аграв-корабле без опоздания.

– Исключено, – отрезал Донахью.

– Вы хотите сказать, что дополнительная масса двух человек выведет из строя систему управления кораблем?

– Да мы можем к нему хоть гору прицепить! – рассмеялся Пэннер.

– Тогда, может быть, у вас плохо с каютами?

Донахью посмотрел на Лакки с нескрываемой злобой.

– Не собираюсь отчитываться перед вами. Вас не возьмут, потому что так решил я. Понятно? – Его глаза торжествующе вспыхнули, и Лакки понял, что это маленькая месть за вчерашний эксперимент.

– Вы бы все же взяли нас, господин Директор…

Донахью сардонически усмехнулся.

– Не вижу смысла. Я буду уволен по решению Совета? Но у вас нет возможности связаться с ним! А после моего возвращения – увольняйте хоть трижды.

– Боюсь вас огорчить, но кажется, вы не все учли. – Лакки сделал печальную мину. – Уволить-то могут и задним числом. И сделают это, вне всяких сомнений. Что касается правительственных сообщений, то в них будет упомянуто имя вашего преемника. Вас даже не будет в списках.

Донахью побледнел. Он готов был наброситься на Лакки с кулаками.

– Ваше решение, господин Директор?

– Приходите, – еле выдавил из себя Донахью голосом в высшей степени неестественным.

Остаток дня Лакки провел в архиве, изучая досье занятых в Проекте людей. Бигмен же, в сопровождении Пэннера, путешествовал по бесчисленным лабораториям и громадным испытательным залам.

Лишь после ужина они вернулись в свою квартиру. Молчание Лакки само по себе не было чем-то удивительным, молодой Советник и в лучшие времена не отличался болтливостью. Но маленькая складка между бровей говорила Бигмену о многом.

– Лакки, мы топчемся на месте, да?

– Пока что удача не слишком назойлива, скажем так.

Лакки сидел над библиотечным микрофильмом, из названия которого – «Высшая роботехника» – Бигмен понял, что пообщаться сегодня не удастся.

– Лакки, это надолго?

– Боюсь, что так, Бигмен.

– Ты не будешь против, если я навещу Норрича?

– Давай. – Лакки сосредоточенно возился с проектором.

Бигмен закрыл за собою дверь, но какое-то время топтался на месте, обуреваемый сомнениями. Он думал о том, что все-таки следовало бы обсудить затею с Лакки.

– А я ничего не собираюсь делать! Только проверю кое-что! Зачем беспокоить Лакки? Вот если подтвердится – тогда и расскажу! – сказал он себе и уверенно зашагал по коридору.

За шахматным столиком, на котором стояли шашки, устремив невидящий взгляд в сторону Бигмена, сидел Норрич.

Услышав вопросительное «да?», Бигмен торопливо представился.

– О! Входите, присаживайтесь! Советник Старр тоже с вами?

– Нет, он занят. Что касается меня, то я сыт этим агравом по горло. Доктор Пэннер таскал нас по всем закоулкам, но вряд ли я что-нибудь понял.

– Вы не принадлежите к меньшинству на этом спутнике! – Норрич улыбнулся. – Однако если отбросить математику, то кое-что понять не так уж трудно.

– Да? И вы могли бы объяснить мне это? – Бигмен, устроившись в большом кресле, слегка наклонился и заглянул под скамью. Собака лежала там, положив голову между лапами и одним глазом поглядывая на гостя.

«Заставить Норрича говорить, – думал Бигмен. – Заставить говорить до тех пор, пока я не найду уязвимого места».

– Слушайте внимательно, – начал Норрич, подняв одну из кругляшек. – Гравитация – это вид энергии. Фигура, которую я держу в руке, находится под влиянием гравитационного поля, но ей не позволяют двигаться. В таких случаях принято говорить, что объект обладает потенциальной энергией. Если бы я выпустил эту фигуру, то потенциальная энергия перешла бы в энергию кинетическую. Под влиянием гравитации фигура падала бы все быстрей и быстрей. – Он выронил кругляшку, и та упала.

– Пока не шлепнулась бы, – добавил Бигмен.

Кругляшка, стукнувшись об пол, покатилась. Норрич наклонился за нею, однако найти не смог.

– Окажите любезность, Бигмен! Ума не приложу куда она закатилась.

Бигмен едва не крякнул с досады. Победа была так близка! Пришлось лезть под стол.

– Спасибо. Так вот… До недавнего времени единственное, что можно было сделать с потенциальной энергией – это превратить ее в кинетическую. Конечно, кинетическая энергия – вещь тоже небесполезная. Например, Ниагарский водопад можно использовать для получения электричества или еще чего-нибудь. Но в космосе результатом гравитации является движение, и только оно… Теперь представим себе систему спутников Юпитера. Мы на Девятом. До планеты – пятнадцать миллионов миль, и у нас чудовищные запасы потенциальной энергии. Слетаем-ка на Ио, от которой до Юпитера всего 285 тысяч миль, рукой подать. Фактически, наш полет будет падением, все более и более стремительным. И вот мы примемся гасить ускорение, как бы отталкиваясь от Юпитера с помощью гиператомного двигателя. Это потребует колоссального количества энергии. Кроме того, если мы, промахнувшись, не сядем на Ио, то разобьемся в лепешку. Допустим, что все обошлось, и мы благополучно сели на Юпитер-1. Но вот нам захотелось назад, соскучились. И мы с ужасом понимаем, что все пятнадцать миллионов миль нужно будет вырываться из гравитационного поля Юпитера, а у нашего корабля на такое не хватит силенок!

– Ну, а если это аграв?

– Тогда совсем другое дело! Имея в своем распоряжении аграв-преобразователи, мы можем превратить потенциальную энергию не только в кинетическую! В аграв-туннеле, например, гравитационные силы, заставляющие нас падать, одновременно заряжают противоположно направленное поле. Люди, падающие «туда», работают на падающих «оттуда». Перекачивая энергию таким образом, мы больше не зависим от ускорения и можем падать с любой угодной нам скоростью. Понятно?