Это предложение ее несколько озадачило, и она удивленно посмотрела на меня. Но я был настроен решительно. Возможно, это было не совсем скромно с моей стороны, но мне очень хотелось побывать в институте, где работает ее отец. Хотя бы потому, что он назывался институтом физики.

Мне удалось ее уговорить съездить как-нибудь в институт к отцу. Когда мы подъезжали к ее дому, это неопределенное «как-нибудь» превратилось во вполне конкретный завтрашний день. Простились мы как добрые друзья. На прощанье я умудрился чмокнуть ее в щеку, чем вовсе смутил.

Отъехав от дома Сабины, я вспомнил о назначенной встрече у стадиона. Честно говоря, мне не хотелось туда ехать. Место, правда, было не глухое, но и не слишком людное, особенно зимой, когда уже в шесть вечера темнеет.

Кроме того, я еще живо помнил инцидент у моего дома и оказаться под колесами машины мне совсем не хотелось.

Примерно через полчаса я был дома. До встречи еще оставалось время. Приняв душ и перекусив, я снова прокрутил в голове весь разговор с Сабиной. Еще во время ее рассказа у меня неожиданно возникло ощущение, что между происшествием в поселке и работой, проводимой в этой лаборатории, существует какая-то связь. Кроме того, мне не давали покоя эти две странные буквы «и» и «ф».

При этом я должен был сознаться, что и сама девушка мне далеко не безразлична. Что-то в ней было такое, что невольно завораживало. Вначале она показалась мне более сухой, холодной. Точнее говоря, более взрослой. Но потом, в машине, я присмотрелся и понял, что она, по сути дела, совсем другая, а все остальное — защитная реакция и, возможно, простое желание показаться более взрослой.

Сперва я хотел позвонить своему другу Фуаду, но потом решил этого не делать. Его реакцию легко можно было предугадать. А выслушивать очередное нравоучение мне не хотелось.

Где-то в полвосьмого вечера я стал собираться. Вытащил из шкафа старую куртку, нашел джинсы, изрядно потрепанные, надел кроссовки. Куртка и джинсы были мне явно малы, я не надевал их уже года три. Так что я представлял собой довольно живописную фигуру. Уже в прихожей я вспомнил о том, что изредка брал с собой на ночные прогулки.

Машина в этот ответственный момент меня не подвела, завелась с полоборота. Как будто чувствовала, что предстоит важное дело.

Выехав из микрорайона на широкий проспект, прямо ведущий к стадиону, я включил радио. Передавали последние новости. Практически во всех уголках страны происходили малоприятные события. То тут, то там возникали новые противоречия, замешанные на национальных, экономических или каких-либо иных проблемах.

Поражала меня — в принципе не слишком сведущего в политике человека — поспешность, а порой явная несостоятельность решений, принимаемых противоборствующими сторонами.

Конечно, кого-то может удивить моя политическая инфантильность, — все-таки журналист, хоть и не центральной прессы. Просто мне казалось, что в данной ситуации от всех, в том числе и от прессы, требовалась взвешенность и выдержанность. Информация, получаемая нами, была подчас противоречивой и тенденциозной. И явно не способствовала спокойствию и взаимопониманию.

В этом вопросе я был полностью на стороне нашего редактора, который не поддался на уговоры, а иногда даже на запугивания, и не превратил нашу газету в бульварный листок. Слишком много во всех этих требованиях и митингах было личного — амбиции ряда политических лидеров, рвущихся к власти, желание тех, кто уже был у власти и не хотел ее отдавать, упрочить свое положение. И совсем слабо в этом гуле звучали голоса тех, кто призывал к обычной работе. Да-да, именно к работе — у станка, у прилавка и т. д. Хотя именно это было нужно всем. Создавалось впечатление, что весь мир сошел с ума.

К стадиону я подъезжать не стал, а остановил машину возле универмага. До места встречи нужно было пройти буквально сотню шагов. Двигатель я не выключил, но левую дверь закрыл, оставив открытой правую переднюю.

Переложив во внутренний карман пиджака то, что я изредка брал с собой и полурасстегнув молнию куртки, я пошел в сторону стадиона.

Было пустынно. Дул холодный пронизывающий ветер. И, честно говоря, мне очень хотелось вернуться в машину, но любопытство не позволяло мне уйти. Машин практически не было, только изредка мелькали огни машин, проносящихся по проспекту в сторону города.

Прошло уже несколько минут, я было собрался уходить, как вдруг неожиданно ко мне подъехала машина, вынырнув откуда-то из переулка. Она остановилась в нескольких метрах от меня. Через секунду послышался звук открывающихся дверей и показались двое мужчин.

Лиц их я не видел, но интуитивно понял, что долго разговаривать со мной они не станут, если вообще станут.

Было довольно темно. Те секунды, которые они потратили на то, чтобы подойти ко мне вплотную, показались мне вечностью.

Не отдавая себе отчета, я выхватил из-под куртки то, что у меня было припасено для подобных собеседников, и почти без замаха обрушил удар на голову ближайшего.

Глухо застонав и схватившись за голову, он повалился на землю. Велосипедная цепь с килограммовой гирькой оказалась надежным оружием. Не теряя времени, я выставил вперед обе руки, сцепив в замок и обвив той же самой цепью, зажав при этом в одном из кулаков гирьку.

Удара я не почувствовал. Будучи выше меня на целую голову, второй мужчина буквально врезался грудью в мои руки и, охнув, стал оседать. Я не терял времени даром. Разматывая на ходу цепь, я бросился к своей машине.

Вдруг я заметил, что машина, из которой вылезли эти двое, обогнув лежащих, въехала на тротуар и, набирая скорость, устремилась на меня.

Но я успел. Сбив с ног какого-то типа, бегущего мне навстречу с противоположной стороны, я влетел в свою машину и она убедительно доказала мне, что в трудную минуту на нес можно положиться.

Как бы угадав, что происходит, она послушно сорвалась с места, и я в мгновение ока оказался в потоке машин, направляющихся в сторону города.

Но моя радость была преждевременной: я увидел в зеркале нагоняющую меня черную машину, а за ней еще зеленую. На шоссе моя старушка была бессильна помочь мне. Надо было прорываться к центру. В узких переулках и запутанных улицах старой части города можно было попытаться уйти от погони. Но до центра было еще далеко.

Не обращая внимания на светофоры, мы мчались по улицам города. Вскоре мы оказались на мосту. Совсем недавно в центре города был сооружен мост, после чего движение шло как на мосту, так и под мостом. Слева и справа от моста были узкие улочки.

Так вот, слева по ходу движения улочка круто сворачивала в переулок, выходящий на проспект, ведущий к центру. Но чтобы выехать на эту улочку, необходимо было развернуться на 180 градусов и при этом не врезаться в металлическую ограду, отделяющую проезжую часть от тротуара.

В ограду я не врезался, но когда машина на двух правых колесах вписывалась в этот чертов поворот, я пережил несколько очень неприятных секунд. Моим преследователям повезло меньше, чем мне. Зеленые «жигули» вырвавшиеся вперед, не вписались в поворот, вылетели на тротуар и врезались в стену.

Водитель черной машины, очевидно, был более опытен. Он не стал рисковать, а сбросив скорость, аккуратно развернулся. Впереди был проспект, а на проспекте он мог догнать меня в два счета.

Мне повезло и на сей раз. Из-за достаточно плотного потока машин им не удалось ко мне приблизиться. Но долго это продолжаться не могло. Медленно, но неуклонно большая черная машина, перестраиваясь, приближалась ко мне. К счастью, впереди показался поворот.

Не обращая внимания на дорожные знаки, я повернул вправо. Впереди была крутая узкая улочка. Этот район я знал хорошо. Улицы были настолько узки, что даже одной машине было трудно проехать, но самое главное — мне надо было дотянуть до прокуратуры. Там моих преследователей ждал сюрприз.

Водитель черной машины был безусловно опытен, он особенно не слишком приближался, но и не выпускал меня из виду.