У нас жил кот Кузя. Серый с черными полосками – был он очень высок, и своим видом и повадками напоминал камышового кота. Частенько нам приходилось выслушивать жалобы соседки по поводу нападения Кузи на ее немецкую овчарку. Мы кота очень любили. Ему многое позволялось, но вот спать в нашей постели ему не разрешалось. Иногда кот все же потихоньку пробирался в нашу спальню и ложился мне на ноги. А я, почувствовав тяжесть его тела, шевелила ногами, прогоняя его. Еще у него была привычка по ночам смотреть в окошко, каким-то образом раздвигая занавески. Перед сном я занавески сдвигала, а утром они уже были раздвинуты. Часто, вставая ночью, я видела кошачий силуэт на фоне темного окна.

Как-то наш котик занемог. Пропал аппетит, воспалились глаза. Приглашенный ветеринар нас просто сразил, сказав, что кота не спасти. У Кузи была чумка. Отчаянно боролись мы за жизнь нашего любимца: делали назначенные уколы, ночами по несколько раз кормили его с ложечки куриным бульоном. Но… Одолеть болезнь мы не смогли. Угас наш Кузя. Похоронили мы его возле дома. И очень горевали.

Спустя, приблизительно, месяц, после этого печального события, ночью я почувствовала привычную тяжесть кошачьего тела на моих ногах. Я лежала на спине. «Опять этот Кузя пробрался ко мне в постель», – с недовольством подумала я. И, как всегда, пошевелила ногами, пытаясь прогнать животное. И… «кот» встал и пошел. Пошел он по направлению к моему лицу. Вдруг мысль о том, что Кузи-то давно уже нет, пронзила меня! Но «кто-то» шагал по мне! Я лежала, закаменев, плотно зажмурив глаза, никакая сила не заставила бы меня их открыть. Дошагав до моего лица, это «нечто» остановилось. С этой стороны я ощущала сильное тепло, тогда как другая половина моего лица была очень холодная. Стояла зима и в комнате было холодно. Это продолжалось несколько минут. Потом «кто-то» мягко спрыгнул на пол и, судя по удаляющимся шагам, пошел к двери.

Утром занавески на окне были раздвинуты…

После ужина я и мои домочадцы пошли спать. Среди ночи какая-то смутная тревога подняла меня с постели. Я, толком еще не проснувшись, поспешила на первый этаж. Жили мы тогда в двухэтажном коттедже в военном городке в населенном пункте Верхняя Нора (Германия). Послонявшись по темным комнатам, я вернулась в спальню. Легла и стала анализировать, чего это мне вдруг вздумалось бродить внизу без всякой цели.

И вдруг боковым зрением я увидела световое пятно на стене слева от меня. Повернула голову. Глазам моим предстала картина, ошеломившая меня. На стене светилась карта размером где-то 50×50 сантиметров. Отчетливо были видны очертания суши и моря. Такие карты я видела в школьных учебниках истории. Когда мы изучали наступление наших войск в ходе Великой Отечественной войны. Направление наступления было обозначено стрелками. Они были широкими в основании и постепенно сужались. Вот такие стрелки составляли узор в виде кленового листа на светящейся карте. Карта была цветная. Замерев, я смотрела на все это минут, эдак, пять. Затем изображение стало тускнеть и пропало вовсе.

О сне не было и речи. Сердце «прыгало» в груди. Я ничего не понимала в происходящем этой ночью. Резкий телефонный звонок прямо-таки подбросил меня. Мужа поднимали по тревоге.

Утром я села завтракать, глядя в телевизор. И… чуть не подавилась, увидев на экране «мою» ночную карту с «кленовым листом». В новостях говорилось о начале боевых действий в Персидском заливе.

Объяснить происшедшее я, конечно, не могу. Хочу лишь добавить, что из окна нашей спальни вдали виднелась каменная арка с колоколом, который тревожно гудел под каждым порывом ветра. Арка стояла перед входом в Бухенвальд.

Живем мы на самой последней улице поселка, она так и называется – Степная, так как, впереди только степь, а точнее – поля. Должна, однако, сказать, что место, где расположен дом, не самое привлекательное. Прямо перед домом, всего метрах в трехстах, раскинулось… кладбище. Чуть наискосок, – газовая контора и, если ветер дует в сторону дома, чувствуется едкий специфический запах сжиженного бытового газа, которым заправляют баллоны. Почти над домом проходит высоковольтная линия электропередач. Прямо скажем, – не сосновый бор.

Дом, в котором мы живем, строили не мы. Был он нами куплен. И, как оказалось… вместе с невидимыми обитателями. О которых, впрочем, мы и не подозревали до поры до времени. И, только спустя полгода, когда нами был почти закончен ремонт, и в доме появились кот Тима и миттельшнауцер Стронг, поняли, что мы не единственные обитатели дома. По многочисленным комнатам Тима ходил совершенно спокойно, и только в комнате, выбранной нами под спальню, с ним происходило что-то странное. Кот нормально себя чувствовал себя в ней до какой – то невидимой черты, переступив которую, он мгновенно преображался. Рыжая шерсть вставала дыбом на холке и по всему хребту, уши прижимались к голове, хвост бил по бокам и кот издавал совершенно дикие пронзительные вопли, широко оскалив зубастую пасть. В первый раз мы, наблюдая эту картину, жутко испугались. Но, это происходило вновь и вновь, и мы заподозрили, что животное видит кого-то невидимого для нашего взора. Чувствовали себя очень неуютно, зная, что мы тут, мягко говоря, не одни. «Масло в огонь» подливал Стронг, который вдруг принимался грозно лаять на пустой, на наш взгляд, угол. При этом шерсть у него тоже вставала дыбом. И зубы он щерил, и грозно рычал. Видно, не нравился ему этот «невидимка».

В доме пропадали мелкие вещи. Вообще-то, у нас каждая вещь в доме имеет свое место, а тут ищешь, ищешь… Точно знаешь, что еще вчера эта вещь была на своем месте, но это – вчера… А сегодня – ее нет. Через час вещь могла оказаться на своем обычном месте. Впрочем, не все вещи возвращались на свое место… У меня были любимые маленькие ножницы, которыми удобно было обрезать нитки, когда я шила. Они… пропали. Безуспешно я их искала, видимо, они нравились не только мне. Как-то совершенно неожиданно они появились, когда я уже совсем распрощалась с ними. Но радость моя была недолгой. Через несколько дней они опять исчезли, на этот раз – навсегда.

Мы уже привыкли к исчезновению вещей и не обращали на это внимание. Но… стали происходить более интересные вещи: стал вдруг пропадать кофе. Кроме меня его никто не пил, «грешить» было не на кого. А уровень кофе в банке скачком резко понижался. У «кого-то», видно, тоже было низкое давление или просто кофе пришелся по вкусу. Также скачками понижался уровень меда в банке, и опять-таки, никто кроме меня его не употреблял. Мед потреблялся мною по чайной ложке в день, т. е… постепенно. Но однажды я, открыв банку, могла увидеть ее дно. «Так, – думала я, – мало того, что любитель кофе, да еще и сластена!». Я склонна была думать, что «существо» все же женского рода, ибо кому еще мог понадобиться гель для волос, едва начатый мною, но за один день законченный «кем – то». И крем для рук – тоже.

А однажды я, как видно, провинилась. Проснувшись утром и взяв в руки байковый халат, намереваясь его надеть, я не поверила своим глазам… Тупо смотрела я на изрезанные в «лапшу» полы халата. Причем такие идеально ровные полоски нельзя было нарезать ни ножницами, ни бритвой, ничем мне известным… Кто это сделал? Зачем? Почему? Муж и сын тоже рассматривали эту «лапшу» на халате с большим удивлением. Как возможно было это сделать? Да еще таким необычным образом? Вопросы наши остались без ответа, да и к кому их можно было адресовать?

Как-то утром, накормив омлетом сына, отправила его в школу. Муж доедал завтрак, я мыла посуду. В кухне у нас, еще от прежних хозяев, осталась огромная, занимавшая почти треть кухни плита. На плите лежали скорлупки от десятка яиц. Они были сложены одна в одну так, что представляли собой увесистое сооружение. Муж сидел лицом к плите. Я боковым зрением увидела, что лежащие на плите скорлупки с такой силой были сброшены на пол, что, упав на пол, оказались на расстоянии полутора метров от плиты. У меня – отменная реакция, я, как только заметила «полет», мгновенно повернулась лицом к плите. Так мы с мужем и наблюдали за всем. Ничего не понимая, молча смотрели мы то на скорлупки, то друг на друга. А что тут скажешь? Кому рассказать – не поверят, да еще произведут несколько вращательных движений пальцем возле виска.