— Иди сюда, детка. Ты устало выглядишь. Давай поговорим.

Услышав ласковый голос тетушки, Мейбл отчаянно захотелось броситься к ней, уткнуться лицом в колени и вдоволь выплакаться, рассказав обо всем, что тяжестью лежало на сердце. Но Памела была матерью Виктора, поэтому в общении с ней следовало быть сдержанной. Мейбл оставалось лишь улыбнуться и сесть на диван. Правда, устроилась она в некотором отдалении от Памелы.

— Меня беспокоит мысль, что Виктор пожелает оставить Гэри при себе, — призналась Мейбл, скрывая дрожь в голосе. — Боюсь, он не станет прислушиваться ни к каким доводам…

— Не волнуйся, дорогая. Дай ему немного времени, чтобы он успел прийти в себя. Пойми, его сильно потрясло известие, что он отец. Впрочем, как и всех нас… Кстати, где он сейчас? — поинтересовалась Памела, оглядываясь на окна, выходившие в сад.

— Не знаю, — вздохнула Мейбл. — Наверное, возле цветника, с Лорной.

— Да, он скоро утихомирится, — добродушно заметил Шарль, бросив на женщин взгляд поверх газеты. — Подумать только, у него есть сын! И вдобавок Гэри похож на Виктора, как две капли воды. Едва взглянув на мальчика, наш сын сердцем почувствовал, что это его ребенок. — Совсем не английским жестом Корте — старший прижал руку к груди. Его глаза поблескивали влагой. — А я наконец-то получил внука! Это огромная радость для меня, хотя в то же время и большая печаль. Потому что я жил, ничего не зная о малыше. Наша семья очень дружна, Мейбл. И у нас принято заботиться друг о друге, понимаешь?

— Она все знает, Шарль, — мягко заговорила Памела. — Оставь ее в покое. Бедняжке порядком досталось за последние дни. Смотри, какая она бледненькая! Сейчас не время вести назидательные разговоры…

— Со мной все в порядке, тетя. И мне прекрасно известно, что все, кто носит фамилию Корте, горой стоят друг за друга. Если потребуется, каждый из вас поднимется на защиту близкого человека. — Мейбл устало поднялась с дивана, чтобы уйти.

Памела поймала ее за руку.

— Успокойся, детка. Присядь. Шарль, плесни девочке чего-нибудь покрепче…

— Да-да, сейчас… — с виноватым видом поднялся Корте на ноги. — Чего тебе налить, милая?

— Не знаю… — Мейбл готова была разрыдаться, почувствовав вдруг, что двое этих людей заботятся о ней, как о родной дочери.

— Пара глотков коньяку не помешает, — уверенно заметила Памела, ласково обнимая племянницу за плечи.

Шарль плеснул в широкую низкую рюмку золотистой жидкости и протянул Мейбл.

— Спасибо, — прошептала она.

— Не за что, дорогая. Прости меня. Поверь, все будет хорошо. Уж я-то как отец знаю! Дай нашему сыну немного времени, и тогда он…

— И что же тогда? — прозвучал откуда-то знакомый голос.

Обернувшись, Мейбл едва не выронила рюмку. У распахнутых двустворчатых дверей стоял высокий, стройный Корте — младший, обнимая за талию Лорну. Та прильнула к нему, обвив обеими руками, словно боялась даже на миг выпустить из объятий.

— Кажется, разговор шел обо мне, — продолжил Виктор с напускным спокойствием. — Интересно, что же будет, если дать мне немного времени?

Шарль нахмурился, глядя на появившуюся пару.

— Ты сделаешь то, что следует, — сдержанно ответил он. — Хотя я вижу, сынок, что твоя жизнь более сложна, чем можно было предположить…

Бесстрастно выслушав отца, Виктор с некоторым вызовом посмотрел на бледную как снег Мейбл, после чего перевел взгляд на прильнувшую к нему Лорну.

— Наша гостья подвернула ногу на ступеньках террасы, и ей трудно идти, — пояснил он.

— Ах, Виктор, я давно говорила тебе, что ступеньки нужно починить, — всплеснула руками Памела, поднимаясь с дивана. — Уж не растянула ли ты сухожилие, Лорна?

— Не знаю, но нога болит очень сильно, — пожаловалась та с вымученной улыбкой. — Не могу на нее ступить.

— Сейчас я возьму в кухне лед и наложу на щиколотку холодный компресс. А ты поднимайся пока наверх, — распорядилась Памела.

Лорна кивнула и сделала попытку шагнуть, однако тут же лицо ее исказила гримаса боли.

— Ничего не выйдет. Придется отнести меня в спальню, — с лицемерным смущением вздохнула она, протягивая красивые обнаженные руки к Виктору.

Наблюдая за сестрой, Мейбл стиснула зубы так сильно, что, казалось, их трудно будет разомкнуть.

Виктор с готовностью подхватил Лорну на руки словно пушинку и понес наверх, а тетушка Пам отправилась на кухню. После их ухода в гостиной повисла напряженная тишина, которую через некоторое время нарушил Шарль.

— Насколько я понимаю, в жизни моего сына не все просто, — медленно произнес он.

— Иными словами, вы поняли, что Виктор сходит с ума по Лорне? — спросила Мейбл, удивившись бодрым интонациям собственного голоса. Ведь сердце ее сжималось от боли.

Умудренный жизнью глава семейства Корте понимающе посмотрел на мать своего внука.

— Скорее, Лорна интересуется моим сыном, — спокойно поправил он Мейбл, — а не он твоей сестрой. Это разные вещи…

— Что толку гадать, она влюблена в него, или он в нее. Поверьте, Шарль, для меня это одно и то же, — возразила Мейбл, часто моргая, чтобы не расплакаться. — Я не так глупа, как может показаться…

— Напротив, ты очень умная женщина, — произнес неожиданно появившийся в гостиной Виктор. Он вошел тихо, незаметно. — Именно поэтому я и надеюсь, что ты согласишься с предложением, которое в сложившейся ситуации кажется мне единственно верным.

Нервно поежившись, Мейбл отпила глоток коньяку, чтобы успокоиться. Однако, едва попав в горло, жгучее спиртное заставило ее поперхнуться. Недовольно поморщившись, Виктор шагнул к ней, забрал рюмку и поставил на столик.

— О каком решении ты говоришь? — откашлявшись, поинтересовалась Мейбл с горькой усмешкой. — Может, мне навечно сгинуть с твоих глаз, бросив сына, чтобы вы с Лорной создали счастливую семью?

Виктор скользнул укоризненным взглядом по ее измученному бледному лицу.

— Как бы ты ни старалась, фантазии насчет моих отношений с Лорной не помогут тебе облегчить совесть и забыть о связи с Джоном. Поэтому я пропускаю твое замечание мимо ушей. Будем считать, что оно спровоцировано выпитым коньяком, — грустно усмехнулся он. — А предложение, о котором я веду речь, заключается в том, что мы с тобой должны пожениться.

Слушая Виктора, Мейбл ошеломленно смотрела на него, а услышав последние слова, порывисто вскочила с дивана, задев при этом столик. Стоявшая на нем рюмка опрокинулась, и остатки коньяка разлились по столешнице. Сдавленно извинившись за неловкость, она выбежала из гостиной в темноту теплой ночи.

Ноги будто сами несли ее по узенькой тропке в гуще сада, за которым начиналась роща.

— Мейбл, погоди! — послышался за спиной голос Виктора.

Он догнал ее на удивление быстро, схватил за руку и остановил.

— Отпусти меня! — гневно бросила она, пытаясь освободиться.

— Не глупи. Куда ты бежишь, сломя голову? Кругом такая темень.

— А что тут особенного? Разве нельзя немного прогуляться одной?

— Я признаю твое право на одиночество, но сейчас ночь, трудно ориентироваться, поэтому тебе придется гулять в моем обществе. — Виктор двинулся вперед, по-прежнему держа Мейбл за руку.

Ей не оставалось ничего иного, как подчиниться. Обреченно вздохнув, она несколько минут шла молча, прислушиваясь к потрескиванию сухих веточек под ногами и к таинственным ночным звукам. В траве возились мелкие зверьки, а в кронах деревьев подавали какие-то звуки потревоженные птицы.

— Неужели ты действительно ожидаешь, что я выйду за тебя замуж? — тихо спросила Мейбл спустя некоторое время.

— А тебе не хочется, чтобы Гэри жил в нормальной семье? Это возможно лишь в том случае, если мы поженимся.

Показалась луна, осветив бледным светом окрестности. Оба остановились, выйдя на полянку, посреди которой возвышался громадный дуб.

— Хороша же будет обстановка, в которой Гэри придется расти — семья, где родители терпеть не могут друг друга.