А тут ощущение станка, бездушной машины. Да, отель красивый – все блестит, все сверкает, персонал вышколенный, блюда красиво сервированы на шведском столе. Но я заскучала по атмосфере дворца Пауло и Лючии, по нашей террасе, субботним вечерам, там за ужином вся компашка превращалась в теплую дружную семью. Большим отелям не хватает душевности, но это закономерно - тут люди зарабатывают деньги. А Пауло или Лючия живут своим отелем, вкладывая душу.

Быстро поужинали и вернулись в номер, Васька распаковала комп и полностью ушла в него. Я вышла на небольшую террасу, мысленно составляя план на ближайшие два дня. Утро мы себе плотно расписали нужными нам процедурами до самого обеда, а вот в обед можно будет попробовать сесть за мольберт, сегодня мне как-то лениво, да я вообще не уверена, что Муз уже отдохнул, не чувствуется пока его стремления совершать новые подвиги. Ладно, пойду распакуюсь, выберу фотографии, найду место для мольберта, на балконе не получится рисовать, тут, скорее всего, пекло будет.

Василина что-то строчила на клавиатуре, я вспомнила, что тоже почту давно не проверяла, махнула рукой на мольберт и открыла комп. Мдааа, почта за то время, что я ее не открывала, значительно пополнилась корреспонденцией. Лючия пишет, что «твои картины произвели фурор, три картины у отца хотят выкупить, он спрашивает, сможешь ли ты ему отрисовать еще их? А ту, где ты с Марком, он просит побольше форматом сделать». Пауло свою выгоду не упустит, наверняка цену задрал, ладно, накину процентов 50, чтобы обоим приятно было. Я отписалась, что постараюсь, но точнее смогу сказать только тогда, когда мы осядем надолго на одном месте, сейчас делать копии желания не было.

Письмо от мамы, которая в мягкой форме передавала слова бабушки о моем недалеком уме и безнадежном будущем старой девы. Бедная Годислава Драгорадовна ночами теперь спать не будет, мучаясь моим мрачным будущим.

Издатели настойчиво просили поторопить Василину Елисеевну, потому как ее готовят отдельной серией и нужно еще хотя бы парочку ее новых произведений. Я обнадежила их, что в скором времени мы что-то выдадим.

Алекс дважды напомнил о себе, оставила пока без внимания: если что-то получится написать в ближайшее время, то напишу.

Старые заказчики деликатно подкидывали идеи, чем можно их порадовать. Я в ответ кинула фотографии новых картин, пусть и у них настроение поднимется, может тоже в отпуск рванут.

Остальное было не столь существенно, но времени на ответы заняло прилично.

- Васён, - позвала я.

- М-м-м-м, - не отрывая взгляда от монитора, поучаствовала в диалоге.

- Тебя решили отдельной серией, но издатели просят выдать продолжение.

Васька оторвалась от компа, удивилась и довольно расплылась улыбкой.

- Лиса, правка будет позже, не напрягай меня с ней. У меня тут немного другой роман пошел с другими героями.

- Он выбивается из серии?

- Значительно, – отмахнулась она, снова погрузившись в иную реальность.

Пока непонятно - хорошо это или плохо. Если роман принципиально выбивается из серий, которые выпускает издательство, то пристроить его будет сложновато, но так как у подруги уже есть распроданные тиражи, то издательство может пойти навстречу и выпустить вне серии, но надо, чтобы все риски взяло на себя издательство. Ладно, разберемся.

- Васён, мне тоже нужно время на иллюстрации, - напомнила ей.

- Хорошо, я постараюсь…

Так, что мы имеем по Алексу? Он хотел Ваську в шляпе, меня за завтраком, красотку за столиком в кафе с длинными ногами и волосами и яркого итальянца с газетой и собачонкой. Василину пока отложила, себя тоже, внимательно начала всматриваться в лицо женщины, лицо вроде спокойное, но там такая гамма страстных чувств. Муз улыбнулся во всю ширь и дал добро.

До ночи успела установить мольберт и попыталась набросать контуры, блин, света не хватает. Спустилась на рессепшн, попросила принести парочку торшеров и была неприятно удивлена вежливым отказом, может быть завтра они и смогут меня выручить, но сегодня никак. Билиииин, хочу во дворец к Лючии. Хочу, чтобы меня холили и любили. Ладно, обойдусь, сегодня все равно уже поздно, завтра после процедур начнем с Музом творить.

Утро у меня началось рано, в сумерках сделала привычный йоговский комплекс, Васька сладко посапывала, спать она легла всего пару часов назад. Я приняла душ и подошла к мольберту, развернула его к окну, первые лучики солнца окрасили холст теплым оранжевым цветом, я установила фотографию красотки и продолжила набрасывать контур, успела я много, но до красок было еще далеко. Разбудила подругу, отправились на завтрак. На завтраке было грусть как печально: чай в пакетиках. Но это ладно, переживу, а вот Васька исплевалась, отпробовав кофе пятизвездочного спа-отеля. Выпечка вроде свежая, но почему-то безвкусная. Ну ладно, мы тут не ради живота, а ради красоты.

Процедуры прошли по плану, удивили только парикмахерские услуги: один человек мне помыл голову, второй сделал массаж, третий покрасил, четвертый сделал укладку. Вот интересно, если бы у меня была еще и стрижка, они бы пятого парикмахера к этому привлекли? Причем не парикмахеры ходили ко мне, а я по кабинкам. Ожидала, что и с остальными депиляциями, маникюрами, педикюрами подобное будет. Маникюр сделала одна девушка, педикюр другая, а красила уже третья. Мы с Васькой все переживали насчет того, что пришли без блата, но решили, что в отеле блат неуместен.

Подруга осталась еще на какие-то дополнительные манипуляции то ли с телом, то ли с головой, а я быстро пообедала и к мольберту, меня ждала Алесандра. Почему-то именно это имя ей подходило больше всего: сильная, гордая, страстная и в то же время очень женственная, ранимая и безумно красивая, причем красота не девичья, а глубокая женская.

Сначала, как обычно, прорисовала антураж: дерево, под которым стоит столик, вывеска кафе, часть улицы, брусчатка, столик за которым сидит Алесандра, пустой стул напротив нее. Потом приступила за самое приятное – передача цветом, формой настроения героини, я решила, что она ждет бывшего любимого мужчину, которого все еще любит. Для него она одела юбку до колена, показывая длинные ноги, для него открытые, не по сезону, босоножки на высоком каблуке, делающие стройными голень. Для него нарядная, совсем легкая блузка с открытыми красивыми руками. Для него роскошные волосы лежат ровными волнами, для него блестят глаза и губы. А в глазах такая тоска по нему - пока его нет, она может себе это позволить, но потом, рядом с ним, будет беззаботно смеяться, кокетливо водить открытыми плечиками, привлекать к себе внимание всех окружающих мужчин, чтобы он понял, какую богиню упустил из своей жизни. Она сильная, она сможет это пережить и выйти счастливым победителем, но, Господи, как же она любит его. Вот сейчас в самый последний раз она на него посмотрит и постарается забыть его, будет помнить только свою любовь к нему и все!

Провозилась я долго: когда наконец Муз удовлетворенно кивнул головой, за окном был поздний вечер. Василина полулежала на кровати, печатая текст. Время девять.

- Васён, - тихонько окликнула я. Она подняла голову от монитора, - мы ужинать идем?

- Пойдем, похлебаем чего-нибудь, - легко оторвалась она от своей нетленки.

Быстро перекусили и вернулись в номер, перед уходом я развернула мольбет лицом к двери. Мне нужен был Васькин вердикт, точно ли я передала то, что чувствовала. Она первая зашла в номер и застыла в шаге от Алесандры, жадно рассматривая ее.

- Лиса, - наконец выдохнула подруга, - она такая красивая, у меня даже дух захватило от ее внутренней красоты. Она ждет любимого, с которым рассталась или хочет расстаться? Но она его очень любит, и эта любовь сейчас ее ослабевает, но потом, когда она до конца расстанется – это будет ее сила.

Я улыбнулась, порадовавшись, что верно передала суть картины, Васька с первого мгновения ухватила суть – это главное, значит, остальные увидят тоже.