Бабуля молчала.

- Девятнадцатый?

- Ну хоть историю свой страны ты знаешь, это не может не радовать, - пришла в себя она.

- А Марк когда родился?

- В двадцать втором, - четко ответила она.

То есть Марианна должна была появиться на свет не позднее двадцатого года.

- И еще напомни про мужа Василисы, у меня почему-то провал полный в памяти по поводу него.

- Это потому что ветреная и занята постоянно чем попало.

- Бабуля, - не обратила я внимания на ее претензии, - фамилия мужа как была у Василисы?

- Кемпински, я же тебе говорила.

У меня уже мозг пух от аналитической работы. Если Василиса родила обоих детей от Кемпинского, то Марк Кемпинский точно не имеет отношения к нашему роду, он в это время был за тридевять земель. Вот и все, а мы тут целую романтичную комедию нарисовали. Вроде вся картинка сложилась, но чувства удовлетворения нет, словно пару пазлов положили не на свое место, спутав их между собой, и это вносило еле заметный дискомфорт. Хорошо, применим элементарную арифметику: если от революции Василиса бегала до 19-го года и метрики новорожденной дочери она потеряла именно в это время, то Марианна должна была родиться не позже конца 18-го. Если Марк наш и Василиса наша (хронологически Марк уехал от нее в октябре 17-го) при условии, что дружили они не только платонически, то возможный ребенок должен родиться в июле 18-го года. В стране неразбериха, вполне возможно, что метрику вообще не получали на ребенка. Тогда от кого второй ребенок?

- У детей Василисы фамилия была Кемпински? У обоих?

- Какая же ты у нас недалекая. У нормальных людей, когда женщина выходит замуж, то берет фамилию мужа, а если появляются дети, то они тоже берут фамилию отца. Ну это уж ты должна знать.

- И у Василисы, и у Марка была фамилия Кемпински?

- Ну естественно.

«Как звали мужа», - написала Васька на салфетке.

- Как звали мужа Василисы?

Бабуля немного помедлила, то ли занята чем-то, то ли мои вопросы начали напрягать. Васька в это время переводила наш разговор шепотом Андреа.

- Антон.

Я написала «Антон Кемпински» по-английски и показала ему, он неуверенно пожал плечами: «Не знаю о таком». Значит не наш Марк, но ощущение, что мы совсем близко, только непонятно близко к чему и с какого боку не отпускало.

Марк Антонович, Марианна Антоновна. Не, незнакомое сочетание. А если Марианна Марковна? Коряво звучит, но знакомо. Не помню я Марианну Антоновну, юлит бабуля. Годислава Драгорадовна никогда не врала, но тайны обожала, и скрывать их большая любительница. Но когда ее припирали к стенке неоспоримыми фактами, то либо обижалась и гордо удалялась, либо молча соглашалась.

- Бабуля, - улыбнулась я, опять поймав себя на маминых нотках в интонации, - Марианну Антоновну я не помню, а вот Марианну Марковну очень хорошо. Почему тогда у детей отчества разные?

Васька выразила мне свое немое восхищение, подняв вверх большие пальцы обеих рук. Бабуля приперлась к стенке, только бы сейчас не ушла в несознанку. Годислава Драгорадовна бессильно пыхтела в трубку, хорошо уже то, что не положила ее.

- Бабуля, отцы у Марианны и Марка были разными. Так?

Пыхтение в трубку.

- Бабуль, ты сейчас-то чего скрываешь? Сто лет прошло. В наше время рожают и без официального мужа, и сильного порицания это не вызывает.

- Василиса была не такая, - вырвалось у бабули.

- Они успели пожениться!

- Тебе зачем надо ковыряться в этой истории? – повысила голос бабушка.

- А тебе какой смысл утаивать правду? – все же материнские гены во мне есть, просто они дремали.

- Потому что это уже ничего не решает!

- Годислава Драгорадовна, я сейчас кратко перечислю то, что я знаю, если где ошибусь, то поправьте меня.

Васька смотрела на меня совершенно круглыми глазами, такой она меня еще не видела и не слышала, в особенности с властной бабулей.

- Василиса и Марк тайно успели пожениться, когда он приезжал к ней в Москву. Но об этом они решили никому не говорить, подождать до декабрьской свадьбы. Василиса поняла, что беременна и вынуждена открыть правду родителям. Родила, и ребенка записала на Марка.

Бабушка пыхтела, значит, пока я нигде не ошиблась.

- Что случилось потом? Они не успели выехать из страны? Пришлось бежать. В Киев? Но там тоже было все перекрыто.

Пыхтение. А откуда же взялся тогда второй Кемпинский? Если Василиса сильно любила Марка (я чувствовала и как любила, и как тосковала), родила от него ребенка. Не могла она через год-два с маленьким ребенком от любимого законного мужа выйти замуж за другого. Принудили? Вряд ли. Обстоятельства могли поставить в такие условия, что пришлось спасать свою жизнь и жизнь ребенка и искать спасение в новом браке. А вот это возможно.

- Появился спаситель, который был угоден новой власти. А то, что фамилии совпали с законным мужем это просто случайность?

- Он был его старшим братом, - выдала бабуля.

- Что? – я вмиг забыла как дышать и чуть трубку не выронила.

Васька, успевшая отрывками перевести наш разговор замолчала, впав в прострацию, Андрея выглядел сильно удивленным.

- Он познакомился с Василисой еще в Лидо, когда приезжал с родителями для знакомства с невестой Марка. После революции каким-то чудом пробрался в Киев, сказал, что Марк утонул на пароходе, который отправлялся в Италию, Антон обещал помогать и даже пытался вывезти Василису с ребенком из России, но ничего не получилось.

Пока я слушала бабушку, подруга выясняла подробности у Андреа, подсунула мне исписанную салфетку: « М. уехал в 20 г. во Францию, в 25-ом в Италию».

Получается, что двое встретились, поженились, революция их разъединила,  Василиса родила дочь и оба (муж и жена) ищут возможности соединиться, не теряя надежды. Тут появляется брат мужа и зачем-то врет, что Марк погиб. Я опять словила эмоции Василисы, слезы сами катились градом по лицу, жуткая обида сдавила горло. Меня обманули, вернее не меня, а Василису, обманули подло и жестоко. И кто? Родной брат любимого мужчины, он меня утешал, был опорой и защитой. И я ему верила. Не сменившаяся власть лишила меня семьи и надежды, а этот человек. Слезы отчаяния, безысходности катились по лицу, и я ничего не могла с ними поделать. Андреа прижал к своему плечу мою голову, пытался утешить. Только не меня надо утешать, а ту Василину, у которой украли счастье. И в одно мгновенье все прекратилось, слезы высохли, словно их и не было, спазм отпустил горло. Ну и что это было?

- Он очень заботился о Василисе, о Марианне, настоял на том, чтобы расписаться, раз Марк погиб, то теперь он ответственен за нее и их ребенка, - бабуля все это время говорила в трубку.

- Он соврал, - сказала я ей, когда голосовые связки позволили это сделать, - Марк только в 20-ом году уехал во Францию.

- Вот, подлюка! Не зря он мне не нравился.

Прошу прощения, бабушка у меня хоть и дворянских кровей, но иногда выражается, как холопка.

- Ты ж его никогда не знала, - напомнила ей.

- Достаточно того, как о нем рассказывала Василиса.

- Что рассказывала?

Бабуля опять замялась.

- Она боялась его…

- В смысле боялась?

- Ну не боялась, а опасалась, не доверяла. По словам бабушки, Антон был очень принципиальным, жестким человеком. Когда он пропал в 25-ом, Василиса сразу же переехала в другой город.

- Понятно, следы заметала, - сделалось так безнадежно грустно, - но она же родила от него Марка.

- А ты бы что сделала на ее месте? Утешил, окружил заботой, постарался привязать к себе и даже сына назвал в честь брата.

- Ну да, только это никак не вяжется с его принципиальностью. Наврал, разлучил брата с женой… Наверняка еще и Василисе с три короба всяких страшилок наговорил, а потом пообещал, что только он сможет защитить ее…

- Так и было, только, по словам бабушки, Антон очень любил ее, детей. Но у него эта любовь какого-то болезненного свойства была. Он все время боялся ее потерять, даже ночью просыпался с криком, - бабуля разоткровенничалась, раньше она такого не рассказывала, да и о втором муже ни словом не упомянулась.