зиликом, оливками и пармской ветчиной, с бананами, медом или

чистейшим пышным деревенским маслом — вариант, который

особенно любил сам хозяин. И все это входило в стандартное

меню завтрака. Маффин — щедрая душа — отовсюду привозил

легкие и оригинальные рецепты пищи простой и понятной

большинству его посетителей. За сочувствие своему увлечению он

особенно был благодарен Джиму. У Мэри Эджерли, матери друга, и у Мэгги, домоправительницы Эджерли-Холла, он позаимствовал

немало отличных рецептов.

73

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

Виола вдыхала аромат лимонно-мятного чая, жмурясь от

солнца, словно жаркой ладонью касающегося ее щеки. Мартин

с удовольствием смотрел на нее. Кто это сказал? «И вот я снова

подросток и снова философствую». Это было в каком-то спектакле

у Джима. «Мартовские иды»!* Точно! Вот и сегодня они, как под-

ростки, готовы протестовать и философствовать. Такими они рас-

стались. Такими же встретились и теперь. Она захватила с собой

гитару. Казалось, ей сейчас не больше семнадцати — как поет Лора

Марлинг, «если настала пора сражаться, я должна отбросить сла-

бость». В черных джинсах, черной футболке и куртке цвета хаки

она напоминала мальчишку.

Цепкий взгляд, которым Мартин обладал от природы и к кото-

рому тем более приучил его спорт, — необходимость подмечать

мелочи в поведении соперников и в окружающей обстановке

и мгновенно их анализировать, делал его отличным диагностом

психологических состояний и обстоятельств. Он заметил, что

с Виолой что-то происходит.

— Что это ты такая молчаливо-веселенькая?

— Да так.

Маффин покосился на нее и провел пальцами по струнам ги-

тары, потом еще раз взглянул и, прижав струны, хмыкнул.

— Робею спросить. У тебя кто-то появился?

— Ради Бога! Хотя бы ты не будь так банален.

— Тут мне тебя не обогнать.

— То есть?

— Ты старательно превращаешься в одну из миллионов отча-

явшихся женщин. Это банально.

— Я не миллионы.

— Само собой!

Возникла пауза.

— Знаешь, чего мне хочется? — вздохнула она.

— Да кто ж тебя знает?

— Чтобы меня отдохнули.

— Потрясающее!.. Как это называется? Из грамматики? Ну, когда

«дом построен»?

— Страдательный залог.

* Роман Т. Уайлдера (прим. автора).

74

ЧАСТЬ I. ГЛАВА VI

— Вот, да. Чтобы тебя отдохнули? Это как?

— Чтобы мне показали места, где я не бывала. Чтобы интересо-

вались, как у меня дела. Чтобы мне что-нибудь рассказывали.

Долго, много, о себе, обо всем.

Он мягко и в то же время серьезно спросил, наклонившись

вперед.

— А ты сможешь слушать?

— С удовольствием. Я так много говорю, что хочется побыть «на

той стороне».

— А сможешь принадлежать?

— Принадлежать? Ты уверен, что выбрал правильное слово?

Он не ответил.

— Свобода и все, что мне нужно, Марти, существует не только

в постели или по дороге к ней.

— Неужели? Кто бы мог подумать? Ты открываешь для меня мир.

— К счастью, да. Если я и хочу разделить свою жизнь с кем-то, то

во всем, а не только… в спальне.

— И это мне говорит человек, вылупившийся из-под купола

итальянского Возрождения? Или немецкой философии?

— Поэзии.

— Тем более. Даже я со своим недомедицинским образованием

помню, что отношения людей дело не столь примитивное и пря-

молинейное. Очень непростое дело. Странно, что именно ты

будто пытаешься мне это доказать. Но тебе не о чем беспокоиться.

Только для того, чтобы дотащить тебя до, как ты говоришь,

«спальни», кому-то понадобится пройти такой путь, что вы по до-

роге успеете разделить и радость, и впечатления, и еще полжизни.

Маффин не увидел на ее лице ни сопротивления, ни обиды, от-

чего, удивившись, он наклонился к ней и продолжил:

— Для этого нужно кое-что, чего у тебя нет. Вот знаешь, почему

я остался с Энн?

— Догадываюсь.

— Нет. Это почему я ее захотел, ты «догадываешься». Но я го-

ворю о другом. Мы долго флиртовали, играли, возбуждались, она

водила меня за нос. Но потом отбросила все и просто дала понять, что я ей нужен. Очень нужен. Она отдалась… сердцем что ли…

И я счастлив. А ты сможешь? Ты живешь, как одиночка, думаешь, как одиночка, ведешь себя, как отъявленная одиночка. Возможно, 75

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

это красиво. Но и неоспоримо при этом. У тебя это на всех местах

написано. А выдать свои желания ты никаким местом не хочешь.

Ты сама по себе.

Она покачала головой.

— Лучше скажи, как тебе Джим? — спросил Мартин. — Знаешь, он молодец — возглавил движение за освобождение женщины

Позднего Возрождения.

— Это ты о книге? А почему с иронией?

— Где я, а где ирония? За кого ты меня принимаешь, Ви? Как

он тебе?

— Удивительный. Он удивительный.

Маффин приподнял брови.

— Скажи это еще раз… У-у-у! А я-то было надеялся сосватать вас.

Выходит, зря суетился. Значит, он тебе понравился, — Маффин

несколько секунд пристально вглядывался в нее и потом добавил

с однозначностью твердого убеждения. — Он тебе понравился, как

никто еще и никогда. Больше всех на свете.

— Не больше…

Маффин увидел ее улыбку — нерешительную, как у подростка, и расхохотался так громко, что напугал посетителей у бара.

— Ребята! Это ж здорово! Вот, ведь, действительно, слепым надо

быть! Можно же было догадаться, когда вы здесь возились со

своим интервью, — и как заговорщик прошептал, — это останется

между нами.

Она встала.

— Пошли, нам пора.

— По коням!

Весь Лондон вышел на улицы. Виола и Мартин двигались

в толпе под возгласы призывов и звуки своих гитар. Они пели

«Обвал», «Держись за то, во что веришь», «Танец пыльной чаши*»,

«Отвори свою дверь»**.

На спуске с моста Ватерлоо к ним присоединилась Энн. Вместе

они добрались до Вестминстера.

* Пыльный котел, Пыльная чаша — серия катастрофических пыльных бурь, про-

исходивших в прериях США и Канады между 1930 и 1936 гг. (прим. автора).

** Песни группы Mumford & Sons (прим. автора).

76

ЧАСТЬ I. ГЛАВА VI

Люди заполняли зал. Садились, но большей частью стояли, раз-

махивая флагами своих организаций. То тут, то там разворачива-

лись и вспыхивали баннеры с призывами сохранить различные

ассоциации и объединения. На светло-серой перегородке над сце-

ной висел экран с изображением логотипа мероприятия. Перед

ним слева и справа размещались столы организаторов, а между

ними белая, похожая на нарисованный прямыми линиями факел, трибуна. Два букета красных лилий украшали сцену у самого края.

Друзья заняли место, остановившись в центре зала в одном из

проходов между креслами.

— Да-а, — выдохнул Маффин, оглядывая толпы людей, все еще

наполняющих зал. — Не слабо! Джим!

Джим, одетый в джинсы, короткую толстовку с капюшоном

и куртку на молнии из плотного хлопкового трикотажа, шел к ним

энергично и быстро, лавируя между группами демонстрантов.

— Да вы — просто бродячие трубадуры!

— Положение обязывает, — сказал Маффин. — Ты будешь здесь

или пойдешь к сцене?

— Я постою с вами, но, когда начнется, перейду туда, чтобы их

не задерживать.

Среди людей вокруг Виола постепенно распознавала лица, ко-

торые видела неделю назад в театре «Флори Филд». По тому, какие места они заняли недалеко от Джима, и по тому, какие люди

окружали их самих, она поняла, что каждый привел сюда еще

и свою группу поддержки. От нее не ускользнуло, как они оборачи-

вались на Джима, что и как говорили ему — в их взглядах и словах