– Вы знаете что-то о постановке? Например, какая задействована труппа?

– Кларисса разве не объяснила? Они называются «Коттрингем плеерс» и считаются самой старой любительской труппой в Англии. Основана труппа в 1834 году сэром Чарлзом Коттрингемом, и с тех пор его семья так или иначе поддерживала их деятельность. Целых три поколения Коттрингемов с ума сходили по театру, и сила их энтузиазма неизменно оказывалась прямо пропорциональна уровню их таланта. Нынешний Чарлз Коттрингем играет Антонио. Его прадедушку приглашали на местные пирушки, до тех пор пока он не набрался наглости положить похотливый глаз на Лилли Лэнгтри. Принц Уэльский выразил ему свое неудовольствие, и с тех пор ни один Коттрингем больше не ночевал в стенах замка. Весьма удобная традиция для Эмброуза. Ему нужно лишь нанять актрису на главную роль и пригласить пару гостей. Джудит Коттрингем устраивает домашнюю вечеринку для режиссера и остальных членов труппы. Все они приедут к завтрашнему обеду.

– А где они играли до тех пор, пока мистер Горриндж не предоставил им сцену в замке?

– Полагаю, инициатором выступила Кларисса, а не Горриндж. Они давали ежегодные спектакли в старом зале собраний в Спимуте, это было событие скорее общественное, нежели культурное. Но завтрашний день не должен быть настолько скучным. Спимутский мясник – что любопытно, учитывая ситуацию, – играет Бозолу, и, говорят, весьма неплохо. Фердинанда играет актер труппы Коттрингема. Это, конечно, не Гилгуд, но Кларисса утверждает, что декламировать стихи со сцены он умеет.

Звук мотора постепенно перешел в тихий рокот, и судно медленно подтянулось к причалу. Каменная дорожка, изгибаясь, спускалась с террасы к берегу с двух сторон, образуя миниатюрную гавань. Крутые ступени, усыпанные гирляндами водорослей, вели к воде. В конце более длинной восточной части пристани возвышались величественные руины – круглый помост для выступлений, из кованого железа, выкрашенный белой и бледно-голубой красками, с изящными колоннами, поддерживавшими изогнутую крышу. Под ней столпились встречающие – компания из двух женщин и двух мужчин, которые стояли без движения, словно запечатленные на картине. Кларисса Лайл находилась впереди, хозяин острова – у ее левого плеча. За ними с невозмутимым и тщательно выверенным безразличием прислуги стояли мужчина и женщина, причем мужчина был выше всех в этой группе.

Но доминировала над всеми Кларисса Лайл. Первое впечатление, которое возникало при взгляде на нее, – богиня со свитой. По мере того как судно приближалось к пристани, Корделия заметила на ней нечто похожее на шорты и муслиновый топ без рукавов, в плотную складку, а поверх него – свободную, почти прозрачную, прямую тунику из того же материала, с широкими рукавами, перетянутую поясом на талии. На фоне этой обманчиво простой, свободно струящейся элегантной легкости Роума Лайл в своем брючном костюме, казалось, излучала тяжелую скованность, режущую глаз.

Встречавшие, словно повинуясь чьим-то указаниям, продолжали стоять без движения, пока судно с легким толчком не коснулось нижней ступени. Потом Кларисса пропела приветствие, подняла руки в трепещущих рукавах «летучая мышь» и побежала вперед. Привычный порядок вещей нарушился.

Во время разговора, который последовал за официальными приветствиями, Эмброуз Горриндж следил за разгрузкой коробок и сумок из импровизированного багажника на корме, а Корделия внимательно наблюдала за ним. Хозяин оказался человеком среднего роста, с гладкими черными волосами и аккуратными ладонями и ступнями. Он производил впечатление толстяка не потому, что обладал лишним весом, а из-за женской припухлости и округлости лица и рук. Его кожа отсвечивала розовым и голубым, а четкой формы румянец на скулах казался почти искусственным. Но больше всего поражали его глаза – большие, сияющие, как черные отполированные морем камни, с прозрачными и почти просвечивающими белками. Уголки губ были приподняты в вечно натянутой улыбке, так что все его лицо принимало исключительно веселое выражение, как у человека, который беспрестанно смеется про себя. На нем были коричневые хлопчатобумажные брюки и черная рубашка с короткими рукавами. И то и другое идеально подходило как для погоды, так и для обстановки, однако Корделии его вид казался нелепым. Для того чтобы обозначить границы и удержать под контролем скрытую силу его сложной и, на ее взгляд, пугающей личности, требовалось нечто более формальное.

Мужчина-слуга, который следил за тем, как разгружают багаж, а потом деревянные ящики с продуктами и перекладывают все на грузовик, тоже отличался от других. Должно быть, подумала Корделия, рост у него больше шести футов. В темном костюме, с осунувшимся белым скорбным лицом, он являл собой мрачную пародию на работника похоронного бюро Викторианской эпохи. Его вытянутая остроконечная голова с высоким покатым блестящим лбом была увенчана париком из грубых черных волос без малейшей претензии на натуральность. Волосы были расчесаны на прямой пробор, а концы их выглядели скорее обрубленными, чем аккуратно подстриженными. Корделия подумала, что такой странный вид не случаен, и задалась вопросом, какое извращение или тайный порыв заставили его придумать и явить миру такой бескомпромиссно эксцентричный образ. Выступал ли он таким образом против обыденности или демонстрировал послушание, коего требовала его работа? Вряд ли. Сегодня у слуг, которых раздражает их работа, есть способ от нее избавиться. Они всегда могут уволиться.

Заинтригованная внешностью мужчины, она почти не обратила внимания на его жену – невысокую круглолицую женщину, которая стояла подле мужа и молчала на протяжении всей разгрузки.

Кларисса Лайл даже не посмотрела в ее сторону, а вот Эмброуз Горриндж сделал шаг вперед, улыбнулся и сказал:

– Должно быть, вы мисс Грей. Добро пожаловать на остров Корси. Осмотреться вам поможет миссис Мунтер. Мы разместим вас рядом с мисс Лайл.

Корделия подождала, пока Мунтеры не закончат разгружать судно. Когда они все втроем шли следом за остальными гостями, Мунтер передал жене маленькую тканевую сумку со словами:

– Сегодня не особенно много почты. Посылка из лондонской библиотеки не прибыла. Это означает, что мистер Горриндж, возможно, не получит книг до понедельника.

Женщина впервые подала голос:

– У него и без книг полно дел в эти выходные.

В это самое мгновение Эмброуз Горриндж повернулся и окликнул Мунтера. Мужчина шагнул вперед, сменив быстрый шаг на статную неспешную походу, что тоже, вероятно, было частью игры. Как только он отошел на почтительное расстояние, Корделия произнесла:

– Если будет какая-то почта для мисс Лайл, сначала она должна поступать ко мне. Я ее новый секретарь. И я буду отвечать на телефонные звонки вместо нее. Вероятно, мне следует просмотреть всю почту, которая пришла. Мы ждем одно письмо.

К ее удивлению, миссис Мунтер передала ей сумку без всяких возражений. В ней оказалось восемь писем, перевязанных резинкой. Два предназначались Клариссе Лайл. В одном из них, в пухлом конверте, явно находилось приглашение на модный показ: на клапане было выгравировано имя известного дизайнера. Второе письмо было в обычном белом конверте с напечатанной на машинке надписью: «Герцогине Амальфи для передачи Клариссе Лайл, остров Корси, Спимут, Дорсет».

Корделия отошла на пару шагов. Знала, что разумнее было бы подождать, пока она не останется одна в своей комнате, но не могла сдерживаться. Стараясь сдержать волнение и любопытство, просунула палец под клапан. Он был неплотно приклеен и тут же отошел. Корделия подозревала, что послание будет коротким. Так и оказалось: внутри лежал листок той же бумаги с аккуратно нарисованным черепом и перекрещенными костями, а под ним красовались две строки. Она скорее почувствовала, что они из пьесы, чем узнала их.

Положив записку обратно в конверт, Корделия быстро засунула ее в карман жакета и подождала, пока ее нагонит миссис Мунтер. Она заметила, что большинство комнат выходит на террасу с прекрасным видом на Ла-Манш, а вход в замок располагается в скрытой от посторонних глаз восточной части, вдали от моря. Они прошли под каменной аркой и оказались в ухоженном саду, огороженном стенами, потом свернули по широкой тропинке между газонами, и наконец, преодолев высокое крыльцо с аркой, ступили в большой холл. Остановившись на пороге, Корделия представила себе первых гостей замка в девятнадцатом веке: леди в кринолинах со сложенными зонтиками и их горничные с обтянутыми кожей сундуками и шляпными коробками, отдаленный шум приветствующего гостей оркестра и тучный немецкий принц с большим животом. Вся эта процессия проходила под арчатыми сводами галереи мистера Горринджа. В те времена большой холл замка был сплошь заставлен мебелью: там располагалась богатая экспозиция диванов, стульев и несколько столов, лежали великолепные ковры и высились пальмы в огромных горшках. Здесь все приглашенные собирались в конце дня, прежде чем медленно, в строгом иерархическом порядке, пройти через двустворчатые двери в обеденный зал. Теперь в галерее можно было увидеть лишь длинный узкий стол и два стула – по одному с каждой стороны сложенного из камня камина. На противоположной стене висел шестифутовый гобелен, почти наверняка созданный Уильямом Моррисом: Флора, на которую жрицы возлагали венок из роз, стояла среди лилий и кустарников алтея. Широкая лестница, расходящаяся направо и налево, вела в галерею, обнимавшую холл с трех сторон. Почти всю восточную стену занимал витраж с изображением странствий Улисса. Цветные лучи танцевали в воздухе, придавая холлу некую торжественность, как в церкви. Корделия поднялась по лестнице за миссис Мунтер.