— Зачем? Чтобы заставить французского девственника жениться на себе?

— Просто для того, чтобы испытать, что такое материнство, — повторила она когда-то услышанное от Стеллы объяснение, повергшее ее в изумление. — Как я могу описывать переживания женщин, не испытав на себе всю полноту данного нам природой?

Фрэнк буквально застыл с бокалом в руке.

— Значит, ваша беременность была всего лишь эмоциональным экспериментом?

— Нет! — непроизвольно вырвался у Элис возглас протеста. — То есть да. Конечно, я все заранее рассчитала и продумала, но…

Потягивая вино, Фрэнк разглядывал собеседницу поверх края бокала.

— Но вы не похожи на расчетливую женщину. Может быть, теперь вы просто хотите убедить в этом саму себя, но, по-моему, тогда вы потеряли голову от страсти.

— Я никогда не теряю головы. — В глазах девушки засверкали золотые искорки.

— В самом деле?

— Да, в самом деле.

Ее вдруг осенило:

— Я приберегаю свою страсть для книг!

— В таком случае мне жаль отца Ника. — Кажется, Фрэнк смеется над ней. — И я с огромным нетерпением жду возможности прочесть ваш роман, — вкрадчиво продолжил он. — Кстати, когда вы планируете закончить его?

— Я не планирую, то есть я хочу сказать, что еще не наметила каких-либо сроков, а просто плыву по течению. И не в моих правилах обсуждать работу, которая еще не завершена, — заявила Элис, тем самым предупреждая дальнейшие расспросы. — Из-за этого пропадает… как бы это сказать…

— Творческий настрой? — Теперь он открыто издевался, хотя глаза казались абсолютно невинными. — Ник хорошо спит по ночам? — как бы невзначай поинтересовался Фрэнк, снова наполняя свой бокал.

Уже третий по счету, мысленно отметила Элис. Интересно, блеск в его глазах — не признак ли легкого опьянения? И не оттого ли он вдруг несколько смягчился?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Хочу знать, не помешает ли малыш реализации моего плана по изнасилованию. Прямо здесь, сейчас, на полу.

Девушку передернуло от грубой шутки, но не возмущаться же «опытной искусительнице»!

— Думаю, нет. Он всегда спит прекрасно и не просыпается до утра.

Говоря это, Элис не могла удержаться, чтобы не бросить взгляд на паркет. Да, лежать на нем было бы весьма неудобно, особенно если учесть, что Фрэнк — довольно крупный мужчина.

— Не волнуйтесь о возможных неудобствах, в таких случаях я позволяю дамам располагаться поверх меня, — все с той же издевкой заметил он, явно угадав ход ее мыслей и тем самым, вогнав девушку в краску. К счастью, он не стал резвиться дальше. — Теперь я понимаю, почему вы предпочитаете писать по ночам. Ведь это единственное время суток, когда вас ничто не отвлекает. Кстати, почему вы не наймете постоянную няню? Ведь ваша знакомая старушка наверняка приходит на час-другой.

— Потому что я не в состоянии позволить себе подобную роскошь.

Элис никак не могла сосредоточиться на том, что говорит, пытаясь унять разыгравшееся воображение: она занимается любовью с этим красивым мужчиной.

— А мне казалось, что стипендия довольно приличная. Вполне должно хватить и на няню для ребенка.

Элис мгновенно насторожилась, почувствовав, что разговор снова переходит в опасное русло.

— Я же вам уже сказала, что лучше всего мне работается по ночам. — Вскочив с места, она нервно принялась убирать со стола. — Если уж речь зашла о работе, то сейчас как раз самое время заняться ею.

Фрэнк выразил понимание и поднялся, настояв, однако, на том, что поможет вымыть посуду.

— Только не воображайте, что я приду к вам с ответным визитом возиться с грязными тарелками, — предупредила Элис, когда все ее попытки вежливого отказа закончились неудачей.

— Что вы! У меня и в мыслях нет желания испортить вам ночь. Ведь вы полны творческого, а не иного вдохновения.

От подобного провоцирующего замечания у Элис даже в глазах потемнело. Ну и нахал! Хоть и хорош собой.

— Слава богу, что вы живете рядом. По крайней мере, мне не придется волноваться, как вы в таком игривом состоянии доберетесь до своей квартиры, — проворчала она, наполняя раковину горячей водой.

— А вы бы волновались? — спросил он, приблизившись к ней вплотную.

— Только не за вас, а за тех, кто имел бы несчастье попасться на вашем пути. Моя мать стала инвалидом из-за того, что за рулем сидел пьяный. Он отделался легкими ушибами, потерей водительских прав и двумя месяцами содержания под стражей. А мама в итоге была прикована к постели несколько лет, наполненных страданиями и болью.

— Простите великодушно, я никогда не посмел бы обидеть женщину.

Элис удивленно обернулась в тот самый момент, когда Фрэнк потянулся за полотенцем, невольно прижав ее к раковине. Девушка почувствовала его горячее дыхание и опустила голову.

— Элис! — Он взял прядь ее волос и накрутил на палец.

Она уже собралась сказать какую-нибудь дерзость, но замерла, пронзенная полным сострадания взглядом Фрэнка и чувствуя нарастающее внутри тепло. Вдруг Фрэнк нагнулся и поцеловал ее.

Элис погромче включила магнитофон и улыбнулась, услышав знакомое стаккато. Затем она развернула колонки к стене, чтобы непрекращающееся постукивание пишущей машинки, записанное на кассету, смешивалось с аналогичными звуками из соседней квартиры.

Пусть теперь Бартон попробует утверждать, что она недостаточно много работает! Элис раскрыла учебник французского языка и улеглась на пол возле кроватки Ника. Но как ни старалась, сосредоточиться не могла.

Вздохнув, она опустила подбородок на сложенные руки. Этот чертов поцелуй никак не выходил у нее из головы, целиком захватив воображение. Прошла уже неделя, а при одной лишь мысли о случившемся все внутри у нее замирало.

Элис вспомнила, что Фрэнк не меньше нее был взволнован этим поцелуем.

Когда он слегка потянул ее за волосы, и Элис инстинктивно приподнялась на цыпочки, чтобы дотянуться губами до лица Фрэнка, в его глазах промелькнуло удивление. Поцелуй был горячим, даже плотоядным, но это отнюдь не испугало ее.

Губы Элис мгновенно раскрылись навстречу. Она старалась владеть собой, но тело становилось все податливей, руки непроизвольно задвигались по спине Фрэнка. Издав хриплый звук, тот сильно прижал ее к себе, чувствуя, как она пылает от возбуждения. Он дразнил ее, поглаживая, до тех пор, пока не коснулся пальцем предательски часто пульсирующей жилки на шее, после чего так страстно впился в губы девушки, что у той закружилась голова. С каждым ударом бешено бьющегося сердца она все больше подчинялась власти мужчины, а ее возбужденное естество требовало повторения. Фрэнк снова и снова накрывал ее пылающие губы поцелуем. Его бедра прижались к ее животу, и она, вся дрожа, выгнулась ему навстречу. Казалось, еще немного — и сдача неизбежна. Ведь и он едва сдерживал себя.

— Пожалуйста…

Тело девушки свело судорогой, когда губы Фрэнка, на короткое мгновение зажав мочку ее уха, снова двинулись по шее. Его пальцы на секунду приостановили свои магические движения, и Элис тут же запротестовала:

— Нет, пожалуйста, нет…

— У тебя, очевидно, побаливает грудь — ведь ты кормишь Ника, и соски слишком чувствительны к прикосновениям, — прошептал он, отдернув руку.

— Да нет же, не останавливайся, — едва слышно взмолилась Элис, приложив его руку к своей груди, и, притянув голову Фрэнка, жадно прильнула к его губам, подражая языком тем движениям, которые только что проделывал он. Непроизвольно запустив руки ему под рубашку, она нежно поглаживала грудь, а коснувшись его плоских сосков, была поражена, почувствовав, как они мгновенно затвердели под ее неловкими ласками.

— Элис… — Бедра Фрэнка снова пришли в движение.

Она взглянула ему в лицо, пораженная увиденным в его глазах смущением и одновременно животным желанием. Кажется, и Фрэнка раздирали сомнения. Он противился тому, к чему она уже была почти готова!

Не отрывая взгляда от черных, затуманившихся вожделением глаз, Элис коснулась губами выступающей сквозь рубашку пуговки его соска. Фрэнк мгновенно отреагировал, издав хриплый стон. Его голова откинулась назад, а все тело устремилось навстречу.