Плаут не выдержал бестолкового сидения и начал измерять шагами доступное крошечное пространство.

  - Ты обещал посмотреть и сказать, кто мне помогает, - нисколько не заботясь о том, что Фанагор может его не услышать во сне, но довольно вежливо осведомился император, - посмотрел?

  Колдун медленно открыл глаза и несколько секунд наблюдал за монотонно вышагивающим собратом по заточению. Плаут на него не смотрел, но и вопроса своего не повторял. Фанагор решил, что лучше всё-таки ответить.

  - Посмотрел... Лицо размыто. Щиты стоят... или что-то подобное. По магической ауре узнать не могу. Не знаком мне этот человек. Одно могу сказать: это мужчина и сила его велика!

  - Велика? Насколько?

  - Этого тоже сказать не могу. Оценить его возможности мне не под силу. Знаю только что он во много крат сильнее меня. И ещё ему подвластно время.

  - Даже так... И он использует свою силу даже зная моё отрицательное отношение ко всяким колдунишкам?

  Последняя фраза была сказана слишком брезгливым тоном, отчего Фанагор непроизвольно передёрнулся.

  - Колдунишкам... - недовольно пробурчал он себе под нос. - Этот колдунишка ему жизнь спасает... и не только ему!

  - Чего ты там ворчишь?! Не согласен со мной?

  - Сам же знаешь, что не согласен, - нагло заявил колдун. - А если бы поразмыслил чуток... мозги свои величавые напряг, то, глядишь, и понял чего...

  - Что это я понять должен? А?! Что в моём ближайшем окружении предатели и лицемеры обосновались? Что кто-то из придворных магией пользуется, хотя это строжайше запрещено?! Что сейчас моя жизнь висит на волоске по твоей милости?!

  - Да! По моей милости твоя жизнь висит сейчас на волоске! - зло оскалился Фанагор. Он даже собирался вскочить по-молодецки и посмотреть упрямому императору прямо в глаза, но решил поберечь силы, которые могли понадобиться. - Иначе ты бы уже отвечал на вопросы Привратника!

  - Что?! Ты хочешь сказать, что пощадил меня? - Плаут даже прекратил свои монотонные движения.

  - Вот ещё... - ехидно отозвался колдун, - щадить тебя. Просто это противоречит моим принципам!

  - Каким принципам?!

  - Не убий!

  - Что?! А как же мой отец? - Презрительная гримаса исказила лицо императора. - Или этот принцип развился у тебя уже в казематах?!

  - Нет! Этот принцип я впитал с молоком матери, - очень спокойно сообщил Фанагор. - Но, тебе, величество, этого не понять... Для тебя чужая жизнь ломаной монетки не стоит!

  - Ты, убийца моего отца!! Говоришь о ценности чужой жизни?!

  - Убийца? Ты что-то путаешь, Плаут... - не изменяя своему спокойствию, тихо сказал колдун. В этот момент что-то в мглистом тумане грохнуло. Фанагор резво вскочил и развёл руки в стороны, словно упёрся ладонями в невидимую стену. - Эх, сорвался! Но и на том спасибо, добр-р-рый че-ло-век...

  Плаут, как ни далёк был от магической науки, счёл за лучшее не вмешиваться в работу колдуна. В конце концов, в данный момент они находятся в одинаковом положении.

  Пустошь кончилась как-то внезапно, неожиданно, но не так быстро, как хотелось. Идти Гадриану пришлось долго и мучительно. Если судить по некому подобию смены дня и ночи, точнее - по наступлению светлого и темного периодов, которые парень принял за сутки, то путешествие его длилось уже два дня. Но, если судить по усталости, то он пересекал голую степь нескончаемую вечность. И что самое обидное, присесть и отдохнуть Гадриан попытался всего один раз. Стоило ему остановиться, как в голове набатом начинала гудеть мысль: 'Девять дней! Девять дней! На всё у тебя есть всего девять дней!'

  - Да помню я! - обиженно выкрикнул принц и продолжил движение.

  И вдруг в наползающих сумерках прямо перед ним появилась столь долгожданная дверь. Не раздумывая ни секунды, Гадриан распахнул её, и радостно закричал. Мало того, что за вторыми вратами оказался шикарный, просто сказочно дикий лес, так и третьи врата он увидел прямо перед собой, так как оказался на вершине горы. Удручало лишь то, что надо было спуститься по лесистому склону вниз, а потом подняться на соседнюю гору. А вот как глубоко надо было спускаться, парень решил даже не думать. Предыдущий опыт подсказывал ему, что дорога предстоит не лёгкая и, возможно, опасная.

  - Почему люди не умеют летать?

  Не знал юный принц Гадриан, что этот вопрос задают себе люди во все времена, во всех реальностях.

  Спускаться с горы было трудно. Крутой склон не способствовал равномерному движению вниз и Гадриан то и дело срывался на бег. Один раз он разогнался так, что чуть не полетел кувырком, так что огромный ствол, возникший на его пути, стал большой удачей, несмотря на то, что парень со всего маху впечатался в него, заработав сильное головокружение и чуть ли не остановку дыхания.

  - Зараза! Чтоб тебя!.. - Лёгкий девичий смешок, раздавшийся из соседних кустов, заставил Гадриана обернуться. Но насмешницы там не оказалось. И смех больше не повторился. - Показалось... Надо что-то делать. Так дальше идти нельзя, а то сорвусь с этого склона и... Интересно, если я умер в своём мире, то тут снова умереть могу? Или не могу, а только драгоценное время потеряю? И спросить не у кого... Эй, насмешница! Ты ещё здесь?! Точно, показалось. Так башкой треснулся, что слуховые галлюцинации начались.

  Принц поразмышлял ещё некоторое время и решил попытаться съехать с горы на огромном куске коры того самого дерева, которое не сумел оббежать. На его удачу, импровизированные санки не рассыпались по дороге, на пути больше не встретилось ни одного дерева, которое он не смог объехать и подножия горы он достиг засветло. Но на этом удача закончилась. Противоположный склон был такой же крутой, и, поднимаясь по нему, Гадриан костерил всех и вся, зарекаясь на веки вечные ходить в горы, устраивать розыгрыши и вообще... покидать собственные апартаменты без особой надобности! В темноте передвигаться стало совсем невыносимо, и ушибленные ребра стали ныть при каждом нескладном шаге. Страха почему-то не было, хотя на небе или том, что в этом пространстве заменяло небо, не было ни одного ночного светящегося объекта: ни звёзд, ни луны. То есть тьма была кромешная. И в этой тьме парень стал то и дело напарываться на ветки, спотыкаться о выступающие корни и ударяться о поваленные стволы и вывороченные корневища деревьев. Каждый неудачный момент продвижения сопровождался тихим, но язвительным смешком невидимой наблюдательницы. Принц поначалу пытался с ней поговорить, даже помощи попросил, как бы ему ни было неприятно это делать, но насмешница обнаруживала себя только после очередного происшествия и в контакт не вступала.

  Плюнув на каверзную девицу и рассудив, что в такой темноте далеко он не уйдёт, а вот направление к двери может потерять, Гадриан прекратил подъём.

  - Утро вечера мудрее... мудрёнее... мудренее... Забыл, как правильно. Эх, дядька Квинт... Выберусь отсюда, вызову тебя на дуэль, старый хрыч! А мачехе Фарсавии космы обрежу! Пусть лысая ходит! Императрица недоделанная!

  Придумывать кары и месть для виновников своего неприятного положения Гадриан мог долго. Фантазия у парня работала замечательно. Только, чтобы воплотить их в жизнь, надо было двигаться вперёд, а времени не хватало катастрофически. Он еще не прошёл второй круг, а потратил уже три дня. Так что, как только глаза стали хоть что-то видеть в отступающей темноте, парень с удвоенной силой принялся карабкаться вверх, к вожделенной двери, надеясь, что следующий круг будет не такой изматывающий, как этот. Хохотунья ему так и не показалась, но пару раз голос подавала, извещая замученного принца, что все его неудачи видят и соответственно реагируют.

  К середине дня Гадриан сумел добраться до третьих врат, но слегка замешкался, обдумывая, стоит ли их открывать рывком или заглянуть потихоньку? Мало ли что...

  На первый взгляд опасения были напрасными. За третьими вратами оказалась приветливая местность, слегка каменистая, с редкой, но пышной растительностью. С дрожащими, словно в мареве, четвёртыми вратами, до которых было рукой подать. Принц облегчённо вздохнул и вступил в новое пространство... встретившее его неожиданно нестерпимым жаром и ослепительным светом.