- Господин граф, - женщина с надеждой и тревогой смотрела в глаза мужчине, чью тайну она только что постигла, - Архес градие...

  Граф, не мигая, смотрел на неё больше минуты, взглядом передавая информацию, которую кроме Дамаски знать не должен был ни кто. Да, он Архей, но это - тайна. Он помог императору и принцу, насколько позволила его сила. Сын царицы будет жить, если сам захочет. Всё в его власти. Верховная жрица должна хранить молчание.

  Дамаска покорно склонила голову, принимая знания и давая обет молчания. Видеть живого Архея, и знать наверняка, что этот человек - посланец Верхних, довелось лишь единицам во все времена. Её безмолвную клятву заметил барон Глазенап и тоже пообещал Гедеону молчать, послав тому выразительный взгляд.

  Ассандр не обратил на их переглядывания никакого внимания, полностью поглощённый своими мыслями о коварстве дядьки и неблагодарной мачехе.

  Фарсавия. Красивая женщина, целеустремлённая, решительная, далеко не глупая, но слишком самоуверенная. И алчная. Вот чего ей, спрашивается, не хватало? Титула императрицы? Так не может пятая жена императора получить этот титул, ибо так гласит закон. Брала бы пример с предпоследней... Урсина покладистая была. Возможно, именно поэтому и пострадала в итоге. А законы менять, дело муторное, долгое, и мало кому нужное. Особенно этот: 'О престолонаследовании'. Знала, на что шла, когда до брака, будучи фавориткой, рожала императору сына. Надо сказать спасибо, что его Императорское Величество маленького Элиона законным наследником признал. А ведь мог оставить всё, как есть. Что ему, детей мало? Два сына, четыре дочери, законных, рождённых в супружестве. Или лавров Супи-Авгуды захотелось? Так не доросли вы, ваше Минейство, до великой гранд-дамы. Умом не дотянули, характером... Да, практически всем.

  Мысленно осудив Фарсавию, Ассандр стал вспоминать всех жён отца. Первой была его мать, Сиггрид. Она умерла, когда кронпринцу едва исполнилось два года. Ему рассказывали, что отец и мама так любили друг друга, что Плаут чуть с ума не сошёл, когда Сиггрид ушла из жизни. Но сам Ассандр её почти не помнил. Разумеется, огромный портрет принцессы Сиггрид висел в галерее. Но разве может передать холодное плоское изображение душу самого родного в мире человека? Не может... Как не может восстановить в памяти теплоту рук, запах волос, звук голоса. Он помнил только глаза. Добрые, серые глаза, с пушистыми ресницами. Эти глаза часто снились ему по ночам, и Ассандр не хотел просыпаться.

  Второй была царевна Дамаска. Она ворвалась во дворец ярким, разноцветным штормом. Заставила отца снова улыбаться, радоваться жизни, вспомнить, что у него есть маленький сын. Даже, когда родился Гадриан, она не перестала быть ласковой и заботливой. Дамаска, если не заменила Ассандру мать, то любящей тётушкой осталась до сих пор. Но и этому счастью не суждено было длиться долго. Царица Ка-Драмида погибла в сражении, принцесса Метака едва выбралась из пелёнок, и Дамаске пришлось вернуться в Ка-Рфу и занять опустевший трон.

  Потом была Арриана. Светлое, нежное существо с вечно печальными глазами. Она никогда не улыбалась, не разговаривала громко, и казалось, хотела быть как можно незаметнее. А потом она исчезла. Ассандр много позже узнал, что Арриана умерла. Как поговаривали злые языки: от тоски. Отец тогда снова стал угрюмым и раздражительным.

  Четвёртой женой стала Урсина. Род Курей и императрица Супи-Авгуда подсунули, иначе и не скажешь, подходящую кандидатуру депрессивному Плауту, а он и не сопротивлялся. Вялая, безвольная красотка, которой крутили все, кому не попадя, много раз оказывалась в щекотливых, а то и вовсе, в дурацких положениях. Подросший Ассандр это уже понимал сам, без чьей либо подсказки. Кроме того, Урсина вечно пребывала в состоянии перманентной беременности. Но выносить и родить ей посчастливилось всего четыре раза. И все четыре раза рождались девочки. В конце концов, она надоела Плауту, и он отослал её в какую-то дальнюю обитель, мотивируя свой поступок отсутствием общих сыновей. И это, не смотря на то, что Урсине, единственной посчастливилось стать императрицей, правда, ненадолго.

  А вот пятой женой стала Фарсавия.

  ***

  332 год правления династии Румов

  В жарко натопленном парадном зале старого родового замка на границе земель Ставкирк и Онрю главы родов решали животрепещущий вопрос: 'Кто следующая?' То, что Урсина со дня на день будет изгнана из дворца, было ясно всем. Даже самой Урсине. И не долгожданный титул императрицы, ни выводок малолетних принцесс не смогут повлиять на желание Плаута, удалить надоевшую жену с глаз долой. Большой совет родов-основателей решение императора поддержит, одобрит и воплотит в кратчайший срок. Кому же не захочется унизить род Курей, да ещё по такому щекотливому поводу: императрица не родила мужу наследника! Слухи о том, что древнейший и славнейший род, мягко говоря, ослабевает по мужской линии, давно гуляли по стране. И позор раскоронации сильно ударит и по репутации и по самолюбию всех, ныне здравствующих, потомков рыцаря Курейнского. А, раз этого уже не избежать, следовательно, надо сделать вид, что смирились с проигрышем и ушли в тень. То есть, подготовить новую кандидатку в жёны императору. Не такую глупую, как Урсина. И не слишком близкую родственницу Ставкиркам. Всё-таки, бастард Супи - это их козырная карта, и с его мнением надо считаться.

  - Агата, я думаю, может справиться с этой задачей, - самоуверенно заявил граф Онрю, пожилой, тучный мужчина с красным, одутловатым лицом.

  На него тут же зашипели, словно граф сказал страшную крамолу.

  - Вы, любезный Джок, опять свою доченьку пристроить норовите, - язвительно произнёс герцог Ставкирк, кузен Квинта Саарского по отцу, желчный, сухопарый старик. Его раздражал недалёкий Онрю, который абсолютно не желал понимать, что его дочерям вход в спальню Плаута заказан на веки вечные. - С нас довольно одной вашей Урсины! Чего она ломалась и не желала родить сына от Квинта?! А?

  - Урсина - честная женщина!- с пафосом вскричал отец пока ещё императрицы и покраснел ещё больше. - А если бы Плаут узнал, что она ему изменяет? Да ещё с Квинтом? Он бы её из дворца выгнал!

  - А сейчас что он намерен сделать? Разве не то самое, чего вы так опасались со своей дочерью - гусыней? - продолжал злиться герцог. - Поздно покупать гребешок, когда все волосы вылезли!

  - На что это вы намекаете?! - лысеющий граф Онрю подскочил к насмешнику, норовя вступить с ним в рукопашный бой, но его за полу камзола придержал герцог Курей, глава данного благородного собрания.

  Не позволяя воинственно настроенному графу дотянутся до Ставкирка, герцог состроил мину осуждения, говоря остальным присутствующим, что не надо глумиться над блаженными, так как ехидные улыбки уже начали расползаться по лицам присутствующих графов, маркизов и баронов.

  - Джок, успокойся и сядь на своё место! - Начальственный тон герцога возымел действие, и граф, пыхтя и возмущаясь себе под нос, уселся в отведённое ему кресло. - Мы уже говорили, что родство должно быть дальнее, очень дальнее, чем дальше - тем лучше! Как бы нам не хотелось иного! Плаут не клюнет ни на одну из оставшихся твоих дочерей! Ни на Агату, ни на Расу, ни на Изольду! Даже на Шарлоту, хотя она чем-то напоминает Дамаску.

  - Весьма отдалённо, - скривился Квинт. Ему никогда не нравилась Карфийская царевна, к тому же нелюбовь у них была взаимная. А, так как грандиозные планы тайного собрания рода предполагали, что выбираемая кандидатка должна будет впоследствии стать его женой, то ему очень бы не хотелось иметь у себя под боком постоянное напоминание о неприятной женщине.

  - Твоё мнение мы тоже учтём, - пообещал герцог, но таким тоном, что Квинт непроизвольно сжался. Конечно, на пути к трону надо забыть все свои чувства, симпатии и антипатии, и делать то, что приблизит к цели и доведёт до конца. Совет рода скажет: 'Надо!' Потенциальный наследник ответит: 'Есть!' И будет изображать горячую любовь хоть к самой Дамаске! - У кого какие есть предложения? Дельные!