А потом Сашка объявил себя мощным экстрасенсом, человеком, способным выправлять карму других людей, предсказывать их будущее, наделять их живительной энергией – то ли праной, то ли сомой. Семен вечно путался в этих терминах. Самое интересное, что брат и вправду обладал всякими такими способностями. Во всяком случае, он одержал триумфальную победу в телевизионной «Битве экстрасенсов», после чего, собственно, и пришла к нему слава. К тому же он «выправил карму» нескольких известных клиентов из светской тусовки, удачно предсказал будущее еще нескольким людям, помог раскрыть пару-тройку загадочных преступлений.
Семен, хоть поначалу и сомневался в Сашкиных способностях, а потом все-таки решил, что-то в этом есть. И хотя он не упускал случая подколоть Сашку, особенно когда тот надевал малиновую накидку мага, но втайне даже побаивался его. Он ни разу не обращался к брату как клиент, хотя иногда жизненные обстоятельства складывались так, что попросить брата о помощи очень хотелось.
Он не уставал удивляться цепкой деловой хватке брата. Мало того, что создал себе имя и к нему ломились страждущие, очередь чуть ли не на месяц вперед, но кроме этого он ухитрился создать крепкую, вполне нормальную клинику широкого профиля с косметическим уклоном. Продумал грамотный интерьер, подобрал толковых врачей, закупил дорогое оборудование, вышколил персонал – и вот, пожалуйста, от пациентов отбою нет. Вот ведь как ухитрился соединить под одной крышей, под одной вывеской оккультное и научное.
Правда, кое-что Семен от деятельности Сашки имел. Из рассказов брата он, например, знал, на какие ухищрения пускаются некоторые дамы, чтобы в свои зрелые пятьдесят выглядеть на тридцать, а тридцатипятилетние буквально жаждали почти не отличаться от их пятнадцатилетних дочерей. А какие тайны подсознания открывались в Сашкиной «пещере»: и подавленные страхи, и постыдные вожделения, и алчность, и страсть, и боязнь болезни и смерти, и желание отомстить, врагу, что понятно, а ближнему своему за его удачливость и успех… Тут и Достоевский был бы в шоке. Имен брат никогда не называл, но его рассказы были такими яркими и запоминающимися, что Семен иногда использовал в своих книгах особо колоритные моменты и интересные сюжеты. Но при этом приходилось соблюдать строжайшую осторожность, слишком не увлекаться, чтобы какая-нибудь пациентка доктора Лодкина не разобиделась, если ей покажется, что героиня книги писателя Лодкина как-то уж очень сильно смахивает на нее.
Семен вошел в клинику, охранник в холле поздоровался с ним, как с добрым знакомым. Регистратор Лилия Сергеевна приветливо улыбнулась и помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй, она довольно рассмеялась. Семен порадовался, что так легко поднимает настроение женщинам. Пробегающая мимо в накрахмаленном шуршащем халатике медсестричка Галочка лучезарно улыбнулась и скрылась за дверью с табличкой «Перевязочная». На Семена пахнуло дорогими духами. Медперсонал клиники явно не бедствовал под крылом его успешного брата.
Он постучал в дверь, табличка на которой гласила, что Александр Лодкин является главврачом этого элитного медицинского учреждения. Брат сидел за столом на краешке стула. По всему было видно, что он присел на минутку и сейчас сорвется с места и умчится, пытаясь, по своему обыкновению, успеть всюду, где его ждут. На этот раз он был в обычном деловом костюме при галстуке. Малиновое облачение он надевал только в своем «оккультном» кабинете. Правда, на кабинет это помещение совсем не походило, скорее все же на пещеру, затерянную в горном массиве, наполненную зеркалами, мерцающую огнями и окуренную дурманящими благовониями. В пещере Семен бывал несколько раз – и то мельком, брат не любил допускать туда посторонних.
Александр Лодкин поднял глаза на брата, озабоченно поздоровался и поинтересовался:
– По делу? Или потрепаться?
– Вообще-то, я тебе брат родной, – с обидой напомнил ему Семен. – Мог бы и мне уделить толику своего драгоценного времени.
– Извини, дружище, я в таком цейтноте, впору клонировать себя этак в двенадцати экземплярах, – улыбнулся Александр и, встав со стула, заключил брата в крепкие объятия. – Мы ж недавно виделись. Всего две недели назад. Целых два дня вместе были! – напомнил он брату.
Действительно, две недели назад они встречали Новый год всем семейством в загородном доме Александра в Чивирево. Семен любил бывать в «родовом гнезде», как велел называть свой особняк старший брат. Дом был построен всего два года назад и воплощал все мечты Александра. И просторную застекленную террасу, и огромную гостиную на весь первый этаж, и четыре спальни на втором (и при каждой спальне личную душевую). Для удобства бабушки ее спальня находилась на первом этаже и, по общему мнению, была самой уютной комнатой. Бабушка позволила себе покапризничать и велела комнатку устроить в восточном стиле. Как теперь понимал Семен, она не могла забыть своего «принца Чжоу».
Александр с ног сбился в поисках мебели, «чтобы обязательно была с китайскими штучками».
Резную ширму со стеклянными витражами он раздобыл на ВВЦ в огромном павильоне «Космос», где ныне торговали рассадой и саженцами. Туда же приблудилась небольшая лавчонка, где молодая китаянка торговала китайскими вазами и мебелью. Мебель была в одном экземпляре и состояла из роскошной ширмы, на которую заглядывались все без исключения покупатели. Но когда их взгляд падал на цену, полюбовавшись на райских птиц с длинными хвостами и в ярком оперении, они разочарованно вздыхали и уходили. У здешних покупателей больших денег не водилось. Павильон «Космос» славился своей дешевизной среди дачников. Александр туда заскочил неслучайно. Буквально накануне одна из его пациенток, когда на нее начал действовать наркоз, в состоянии эйфории вдруг оживленно заговорила о китайских вазах и чудной ширме. Видимо, это было ее последнее сильное впечатление перед операцией. Ко всему прочему она еще и размышляла вслух, стоит ли отваливать за нее тысячу долларов. Тем более что ей эта ширма как бы и ни к чему. Не вписывалась в интерьер ее квартиры. Дама закончила свою краткую и вполне связную речь и отключилась. А Александр на следующий же день отправился на ВВЦ и, едва взглянув на это чудо, тут же выложил деньги ошалевшей от счастья китаянке. Не торгуясь. Похоже, та уже и не чаяла ее продать. Черный лак ширмы слегка поседел от пыли. Все-таки цены на семена и китайскую расписную ширму несопоставимы… Воодушевленный удачей, Сашка помчался на Ленинский проспект в дорогой бутик под броским названием «Колониальная мебель» и не мудрствуя лукаво закупил все, что посчитал необходимым для приятного пребывания бабушки в его доме. Старушка несильно разбиралась в восточных тонкостях. Так что малазийская мебель из темного дерева с «китайскими» штучками ей понравилась, от ширмы она пришла в полный восторг. Словом, она была полностью удовлетворена, всячески обласкала Александра и назвала его «самым заботливым внуком за всю историю человечества».
– Надо же, всего две недели прошло! – удивился Семен. – А мне кажется, мы уже с месяц не виделись.
– Потому что ты баклуши бьешь. Был бы делом занят, дни пролетали бы с космической скоростью. Как у меня. Представляешь, вместо того чтобы операциями заниматься, мне приходится еще и кучу организационных дел решать! То налоговая в конце года насела, едва расквитался. То СЭС совсем озверела, уж не знают к чему придраться. И это утряс, слава богу. Так теперь пациентка на нас в суд надумала заявлять. Ей, видите ли, новые веки не нравятся. Видел бы ты прежние ее веки! Страх и ужас! Ей, по-моему, у психиатра надо лечиться, а не к пластическому хирургу обращаться… С утра запрягаюсь, за день половину запланированных дел не успеваю завершить, а уже и ночь. – Он взглянул в окно: – Вот, скоро опять темнеть начнет. А ведь еще и двух нет. А сколько еще нужно успеть!
– Я баклуши не бью, – с достоинством парировал Семен, терпеливо выслушав жалобы брата. – Я коплю впечатления. У меня творческий процесс, который выходит за рамки временных категорий. То есть он у меня постоянный.
