— Думаю, ты ей понравишься, и вы с ней найдете общий язык.

— А как ребята, Виталик, Кирилл? Я ужасный друг, ни единого звонка. Хотя вы часто звонили, только я трубку не брала.

— Есень, мы все поняли, и на тебя зла не держим. Но сейчас ты вернулась, и мы просто так тебя не отпустим.

— Прикуете к себе кандалами?

— Ну, что-то типа того.

Выходя из машины возле квартиры Дениса, она услышала еще один родной голос из её прошлого.

— Есень?…

Она посмотрела на Кирилла, он жил в том же доме, что и Денис. Она улыбнулась мужчине, а на глаза навернулись слезы.

«Неужели она дома?» — Кирилл крепко, прижал к себе девушку.

— Я рад, что ты вернулась Есения. Очень рад…

Такси потихоньку ехало по пустому безмолвному кладбищу. Взгляд остановился на одной могилке, только она сюда ее постоянно звала. Есения попросила водителя остановиться, и подошла к ней. С надгробия на нее смотрели два родных, любимых, улыбающихся лица.

«Они ждали меня, зная, что я вернусь. Потому что я не могла не вернуться, здесь мой сын и любимый муж — мое сердце».

Слезы застилали ей глаза, она попыталась их проморгать, но они решили за неё, и на лице появились влажные дорожки. Она понимала, что прошло много времени, но боль не уходила, была с ней всегда… Поселившись в душе… навечно. В каждый из прожитых дней без ее семьи, ей не хотелось просыпаться. Так как она знала, что не может повернуть время вспять и изменить их судьбу. Хотя так хотела всей своей душой быть с ними рядом. Обнимать сына и целовать перед сном в его сладкую щечку. Засыпать и просыпать в объятьях любимого человека, и чувствовать его дыханье на своих волосах. Но этого она не могла вернуть, не могла. Судьба распорядилась по своему, жестоко наказав её… Только за что, за что… она не знала…

Девушка наклонилась, поставив в вазу цветы, красные розы для своего мужу, вспомнила мгновения счастья.

«Любимый, ты же знаешь, что я люблю ландыши.

— Зато я люблю красные розы, и только красные. И они для меня обозначают любовь к тебе. А ты моя единственная и любимая женщина. — Шептали его губы, целуя жену».

Слезы потекли сильнее, а воспоминания о счастье нахлынули волной. Игорь часто дарил ей цветы, без причины просто так, а подруги завидовали, так как их мужья делали это только на два праздника: восьмое марта и день рожденья.

Поставив букет любимому, она прошептала, глядя на любимые черты.

— Твои любимые цветы любимый, теперь я их тебе дарю. Я очень сильно тебя люблю.

Рядом лежал второй букет с белыми лилиями, подняв его девушка, посмотрела сквозь слезы, застилавшие ее глаза, на улыбающиеся голубые глазки.

«Мама цветочек… посмотри цветочек… На, понюхай, мама… — И он отрывал один из листочков, засовывая его себе в рот. — Мама смотли цветочек… Цветочек голький, но класивый…»

Поставив в вазу цветы, она осмотрелась, ожидая беспорядок рядом с могилкой, но его не было. Все было, так, будто сюда постоянно приходили, но кто? Неужели ребята?

Женщина услышала, как такси, которое она оставила, отъезжает. Повернувшись, увидела Кирилла, который шел к ней. В его руке были два букета. Он молча подошел и слегка дотронулся до её плеча, а потом поставил рядом ещё и свои цветы. Они оба молчали, слова были лишними, они понимали друг друга без слов, и он был рядом с ней.

Когда она вместе с Кириллом отходила от могилки, то обернулась и увидела, что на ней сидят два голубя, смотрящих им вослед.

Сидя в машине, Есения не замечала дороги, они ехали молча. Девушка вздрогнула, когда Кирилл протянул ей влажные салфетки.

— Зачем.

— Посмотри в зеркало, поймешь.

Взглянув, она ужаснулась.

— Кошмар, вся тушь потекла, мог бы сказать, что я на кикимору похожа.

— Никогда не видел таких симпатичных кикимор.

— Ой, Кирилл, скажешь тоже, нашел красавицу. — Говорила она, смотрясь в зеркало, и вытирая следы размазавшейся туши.

— Не прибедняйся Есень. Как насчет, посидеть в кафе?

— Не знаю Кирилл, может как-нибудь в другой раз?

— Поехали Есень, ну что ты будешь делать одна целый выходной? Сидеть дома в четырех стенах.

— Не в четырех, у Дени квартира трехкомнатная.

— Ладно, двенадцати, может быть еще посчитаем кухню, ванную, и санузел с прихожей? Есень, вылазь из скорлупы, хватит там сидеть. — Кирилл оторвал взгляд с дороги и посмотрел на нее. — Я же тебя не на дискотеку приглашаю, в кафе.

— В кафе… ладно. Хорошо, давай посидим в кафе.

Есения почувствовала, как Кирилл крепко сжал её руку. И её охватило спокойствие, боль немного отступила навстречу жизни…

Есения работала в Питере уже целый месяц, а вечером после работы ехала на такси в свою пустую квартиру. Она знала, что в девять часов вечера позвонит мама и спросит как неё дела, а в десять будет звонок от Дениса, и он попытается вытащить её куда-нибудь в город, а потом на подмогу к нему придет Вика, и они на пару будут её уговаривать.

И сейчас глядя в окно на соседний дом, освещенный множеством огней квартир, Есения понимала, что ей пора уже выбраться из этой скорлупы, в которую она сама себя загнала. Но когда она встречала на улице семейную пару с ребенком, на глаза против воли наворачивались слезы. Душа сжималась внутри, а сердце судорожно билось в груди, отчитывая удары. Она все это имела… когда-то…казалось, это было в другой жизни.

И как трудно и больно осознавать, что этого не вернешь назад. Сколько бы ты не просила у Бога изменить судьбу, он не повернет её вспять. И ты продолжаешь идти по жизни вперед, а память и сердце живут в прошлом, вспоминая каждый счастливый миг, и кажется, что это было только вчера…

Прозвенел дверной звонок и Есения вздрогнула, услышав его, почему-то теперь она боялась, когда звонили в дверь. Хоть понимала, что это глупо, но звонок, напоминал ей тот ужасный вечер, который лишил её семьи.

— Привет, — Есения улыбнулась, увидев на пороге Кирилла.

— Привет, котенок, — он наклонился и поцеловал её в щеку, замечая дорожки от слез. — Я приехал из командировки, и вот, сразу к тебе. А ты, я смотрю, приуныла? Ну, правильно сидишь в квартире перечитываешь углы. Пауков пугаешь, правда же?

— Нет, пауков я не пугаю, у меня их просто нет.

— Хорошо, в следующий раз принесу в коробочке. Чтобы тебе скучно не было.

— Кирилл, ты прямо добрый самаритянин.

— Конечно добрый, а ты как будто до этого не знала? А потом я паучку подружку принесу, чтобы они паучат разводили. И будет тут у тебя…

— Паутина?… Кирилл, я их терпеть не могу. Ни маленьких, ни больших, у меня даже оружие против них есть — тапок. Такой мягонький и пушистый. Но если заеду, мало не покажется. Одна сплошная клякса. Так что смотри, чтобы тебе этим тапочком не досталось.

— Ладно, уговорила, если ты меня напоишь чаем, так и быть паука не притащу.

Они проговорили весь вечер, а потом сидя на диване, смотрели комедию, и Есения не заметила, как уснула у Кирилла на плече.

Мужчина поправил волосы, упавшие девушке на лицо и, поудобнее уложив её у себя на груди, уменьшил громкость телевизора, чтобы не разбудить Есению.

Кириллу было тяжело наблюдать, как она страдает, а знать, что ничем не может ей помочь перебороть эту боль. Только быть рядом то, чего больше всего ему хотелось. Он любил её уже давно, и даже то, что она была счастлива и любила его друга, не уменьшило его любви. Да, он встречался с другими женщинами, пытаясь забыть, выкинуть из мыслей Есению, но у него ничего не получалось. Он продолжал жить и наблюдать, как счастливы Игорь с Есенией. А потом случилось то, чего никто не ожидал даже в страшном кошмаре. Жизнь девушки рухнула в одно мгновенье. Он видел, как она держалась на похоронах, стараясь не показывать как ей больно, как стискивала хрупкие ручки в кулачки, когда на её груди рыдали то свекровь, то другие родственники. А потом долго сидела дома, не отвечая никому, и когда прошло сорок дней после смерти мужа и ребенка, уехала из Питера.