— Она запомнила связного?

— Естественно, — усмехнулся Уолш. — Девушка закончила соответствующее учебное заведение. А там преподают на совесть…

— И что?

— Мы уже неделю прогоняем через нее всю свою картотеку. Пока никаких результатов. Но я надеюсь, что в конце концов удача нам улыбнется, сэр.

— И тогда сыграет ваша десятипроцентная ставка?

— Право, даже не знаю… — Уолш развел руками. — Будем исходить из того, что перед судом наша подопечная может предстать всегда. А вот возможности вернуть ее назад, в Лэнгли, уже не будет…

— Как всегда, логично, — кивнул Кейси и поморщился. Со стороны вполне могло показаться, что никакого удовольствия от этого торжества логики директор ЦРУ не получал. — Что слышно в Карабахе?

— Первая партия оружия уже на подходе к Батуми.

— Какое именно оружие, Генри?

— В первой партии только стрелковое, сэр — автоматы Калашникова, ручные пулеметы, порядка тысячи пистолетов систем Макаров и АПС, осколочные гранаты, боеприпасы…

— Насколько я помню, предполагалось поставить туда также минометы, гранатометы и противотанковые ракеты…

— Это второй этап, сэр.

— Когда именно?

— Примерно через две-три недели.

— Почему не сразу, Генри?

— Нет исчерпывающей информации о возможностях хранения, сэр. Переброска груза от Батуми до Еревана, а оттуда — в Степанакерт потребует какого-то времени и соответствующей проверки. Мы решили понаблюдать немного за тем, как будут доходить до места поставки, и уже потом подтягивать следующие партии оружия.

— Как груз попадет из Еревана в Нагорный Карабах?

— Небольшими партиями, сэр, по 300–400 единиц. Кое-что будет оправлено по железной дороге, что-то — грузовиками… По нашим данным, дороги для перевозки грузов небезопасны, много пограничных заслонов… Впрочем, местное подполье, если судить по заявлениям его лидеров, полностью контролирует ситуацию. По их словам, сэр, на советских погранпунктах, не говоря уже о постах милиции, существует твердая такса за провоз без осмотра любого багажа. Деньги берут в перерасчете на килограмм груза. То есть, при наличии средств, в Нагорный Карабах сегодня можно перебросить даже тактическую ракету с ядерной боеголовкой. Естественно, по частям, — улыбнулся Уолш.

— Только этого нам не хватало! — пробормотал Кейси и покачал головой. — Вы уверены, что в случае накладки у русских не будет оснований предъявлять нам претензии?

— Весь груз проведен по документам фирмы Самвела Автандиляна. Оружие закуплено через посредников на армейских складах в Сирии и Ливии. В первой партии, кстати, около тысячи автоматов Калашникова китайской сборки — это как раз из поставки прошлого года, закупленной Сирией в Китае…

— Сбиваете с толку? — усмехнулся Кейси.

— Да, — кивнул Уолш. — На тот случай, чтобы ни у кого не вызывал сомнений реальный адрес поставки. Груз будет доставлен в Батуми на сухогрузе «Аква», судно идет под панамским флагом, порт приписки — Порту-Аллегри, Бразилия. В судовых документах фигурирует как поставка растворимого бразильского кофе «Глобо». Получатель шести контейнеров с растворимым кофе — совместное предприятие «Арцах», Ереван, Армения. Кстати, совладельцем этого предприятия также является господин Самвел Автандилян. Выглядит все очень пристойно: в тяжелое для Армении время армянский предприниматель из Франции осуществляет поставку гуманитарного груза своим землякам. В случае сбоя и обнаружения характера груза, уши армянской диаспоры не просто выглядывают — они торчат на всеобщее обозрение крупным планом, сэр. Кстати, сами представители диаспоры, в случае чего, даже не подумывают открещиваться и охотно все возьмут на себя…

— Почему вы так думаете, Генри?

— Кому не хочется прослыть патриотом своей родины, находясь на безопасной от русских дистанции? — Уолш пожал плечами. — Тем более, не вложив в это предприятие ни цента?

— Как ведет себя ваш… искусствовед?

— Полностью оправился от ранения. На днях должен вылететь в Ереван…

…Генерал Николай Горюнов вошел в кабинет Воронцова через пятнадцать секунд после того, как настоял на встрече с начальником Первого главного управления. В руке у него был небольшой черный чемоданчик.

— Ты что, из приемной звонил? — Воронцов вдруг почувствовал, как неприятно заныло под ложечкой.

— Нет. Из своего кабинета, — глухо отозвался Горюнов и сел, не дожидаясь разрешения.

— А почему так быстро? Бегаешь по коридорам?

— Побегаешь тут… — Горюнов положил на колени чемоданчик и щелкнул замками.

— Только покороче!.. — Воронцов посмотрел на настенные часы. — Через сорок минут я должен быть на Смоленке… Что стряслось, Эдуард Николаевич?

— А это уже вам решать, товарищ генерал-полковник…

Горюнов вытащил из чемоданчика похожий на осциллограф продолговатый черный ящик и эбонитовую коробочку размером в сигаретную пачку. Воронцов внимательно следил за манипуляциями своего заместителя.

— Что это?

— Скрэмблер Громыко.

— Откуда он у тебя?

— Достал, Юлий Александрович.

— Что значит, «достал»?

— Сейчас это уже не принципиально, Юлий Александрович.

— Почему не принципиально?

— Потому, что в столе Громыко лежит точно такой же…

— Понятно, — пробормотал Воронцов и, перегнувшись через стол, взял коробочку. — И что?

— Если он включен, загорается красная лампочка индикатора, — пояснил Горюнов. — Посмотрите, Юлий Александрович, красная лампочка на скрэмблере горит?

— Нет.

— Стало быть, он выключен?

— Выходит, что так, — кивнул Воронцов, начиная догадываться, к чему клонит его заместитель.

— Тогда положите его, пожалуйста, в ящик своего письменного стола.

— Зачем?

— Сделайте это, пожалуйста! — Горюнов моргнул длинными ресницами. — Эксперимент займет не больше двух минут.

— Мудришь, Горюнов, — начальник Первого главного управления КГБ выдвинул правый ящик стола и положил туда глушилку. — Что теперь делать?

— Взгляните на датчик, Юлий Александрович, — Горюнов кивнул на продолговатый черный ящик. — Если скрэмблер включится, эта стрелка, — Горюнов щелкнул ногтем по стеклу, — моментально отреагирует. Смотрите!.. — Горюнов поставил ящичек «на попа» так, чтобы Воронцов мог, не сходя со своего места, наблюдать за показаниями датчика. — Стрелку видите?

— Да, вижу.

— Она ведь не двигается, верно?

— Горюнов, ты не в школьном кабинете физики! — не вытерпел Воронцов. — Давай по существу, у меня нет времени!..

— Виноват, товарищ генерал-полковник!.. — пробормотал Горюнов. — А теперь, пожалуйста, резко выдвините на себя ящик, в который вы положили скрэмблер. Только очень резко. Так, словно вы уже пытались это сделать, а ящик, по какой-то причине, не открывался. Ну, будто его то и дело заклинивает…

Воронцов взглянул на своего заместителя и укоризненно покачал головой. На смуглом лице Горюнова застыла непроницаемая маска терпеливого спокойствия. И лишь едва обозначившиеся мешки под черными, выразительными, НЕРУССКИМИ глазами говорили о том, что молодой генерал-майор смертельно устал и еле держится.

— Ты хочешь сказать, что… — Воронцов запнулся. Со стороны могло показаться, что он разговаривает сам с собой. Рука начальника Первого главного управления, державшая металлическую скобу ящика, замерла.

— Да, — кивнул Горюнов. — Именно ЭТО я и хочу сказать, товарищ генерал-полковник…

Воронцов поджал губы и резко рванул ящик на себя. В ту же секунду черная стрелка датчика дернулась и поползла на несколько делений.

— А такое вообще возможно? — тихо спросил Воронцов, доставая скрэмблер и с ненавистью разглядывая невзрачную черную коробочку.

— Как видите, Юлий Александрович, — кивнул Горюнов. — Я проконсультировался с нашими технарями. Этой машинке — шестнадцать лет. Громыко, как и все члены Политбюро, получил ее одним из первых. И весьма активно ею пользовался. Эксперты в техническом отделе утверждают, что в машинке ослабли контакты. Так что, при резком движении, скрэмблер может включиться…