— И согласен отдать мне свои права?
— Да.
Молодой полицейский недоуменно пожал плечами:
— Ладно, дело твое… Вообще-то я собирался ограничиться штрафом.
— Не надо! — Проспер взглянул на наручные часы. — Забирай права, только отпусти меня поскорее!
— Хорошо, сейчас составлю протокол.
— Дружище, нет времени, ты понимаешь?!
— Но без протокола нельзя!
— Дай мне бланк, я подпишусь и уеду. А ты составляй свой протокол!..
— Слушай, а ты вообще еврей? — на лице полицейского отразилась сложная работа мысли. Он достал из планшета бланк протокола и протянул его нарушителю. — А если я напишу черт знает что?..
— Не напишешь, — буркнул Проспер, ставя внизу бланка размашистую подпись. — Бога побоишься! Потому что ты — точно еврей!..
Моти выслушал Гордона молча, ни разу не перебив. Потом раскурил сигарету, выпустил густую струю дыма, после чего стал озабоченно разгонять его ладонями.
— Не суетись так, Моткеле, — Гордон криво улыбнулся и поправил на животе грелку. — В любом случае, я умру не от пассивного курения…
— Каким временем мы располагаем, Шабтай?
— Часа полтора-два, я думаю… — Гордон посмотрел на настенные часы. — Так что ты обо всем этом думаешь?
— Ты уверен, что Уолш сказал тебе все?
— Естественно, нет! — старик поджал синеватые губы. — А ты на его месте сказал бы все?
— У меня хватает проблем на своем месте…
— С другой стороны, Моти, у него не было времени особенно хитрить. Да и складно все выглядит: этот русский угонщик самолета, ясное дело, не дурак, и хочет выторговать себе в другой жизни кусок получше. Так с чего ему вываливать на стол все? Наверняка, приберег что-то важное…
— Я не понимаю: неужели у них нет подходящих людей?
— В часе лета от Сицилии? — Гордон изобразил гримасу. — Думаю, что нет. Во всяком случае, так сказал Генри Уолш…
— Так сказал Генри Уолш, которому ты веришь, — закончил фразу босса Моти Проспер.
— Так сказал Генри Уолш, которого я знаю, — уточнил Гордон.
— Ты думаешь, Шабтай, нам стоит вмешаться?
— Сейчас важно, что об этом думаешь ты.
— Это довольно рискованно, не так ли?
— Конечно, рискованно, — кивнул Гордон. — Но ведь и ты добрался до меня за двадцать пять минут. Хотя обычно делаешь это за пятьдесят пять…
— Я бы добрался за пятнадцать, если бы не этот чертов полицейский, — буркнул Проспер и внимательно посмотрел на Гордона. — Знать бы, чего так испугался этот русский майор? И что у него вообще за пазухой?..
— Так вытащи его оттуда, и узнаешь! — хмыкнул шеф Мосада. — Причем, узнаешь самым первым, Моткеле…
— А если этот итальянский доктор разрядит всю обойму в русского, как только его увидит? А за компанию и наших людей? Что тогда?
— Вряд ли, — буркнул Гордон. — Не разрядит.
— Почему ты так уверен?
— Как и тебе, Моти, ИМ тоже не терпится узнать, как много сообщил американцам этот угонщик самолетов из КГБ. Он им нужен живой. Как минимум, на пару часиков…
— Это бригады?
— На девяносто процентов.
— Они тебе нужны?
— Итальянцы?
— Да.
— Мне нужен русский майор.
— А чего вдруг итальянцы устроили охоту на этого парня с Лубянки?
— Моти, ты меня утомляешь.
— Шабтай, мое «да» означает твое «да»? Или как?
— Как и у Уолша, у меня нет времени на маневры. Так что, решай, сынок…
— Второй русский агент за одну неделю, — пробормотал Проспер и в недоумении развел руками. — Политическая разведка, военная разведка… Чего-то я не припомню такого косяка…
— В разведке всякое бывает… — Гордон заерзал в кресле. — Хочешь знать мое мнение, Моти?
— А это вообще возможно?
— Даже усталость не дает тебе права хамить старшему… — старик сморщился от резкой боли и в очередной раз поправил на животе грелку. — Я, между прочим, все еще твой босс. А ты — пока еще мой заместитель…
— Прости, Шабтай… Этот сопляк с мигалкой действительно меня достал.
— Этот парень нам действительно нужен, Моти.
— Ты уверен, что нам, а не ИМ?
— А ты уверен, что сейчас вечер, а не утро?
— Этого достаточно, — кивнул Проспер.
— Ну, и хорошо.
— Теперь я могу идти?
— Уже десять минут, как можешь…
Проспер усмехнулся, встал и направился к двери.
— Моткеле!
— Что еще? — Держась за ручку двери, Проспер полуобернулся. С расстояние в несколько метров он вдруг отчетливо увидел, как УСОХ казавшийся бессмертным Шабтай Гордон. — Что еще ты хочешь от меня?
— Скоро Песах… — подобие улыбки, блуждавшей на синих губах Гордона, напоминало болезненную гримасу старого, израненного жизнью сатира. — Постарайся, пожалуйста, никому не испортить праздник.
Проспер пожал плечами и вышел…
* * *
…Несмотря на будний день, возле церкви Сан-Джованни дельи Эремити было довольно много людей. На облупившихся мраморных ступеньках, ведущих к церкви, сидело несколько разморенных от хронического безделья нищих. Здесь же, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, гонялась друг за другом крикливая стайка подростков в ярких майках с английскими надписями. На примыкавшей к церкви улице Санторро движение было односторонним, но в Палермо на такие мелочи обычно внимания не обращали — изредка на встречную полосу выскакивали отчаянно клаксонившие машины с длинноволосыми молодыми людьми за рулем. Стоящий неподалеку пожилой карабинер вяло смотрел на привычную суету, не выказывая даже намерений штрафовать откровенных нарушителей правил дорожного движения…
В этой будничной суете никто толком не обратил внимание на неприметную серую «ланчию», мягко притормозившую в нескольких метрах от лестницы Сан-Джованни дельи Эремити. Из машины, не торопясь, вышли двое молодых мужчин в куртках и потертых джинсах, по виду — типичные сицилийцы: невысокого роста, с черными кучерявыми волосами и характерной для южан манерой ходить, придерживая рукой полы куртки. Через плечо одного их них висела большая холщовая сумка.
Спустя минуту оба, стремительно поднявшись по лестнице, растворились в полумраке церкви. Осенив себя перед входом католическим крестом, молодые люди вошли под сводчатые своды церкви, сели на деревянную скамью в последнем ряду и склонили головы. В помещении было не больше двух десятков прихожан — все они, разбросанные по скамейкам под величественными сводами церкви, беззвучно шептали слова молитв, уткнув лбы в скрещенные ладони…
Спустя несколько минут один из мужчин, не поднимая головы, вытащил из кармана куртки небольшую плоскую коробочку, из которой доносилось короткое, чуть слышное попискивание, и положил ее себе на колено.
— Они где-то здесь, — шепотом произнес мужчина чуть погодя.
— Ты уверен? — спросил его напарник.
— Да… Они точно здесь. Где-то слева…
— Будем надеяться, что ты не ошибся, Бред.
Тот, кого назвали Бредом, осторожно поправил коробочку на колене и мотнул головой:
— Я не ошибаюсь.
— Ладно. Тогда пошли…
Оба встали, вновь перекрестились и направились к выходу. Обернувшись и увидев, что за ними никто не наблюдает, мужчины резко свернули в сторону, обогнули гигантскую каменную чашу с горящими свечами и двинулись вперед по узкому темному коридорчику, тянувшемуся параллельно залу. Через несколько метров оба остановились перед дверью, задрапированной бордовыми гардинами из потертого плюша.
Один из мужчин легонько толкнул дверь и убедившись, что она не заперта, кивнул напарнику. В ту же секунду дверь раскрылась. Весь проем заполнила чья-та мощная фигура в черной сутане.
— Кого-то ищите, сеньоры? — негромко спросил священник. Металлические четки в его толстых пальцах напоминали скорее велосипедную цепь.
Мужчина, стоявший у двери первым, молча приставил пистолет с навинченным глушителем к бочкообразной голове священника и, прижал указательный палец левой руки к губам. Второй тем временем стремительно обшарил жирное тело итальянца под сутаной, после чего вынырнул из-под сутаны с двумя «береттами».
